– Рад, что остался жив, – лаконично ответил Джастин. – Обычно он плавает в бассейне Гросвенор, но сегодня решил пойти поближе, – Джастин хихикнул. – Вот, что такое жизнь. Мы никогда не знаем, куда нас заведет судьба!

Базз многозначительно посмотрел на Криса, словно пытаясь спросить: «Кто эта бледная немочь?»

– Может, мы лучше придем в другой раз? – предложил Крис-Особенно, если он отдыхает.

– Нет, что вы, – быстро сказал Джастин. – Он расстроится. Пойду, разбужу его, – и заспешил из комнаты.

– Этого только нам не хватало, – сказал Базз.

Крис наконец-то отыскал старый снимок Джонни Рея – та же фотография, но другая рамка.

– Посмотри, – с триумфом произнес он.

– Кто такой? – поинтересовался Базз.

– Джонни Рей.

– Ну и кто он?

– Известный певец пятидесятых годов. Моя мама обожала его.

– Посмотри, сколько здесь всего, – Базз заметил фотографии «Битлз». – Знаменитая четверка. Обрати внимание, все снимки подписаны.

– Неужели?

– Да, этот старый педик знает многих.

– Я же говорил тебе.

В этот момент появился мистер Терри Теренс в черной пижаме, алом халате, расшитом золотом, и таких же шлепанцах. Это был человек среднего возраста, немного полноватый, с примечательными чертами лица, красноватой кожей и крашеными каштановыми волосами. Он чем-то напоминал Либерейса.

– Ну, мальчики, – сказал он. – Чем мне отплатить вам? Именно так «Дикари» получили своего первого агента и менеджера.

С самого начала мистер Терри Теренс положил глаз на Базза. Неулыбчивого молодого человека с прекрасным телом, удивительной бледностью и растрепанными черными волосами он полюбил с первого взгляда. Хотя Терри пытался скрыть свои чувства, все было очевидно, и мальчики постоянно подшучивали по этому поводу. Именно так он назвал их – «мои мальчики». Мистер Терренс собирался сделать из них звезд. После года выступлений в клубах «Дикари» с готовностью вручили себя в опытные руки.

Сначала он посетил пару концертов, потом пригласил четверку к себе и точно указал на все недостатки.

– Вы копируете других, – сказал Терри, – поете чужие хиты. Это могут все.

– Я говорил им, – заявил Базз тоном всезнайки. Крис подарил ему презрительный взгляд.

– Ребята хотят слышать только это, – упрямо произнес он. – Нам бы хотелось петь свои песни.

Мистер Теренс попивал черный кофе.

– Вполне естественно, они привыкли к известным мелодиям. Но это ничего не дает. Нужен оригинальный материал. Кто-нибудь из вас может писать музыку или стихи?

Олли неловко поднял руку.

– Я сочиняю музыку, – сказал он, – но не умею писать стихи. Мелодии получаются хорошие.

Крис искренне удивился, ибо впервые услышал об этом.

– Еще кто-нибудь? – спросил мистер Теренс, не отрывая любящего взгляда от Базза.

– Ну… и у меня кое-что есть, – неохотно произнес Базз. – Может, это все и плохо, черт его знает… – и он замолк.

Крис всегда считал, что они с Баззом очень близки. А слова друга прозвучали как откровение. Черт, нужно самому высказаться.

– У меня есть много стихов, – быстро сказал он.

Теперь настала очередь Базза удивляться. Он цинично поднял брови:

– Неужели?

Раста рассмеялся и разрядил обстановку:

– Значит, вы все втайне работали. Нужно было сказать и мне. Может быть, я бы тоже придумал что-нибудь полезное!

– Это никогда не поздно, – заверил мистер Теренс, игнорируя грубый смех ребят. – Чем самобытней материал, тем лучше.

– Вот именно, – согласился Базз.

– И нам нужно поработать над вашим внешним видом, – продолжил мистер Теренс, поправляя узел на галстуке.

– Зачем? – недоумевал Крис. – Мы нормально выглядим.

– Совсем нет. На сцене вы напоминаете группу бродяг. Должно быть нечто общее, чтобы все понимали, что вы – одно целое.

– Ни за что не надену проклятый эстрадный костюм, – предупредил Базз. – Я навсегда останусь в черном.

– Все могут надеть черное, – дипломатично предложил мистер Теренс, чтобы не обидеть своего любимчика.

– Я лучше выгляжу в красном, – вмешался Раста. – Во мне и так достаточно черного, благодарю.

– У меня есть задумка, – с триумфом заявил мистер Теренс. – Черная одежда с красными шарфами, – он давно заметил, что Базз любит носить длинные шарфы, замотанные вокруг шеи.

– Я что, педик? – грубо сказал Базз. – Будем носить то, что носили.

– «Битлз» отлично смотрелись, – заметил Олли.

– Дерьмо! – хмыкнул Базз.

Мистер Теренс прилежно рассматривал ногти, накрашенные перламутровым лаком.

– Кроме того, нужно решить вопрос с инструментами, – сказал он. – И отослать вас на гастроли. Необходимо набраться опыта.

– А как насчет записей? – спросил Крис, который всегда бил в точку.

– Это не так легко, – ответил мистер Теренс. – Цели нужно добиваться. Если я пошлю вас сейчас в студию, то вас просто засмеют, – он сделал паузу и глотнул кофе. – Сначала нужно сочинить новые песни. Если у вас не получится, просто купим их. Потом вы поедете в турне и научитесь дисциплине. Это необходимо. Когда я решу, что вы способны записать пластинку, мы тут же приступим к делу.

– А как же наша работа? – серьезно поинтересовался Олли. – Мы не можем ездить по гастролям и вкалывать одновременно.

– Абсолютно верно. Это очевидно, – по-деловому заверил мистер Теренс. – Я решил стать не только вашим агентом, но и менеджером. Как агент, я буду получать десять процентов от общей суммы заработка, а как менеджер – еще двадцать пять. Я обещаю снабдить вас финансами, купить новые инструменты, автобус для путешествий по стране, костюмы для эстрады и платить приличное жалованье.

– Вот это да! – воскликнул Раста. – Такая щедрость! Крис взглядом заставил его замолчать.

– Нам нужно обдумать это.

– Да, – согласился Базз, боясь, чтобы их не надули. Мистер Теренс сохранял спокойствие.

– Подумайте, – сказал он. – И дайте мне знать в течение недели.

– Вы будете отбирать у нас тридцать пять процентов, – неуверенно произнес Крис, считая вслух. – Не многовато ли?

– Тридцать пять процентов от ничего, – подчеркнул мистер Теренс. – Я рискую большой суммой, не говоря уже о драгоценном времени. Дело ваше, – вздохнул он, словно был абсолютно не заинтересован. – Я думаю, у вас есть потенциал. Другие могут решить иначе.

Через неделю все четверо подписали контракты, которые связали их с мистером Теренсом на семь лет. Крис попросил маму поставить подпись, так как ему еще не исполнился двадцать один год.