Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее голос звучит слабо, почти робко после всех наших воплей, и тут я замечаю, что она плакала — потекшая тушь оставила два черных ручья на ее щеках.
— Вот и мы, Криз, — говорю я.
* * *
Втроем становится легче. Мы чувствуем себя увереннее. Или, может быть, оттого что Рони бежит впереди нас? Она умеет читать незримые знаки леса. У нее есть то, чего нет у нас, — совершенный нюх. Криз смеется и болтает обо всем понемногу.
— Черт, как же я рада, что вы все-таки появились, — говорит она. — Я думала, помру, увидев, что вас нет.
— Сегодня же не тот день, Криз. Мы договаривались встретиться вчера.
— Вчера я не могла. Я работала весь день.
— Мы же не знали.
— Куда мы идем?
Туве останавливается. Стоит в нерешительности.
Я осматриваюсь. Снова не узнаю лес ни справа, ни слева. На верхушке ели я вижу птицу. Она издает несколько коротких трелей. Повторяет их три-четыре раза. Затем следует другой элемент песни. Ее песня похожа на рэп. Грудь птицы усеяна темными пятнышками и светится на солнце. Внезапно я вспоминаю. Конечно! Это дрозд. Гнездо с голубыми яйцами и самкой расположено на несколько уровней ниже.
— Вон там Филип нашел гнездо дрозда, — говорю я. — Нам нужно направо.
Мы продолжаем путь. Я немного горд тем, что хоть раз правильно определил направление.
— Осталось недалеко, говорит Туве, когда через некоторое время перед нами поднимается гора.
Я киваю, подношу ладони ко рту и кричу:
— Филип!
Гора отзывается эхом. Оно долго повторяет имя Филипа, пока не теряется среди деревьев. Как в фильме. Мы прислушиваемся, но не получаем ответа.
— Посмотрите, там наверху дым! — говорит Криз.
— Нам туда! — говорю я. — Там наш лагерь.
Мы почти ползком преодолеваем последний отрезок пути. Рони лает. Мы смеемся. Я кричу:
— Вареная колбаса! Арахисовое масло!
Туве вторит мне:
— Чипсы «Тако»!
Старый добрый наш лагерь! Как приятно снова увидеть Филипа!
Мы почти наверху и видим, что дым становится гуще. Это означает, что там кто-то есть! Кто-то разжег костер. Я кричу:
— А вот и мы! Готовьте три порции каприччозы с сыром!
Криз и Туве смеются надо мной.
— Странно, что они не отвечают, — говорит Туве. Она приставляет ладони ко рту:
— Пия!
Тишина, лишь слабый ветерок в кронах деревьев, лишь ворона или, вернее, ворон каркает где-то высоко в небе.
— Кажется, их нет, — говорю я.
— Кто же тогда жжет костер? — спрашивает Криз.
* * *
Последний отрезок пути мы преодолеваем медленно, как-то настороженно. Наконец до нас долетают какие-то звуки. Сначала я ничего не понимаю. Не могу определить, откуда они доносятся. Здесь, в лесу, это трудно. Мне кажется, что звуки раздаются совсем с другой стороны. Смех. Манни?
— Филип! — кричу я.
Я останавливаюсь, перевожу дух, слушаю. Сердце выскакивает из груди. Наконец голос отвечает:
— Да-а-а!
Кажется, это Филип. Сначала я не узнаю его голос. Но вскоре сомнение проходит. Хотя неужели это и правда Филип?
— Это мы! — кричу я. — Мы идем!
С горы снова слышен смех. Манни? Затем первый голос, который должен принадлежать Филипу, говорит:
— Хорошо.
— Всем привет! — кричит Криз.
Мы выходим из-за деревьев, видим наш лагерь, и я останавливаюсь как вкопанный. Лагерь выглядит совсем не таким, каким мы его оставили. Повсюду валяются наши вещи: одежда, рюкзаки, ботинки, бинокли, кастрюли, пивные банки, тарелки, подстилки. На дереве сидит сова. Мой рюкзак перевернут и брошен на землю.
Перед кострищем лежат Манни и Филип. Они смеются над нами, но не встают. Костер потух и просто дымится. Две банки из-под пива и бутылка валяются между ними.
— Здорово, — говорит Филип и кривится.
— Клево, что вы пришли, — добавляет Манни.
— Черт, ну мы и заблудились, — говорю я и перевожу Дух.
Филип хохочет.
— Я думала, мы вас никогда уже не найдем, — говорит Туве.
— Мы столько миль прошагали!
— Да, ну и дела, — с улыбкой говорит Манни. Он отхлебывает из бутылки. Затем снова сползает.
— Что вы пьете? — спрашиваю я.
— А где Пия? — перебивает меня Криз.
Я оглядываюсь. Обнаруживаю Пию-Марию в темноте под навесом. Та спит. Криз подходит и осторожно трясет ее.
— Проснись! Это Криз! Я пришла.
Крепкое тело Пии-Марии шевелится. Она поднимает голову и сонно смотрит на нас. На Криз, на меня, на Туве. Затем невнятно бормочет:
— Криз! Черт, как круто!
Рони обнюхивает ее, тихонько помахивая хвостом.
Мне необходимо поесть, и я раскрываю свой рюкзак. Где-то тут нарезка вареной колбасы! Ее-то я и съем. Что за черт! Кто рылся в моем рюкзаке? Я оглядываюсь.
— Кто спер мою еду? — спрашиваю я.
— Э, Кимме, расслабься, возьми пивка, — предлагает Манни.
Он открывает банку. Я качаю головой. Манни протягивает банку Туве, она берет пиво и пьет долго, не отрываясь. Допив, стонет:
— Черт, как хорошо.
— У тебя есть еще? — спрашивает Криз.
— Конечно, — отвечает Манни.
Из-под навеса выползает Пия-Мария.
— Дайте мне пива, или я умру.
— У вас была вечеринка? — спрашиваю я.
Почему-то мой вопрос жутко развеселил Манни и Филипа. Они громко смеются.
— Точно, — говорит Манни. — Небольшая вечеринка. Хотя, скорее всего, это была разминка. Настоящая вечеринка впереди. Теперь все в сборе.
Я залезаю под навес. Вижу остро заточенный нож Филипа, поднимаю и откидываю его подальше.
— Нельзя оставлять нож там, где спишь.
Я изучаю то место, где оставил свой рюкзак. Мои зеленые кальсоны тут. В другом конце нашего укрытия я нахожу знакомые пакеты. Осматриваю их. Пюре быстрого приготовления и замороженные овощи с рисом. Это мои пакеты.
— Кто спер мою еду? — кричу я.
— Расслабься, Кимме, — отвечает Филип.
— Ты портишь вечеринку, — говорит Пия-Мария. Цвет ее лица становится прежним.
* * *
— Возьми мои бутерброды, — предлагает Криз. — У меня их полно.
Я ловлю пакет.
— Чудесно, — говорю я и разрываю целлофан. Мне достались бутерброды с сыром и несколько с колбасой. Я протягиваю один Туве и торопливо откусываю свой.