– Ты поразительно догадлив, но даже я не знаю, каким будет приказ товарища Берии. Так что делать какие-либо выводы и предположения преждевременно. Мое мнение: все будет зависеть от того, какую роль отвели бывшему начальнику штаба корпуса подчиненные Гиммлера.

Буторин достал пачку папирос:

– Разрешите?

– Кури. Тебе бы отдохнуть. Я распоряжусь, помощник подготовит комнату.

Шелестов тоже достал папиросы:

– Из чего следует, что шифровку от товарища Ремезова мы будем ждать в Управлении.

– И вновь в «десятку», Максим.

– А смысл? Мы и на базе могли бы подождать. Потребовалась бы срочная переброска – я вывел бы группу прямо на аэродром.

Платов ответил:

– Смысл, Максим, в том, что сразу же по получении и дешифровке сообщения Ремезова я должен представить план работы группы в зависимости от обстоятельств. Причем представить товарищу Берии в любое время дня или ночи.

– Ну, ночь он, как правило, проводит либо в НКВД, либо в Кремле у товарища Сталина. Иосиф Виссарионович приучил всех работать по ночам.

– Это не имеет значения.

Шелестов потянулся:

– Простите, товарищ старший майор, но если ждать, то может и мне предложите койку рядом с Буториным? Или я могу устроиться на диване вашего кабинета?

– Это хорошо, что ты сейчас шутишь. Спать будешь в комнате Буторина, а диван в кабинете займу я, если ты, Максим Андреевич, не имеешь ничего против.

– Совершенно ничего.

– Еще чаю, бутербродов?

Шелестов взглянул на Буторина, это он практически весь день не ел.

Но капитан отказался:

– Хватит, перед сном много есть вредно. И вообще, как говорят про ужин? Завтрак возьми себе, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу.

Платов сказал:

– Насколько я знаю, это говорил еще Суворов, правда несколько иначе, точно не помню, но смысл тот же.

– Какая разница, кто сказал? Главное – верно, хотя я бы предпочел наоборот. Но нельзя, так и физическую форму потерять можно. А с ней на задании и жизнь. Хотя просто чаю выпить можно за отсутствием чего-нибудь более крепкого.

Платов нахмурился:

– Об этом пока забудь. С этой минуты и до принятия особого распоряжения, а в случае работы по заданию, то и на время работы – сухой закон.

– Понятно. Тогда чаю, – проговорил Буторин.

– Спасибо, я не буду, Петр Анатольевич, – сказал командир группы.

– Дело хозяйское.

Платов вызвал и озадачил помощника.

Когда тот вышел, Шелестов спросил:

– Может, Данилин покажет комнату?

– Покажет.

– Как я понимаю, как только придет радиограмма из Риги, вы нас разбудите?

– Само собой.

– Ясно, как всегда. Только ляжешь, сразу вставай и за работу.

– Ты чем, Максим, недоволен?

– Ну что вы, Петр Анатольевич, я доволен абсолютно всем.

Выпив чаю, Платов снял трубку внутреннего телефона:

– Ну что, капитан, «Гудвин» на связь не выходил?

– Никак нет, товарищ старший майор.

Начальник управления положил трубку:

– Черт, что там в Риге происходит? Почему молчит Ремезов? И сигнала провала не было.

Буторин сказал:

– Может, не успел радист отправить сигнал?

Платов посмотрел на него:

– Это вряд ли. Хотя… всякое бывает. Будем ждать.

Он вновь вызвал старшего лейтенанта Данилина и приказал:

– Ты, Толя, покажи комнату для наших офицеров и принеси спальные принадлежности сюда, в кабинет. На диван.

– Есть, товарищ старший майор.

Комнатой оказался кабинет какого-то чина, из которого бойцы внутренней охраны быстро вынесли стол, стулья и внесли две солдатские кровати. Принесли матрасы, простыни, одеяла, подушки.

Буторин спросил у сержанта, командующего солдатами:

– Сержант, а где здесь можно душ принять?

Командир отделения удивленно посмотрел на Буторина:

– Вы что, впервые в Управлении?

– Да можно сказать и так.

– Ну тогда докладываю, в Управлении есть туалет, умывальник. Никакого душа или ванной нет. Если хотите обмыться, то можно в умывальнике, он большой, только вода холодная.

– Спасибо.

– Разрешите идти?

– Ступай, сержант.

Шелестов спросил:

– Не можешь подождать до базы? На даче и попариться можно.

– Придется подождать, но знаешь, как въедается в тело вагонная грязь, хотя в купе и чисто.

– Знаю. Ложись, неизвестно, сколько сна нам отведено.

– Да, пожалуй, ночка вряд ли будет спокойной. Что-то мне подсказывает – именно этой ночью капитан-разведчик выйдет на связь, и нам придется ехать на базу и собираться за линию фронта. Хорошо, если в Ригу.

– И чего хорошего? В Прибалтике партизанских отрядов нет. А если и есть, то мелкие, через них ничего не сделать.

– Да и какого черта брали эту Прибалтику?

– Ты решения товарища Сталина будешь обсуждать?

– Ни в коем случае.

– Тогда спи.

– Спокойной ночи!

– Взаимно!

8 августа 1942 года. Рига

Звонок телефона в квартире оберштурмбаннфюрера Рейтеля прозвучал в 7.45. Разведчик удивился: кто это так рано? Инга не должна докладывать о переданной информации, только если из Москвы не пришла шифрограмма. Но он отправил такие данные, по которым принять решение было невозможно, других у него не было.

Он поднял трубку:

– Доброе утро, Марк, – услышал он голос штандартенфюрера Тимме.

– Доброе.

– Тебе следует немедленно приехать на Галдари.

– Герр Айкель после вчерашнего торжества так рано встал?

– Представь себе. И он через час будет на Галдари.

– У меня есть время позавтракать?

– Позавтракаем на объекте, вместе.

– Понял, одеваюсь, привожу себя в порядок и выезжаю.

– Жду.

Ремезов-Рейтель подъехал к дому № 12 по улице Галдари в 8.20. Солдат охраны пропустил его.

В холле он встретил Герхарда Тимме, начальника спецотдела VI Управления РСХА.

– Ты выглядишь безупречно, Марк.

– Вы тоже, герр штандартенфюрер, даже в штатской одежде. Но замечу, форма вам больше идет.