Почему?

Да просто – это мой последний шанс…

Жёлтые, оранжевые, лиловые – огни в темноте мелькают за окнами Bugatti Veyron часто-часто, автомобиль несётся по переулкам, не сбавляя скорость. Глеб молчит. Вот уже минут пять. Как и я. Я просто не знаю, что сказать ему после того, что именно он мне озвучивает. Если только…

– Почему я?

Брюнет едва уловимо морщится.

– Ты – единственная из всех встреченных мною девушек, кто добровольно не захотел прыгать ко мне в койку, – выдаёт неохотно.

А у меня будто невидимый тумблер в голове перещёлкивает.

– Ты серьёзно? Просто покупаешь меня, потому что я не захотела с тобой добровольно? – протягиваю в шоке.

Наследник «Галеон» снова морщится, на этот раз явнее. Руль под его пальцами тихо скрипит. Вены на запястьях и шее становятся заметнее, в плечах – напряжение, на лице мелькает страдальческая гримаса.

– Ты неправильно поняла, Дюймовочка. Не в этом дело. Вернее… – запинается, умолкает, поджимает губы. – Потом поговорим. Сперва доберёмся до отеля.

Теперь я знаю, куда мы едем. Но от этого не легче. К тому же, вся обстановка гостиницы «Pontos Plaza» так и дышит помпезностью и дороговизной – всем тем, что раз за разом напоминает мне о моём положении. Декор из лепнины, мозаики, кованый металл с цветочным орнаментом, посреди просторных холлов с вышколенным персоналом – даже моё платье не спасает от ощущения, что я здесь лишняя со всеми своими бедами и проблемами.

Мы поднимаемся на четырнадцатый этаж. Никто из попавшихся на пути не задаёт вопросов: вежливо приветствует, открывает перед нами двери, нажимает на кнопку лифта… Я до сих пор отчаянно надеюсь на то, что всё вокруг – дурной страшный сон, настанет утро и всё закончится. Просто-напросто успокаиваю себя этим. Знаю прекрасно, лишь тону в собственных заблуждениях. Ничего не закончится, ничего не наладится, если только я сама ни приложу к этому усилия. Всегда – сама. Кто, если не я? Собственно, именно поэтому…

– Так почему я? – повторяю не так давно сказанное, едва створки лифта за нами закрываются.

Мы оказываемся посреди громадного пентхауса. Роскошная анфилада ненавязчиво перетекающих друг в друга пространств поражает воображение своей искусностью. Холл, гостиная, кухня, рабочая зона, спальня, гардеробная и даже ванная комната вытянуты вдоль панорамных окон – я отмечаю это всё автоматически, как и тот факт, что помещения абсолютно пусты, будто здесь никто не останавливался до момента, пока мы двое сюда не входим. Впрочем, так думаю лишь я одна. Глеб первым делом сбрасывает ботинки, проходит в кухонную зону, включает кофемашину. Аппарат от итальянского производителя варит двойное эспрессо и американо, оба – без сахара. И если первое предназначается самому мужчине, то второй напиток он протягивает мне.

– Как я и сказал тебе, именно ты – не другая, потому что ты – единственная из всех, кто не позарился на… скажем так, моё состояние, – заговаривает, спустя долгую паузу, Глеб. – Можешь считать это сделкой. Взаимовыгодной. Тебе нужны деньги, мне – гарантии того, что потом ты не создашь дополнительных проблем, если вдруг захочешь поиметь с меня что-нибудь ещё.

Моя бровь взлетает вверх. В очередном удивлении, да.

– Ты предложил родить тебе ребёнка. Ничего себе взаимовыгодная сделка, – смотрю на него, словно впервые вижу.

В отличие от меня, Филатов по-прежнему невозмутим.

– И не буду я твоей любовницей, больно надо, – морщусь, уткнувшись в порцию американо. – Ребёнка можно и по-другому зачать. Зачем тебе вообще ребёнок? Тебе! Ребёнок! Серьёзно? – возвращаю к нему внимание.

Самообладание мужчины всё ещё на высоте. Он неспешно усаживается на один из высоких табуретов у барной стойки, жестом указывает мне расположиться рядом. Нехотя, но всё же делаю, как велит Глеб.

– Что ты знаешь обо мне? – задаёт он неожиданный вопрос.

Хотя, где предел того, чего можно ожидать от этой жизни, а чего – нет, понятие давно спорное. Ко всему прочему, собственная память подсовывает некоторые занятные и в ту же пору сомнительные факты, связанные с Филатовым, от которых становится вдвойне не по себе.

Какой же надо быть идиоткой, чтобы оказаться наедине с мужчиной, которого обвиняют в насилии?!

Уровень тупости – я.

– Немного, – отзываюсь обтекаемо.

Не говорить же ему о том, что подозреваю его в маньячестве, а заодно и себя? Иначе что я тут с ним делаю? Риторический вопрос. Пойду куда угодно и сделаю что угодно, лишь бы сохранить те десять лет жизни, что могут быть отобраны у моей Ариши. Без неё мне никак. Как и маме.

– У тебя очень живая мимика, ты в курсе? – усмехается мне в ответ Глеб.

– В курсе.

Теперь…

– То есть, о том, что в данное время в штатах проходит судебный процесс с моим участием, ты тоже в курсе? – по-своему расценивает он.

Включила бы дурочку, мне не привыкать, но какой смысл?

– И об этом я в курсе, да.

Мужчина вяло улыбается. Заговаривает не сразу. Сперва наслаждается парой глотков терпкого напитка.

– Я не имею привычки врать. И ты можешь мне верить, Дюймовочка, – произносит тихим, спокойным тоном, однако от того меньше решительности в нём не становится. – Оливия – охотница за деньгами. Я не трогал её. Но она решила воспользоваться частью моего прошлого и нажиться на нём. Понимаешь?

Почти.

– Ты сейчас о том, как одну из твоих подружек нашли задушенной в собственной постели? – уточняю, нервно закусив губу.

Это же всё равно что заманить серийного маньяка в тёмный переулок, а потом допрашивать, сколько жертв у него было и сколько ещё убийств он планирует.

– О, какие подробности… – протягивает немного ошарашено Глеб, хотя быстро справляется с эмоциями. – Да. О ней, – проговаривает уже холодно и отстранённо.

Повисшая тишина напоминает гробовую.

– И нет, Дюймовочка, её я тоже не трогал. Я не любитель игр со связыванием, тем более с удушением. У нас с Ксенией были свободные отношения, она спала с кем хотела, так что чёрт его знает, кто её так… – брезгливо морщится. – По сути, мы просто иногда пересекались, у нас и отношений то ни было, как таковых. Но… – вздыхает устало. – Пресса посчитала иначе, быстренько состряпав из этого сенсацию, – снова прерывается на парочку глотков эспрессо. – Отчасти из всего этого и вытекает наша с тобой сделка, Дюймовочка, – переходит к насущному. – Управление «Галеон» давно на мне, если заметила во время ужина, отец лишь номинальный управленец, ставит подписи, где и когда надо, а всё остальное время проводит с… – короткая пауза, злорадная усмешка, – такими, как Вера, – ещё одна пауза, новая усмешка. – Но официально пост главы корпорации всё равно остаётся за ним. Думаю, и сама понимаешь, возглавлять компанию с миллиардным состоянием не может тот, кому грозит срок или же громадные судебные издержки, в случае, если вина будет признана. В этом, кстати, ты мне и поможешь.