Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перевернув Крессиду на живот, Элдрик положил ее голову к себе на колени и потянул вверх рубаху, открывая рану.
- Что произошло? - спросил мужчина, открывая саквояж.
Элдрик привык никому не доверять.
- Позволь, я сам. - Он взял нож и разрезал ее рубаху.
Тонкая ткань упала на обе стороны, обнажив кровоточащую линию на пояснице. Края ее выглядели рваными, сквозь корку запекшейся крови выступило несколько капель свежей.
- Глубокая, - констатировал лекарь, - надо прижигать.
Рана быстро заживет, и можно будет двинуться в путь. Конечно, останется некрасивый шрам, но Элдрик отбросил эти мысли, ведь перед ним не женщина, а воин - Лучница.
- Прижигайте, - кивнул Элдрик.
Лекарь поднялся и протяжно выдохнул, наблюдая, как Элдрик смахивает краем плаща кровь с кожи.
Внезапная мысль заставила рыцаря крепко выругаться про себя. Что он делает? Ведь лекарь, несомненно, собирает и передает сведения заинтересованным людям. Все испытываемые им чувства не имеют никакого значения, надо думать о деле.
- Ты никому не расскажешь об этом, иначе умрешь. - Он повернулся через плечо, не дождавшись ответа.
Лекарь выглядел на удивление спокойным.
- Мне нужно взять инструменты. - Он махнул рукой куда-то в сторону.
- Не надо прижигать. Зашей, и сделай это лучше, чем когда-либо в своей жизни. Я не хочу, чтобы у нее стало больше безобразных шрамов. - Видя колебания лекаря, он рявкнул: - Торопись!
Лекарь спешно опустился рядом с Крессидой на колени, Элдрик чуть отодвинулся, чтобы не мешать ему. Рыцарь всегда следил за тем, что происходит рядом с ним, и сейчас от него не ускользнуло, как осторожен и предупредителен лекарь с пострадавшей, как сосредоточенно его лицо. Вероятно, наблюдательность Элдрика - следствие озабоченности, ведь он готов убить любого, кто вольно или невольно лишит его пленницы. Весьма странно, учитывая, что всего несколько часов назад он сам готов был ее убить.
Ее тело многое ему рассказало. Ее били розгами, давно, вероятно, еще в детстве. Тонкие шрамы на спине походили на разметавшиеся пряди волос. Удары не попадали на поврежденную кожу, ранам давали зажить, и только потом секли вновь.
Было еще много порезов - тонких и широких линий разной длины, похожих на ту, которую сейчас зашивал лекарь. Он изучил повадки Лучницы, знал, что она сильна, находчива и умна.
Был момент, когда ей пришлось забраться, прячась от него, на соломенную крышу - настоящий подвиг. Вероятно, не обошлось без травмы. Тогда ему было приятно думать, что из-за него Лучница истекает кровью. Хотя такое наказание за смерть его друзей - ничтожно. Теперь же, после того, как она поступила с напавшими на них… Они ее определенно знали, но желали смерти. Как и он сам.
- Я не знал о шрамах, - зачем-то произнес Элдрик, запнулся и замолчал.
Лоб лекаря был усеян каплями пота, он не оторвался от своей работы и будто не обратил внимания на сказанное. Не говорить же лекарю, что он впервые видит женщину без одежды. Из этого следует, что он не муж. Лекарь может сделать немало и других выводов.
- Возьми. - Элдрик протянул ему монету.
Лекарь хмыкнул в ответ, продолжая зашивать рану, которая была не длиннее ладони, но достаточно глубокой, чтобы причинять боль и сильно кровоточить.
Лучница была без сознания, но тело ее вздрагивало, когда игла вонзалась в плоть. Элдрик готов был поклясться, что сам чувствовал уколы. Он прошел суровую школу при дворе, где телесные наказания применялись, но не постоянно.
Кто же она, эта женщина? Главный вопрос, на который нет ответа. Сегодня она спасла ему жизнь и потом выглядела обеспокоенной за него. Она призналась, что следила за ним. Но зачем?
Элдрик часто думал, каким кошмаром стали для нее последние дни, но никогда о том, какой раньше была ее жизнь. «Я та, кем сделал меня отец». Может быть. Неужели это дело рук ее отца? Если да, то что было еще?
Сделав последний стежок, лекарь потер руки, потянулся за сумкой и принялся убирать инструменты. Сосредоточенность на его лице сменило прежнее выражение тревоги.
- Хорошая работа, - похвалил Элдрик. Совершенно искренне.
Стежки были ровными, кровь больше не сочилась. Шрам, скорее всего, будет тоненьким, почти незаметным, как все остальные на спине.
- Нужны покой и обильное питье. Лучше всего бульон из костей. Ей нужны силы, а она такая худая.
- Я благодарен тебе. - Элдрик потянулся к кошелю на поясе.
Лекарь остановил его, подняв руку:
- Не спеши, воин.
- Ты пришел и очень помог.
- Я делаю свое дело не только ради вознаграждения, пусть и такого щедрого, как твое. Но у моих детей тоже есть дети, и с тебя я возьму две монеты. Это лучше, чем ни одной.
Элдрик подцепил пальцами две монеты. Все же внутренний голос подсказывал, что лекарю надо пригрозить, заставить молчать одними деньгами не получится.
Что-то здесь не так. Слишком просто.
- Почему? - вместо этого с улыбкой спросил он.
- А почему я не кликнул патруль и делаю вид, что ты ее муж? И, заметь, не требую за это платы.
Элдрик не мог дать ответ ни на один из вопросов.
- Все просто. Я знаю, что ранил ее не ты, да и какое мое дело кто. - Лекарь улыбнулся и собрался уходить. - Вижу, ты беспокоишься о ней.
Элдрик не пошевелился, пока пожилой лекарь шел по палубе к трапу, остановившись лишь сказать пару слов капитану. Тот быстро приблизился и произнес, неловко переступая с ноги на ногу:
- Внизу есть каюта, сэр. Думаю, вам лучше разместиться там.
Костюм капитана был английским, но все же неопрятным, матросы больше походили на пиратов, нежели на солдат.
- Ты в море далеко от Лондона. С чего вдруг решил дать нам защиту? Я не настолько наивен, чтобы верить в силу печати, которую тебе показал.
- Я предан королю, сэр.
- А команда тебе. Видел я татуировки на их руках, не все они верны Англии.
Капитан лишь пожал плечами и продолжал:
- У вас знатный меч.
Да, меч у него превосходный, но это не поможет ни ему, ни Лучнице, и даже может помешать доставить ее в Тауэр, а эти люди продолжат жить своей жизнью. И все же он должен принять предложение ради Лучницы и выполнения своей задачи.
- Хочешь мой меч? Почему же
