Какой-то шум поблизости разогнал пелену, окутывавшую ее сознание, и Беатрис оттолкнула мужчину в то самое время, как он отпускал ее. У стола позади них стоял старик лакей с новой бутылкой вина.

– Похоже, вам это не понадобится, – пробурчал он, повернулся и, шаркая, вышел.

В дверях, скрестив на груди руки, стояла рыжеволосая женщина в эффектном черно-красном платье. Она разглядывала их, не упуская ни малейшей детали и суммируя свои наблюдения за их поведением с изменениями во внешнем виде. Язвительная улыбка заиграла на ее накрашенных губах.

– Как я понимаю, соглашение достигнуто, – заметила она. – Что ж, пошлю за каретой.

Беатрис вспыхнула от стыда, тщетно пытаясь успокоить дыхание и вернуть себе уверенность. Понимающий взгляд, который хозяйка заведения послала Коннору Барроу, говорил о том, что он удачно выполнил ее поручение. Беатрис как будто получила пощечину.

– Я еще не подписала ваш мерзкий документ, – тяжело дыша, заявила она. – И не подпишу.

– О, – улыбка Шарлотты стала еще шире, – не думаю, что он теперь нам понадобится. – И она исчезла за дверью.

Беатрис потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем говорила Шарлотта Браун. Хозяйке борделя больше не требовалось письменного соглашения, потому что отныне она не боялась преследования по закону. Поддавшись дьявольскому обаянию Барроу, пленница угодила прямиком в ловушку, расставленную ей руками мадам. Теперь, что бы она ни утверждала о своем пребывании здесь, хозяйка «Восточного дворца» в ответ будет заявлять, что присутствие Беатрис было добровольным. Она посмотрела на Коннора, который с мрачным выражением лица обхватил себя за плечи. С трудом удерживаясь, чтобы не заехать кулаком по этому породистому носу, Беатрис гордо подняла голову и с горящими глазами процедила:

– Ах вы... паршивый... адвокатишка!

– Миссис фон Фюрстенберг, Беатрис, уверяю вас...

– Хватит с меня ваших «уверений». – Она указала ему на дверь и дрожащим от ярости голосом добавила: – Сейчас, даже если бы вы сказали, что небо голубое, я и то бы вам не поверила.

Его глаза сузились, и она почувствовала, каких усилий ему стоило подавить гнев и смолчать. Но через секунду он уже издевательски-вежливо ей поклонился и вышел. Прошло несколько минут, появилась Мэри Кейт, которая принесла ей накидку с капюшоном и проводила к ожидавшему у черного хода экипажу.

В темноте кареты Беатрис охватила дрожь. Потуже запахивая накидку, она пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями. Свободна! Она наконец свободна! Но вместо облегчения Беатрис чувствовала только злость и унижение. Они послали Коннора Барроу, чтобы уговорить ее сменить гнев на милость, а когда это не удалось, его пригласили, чтобы он очаровал ее. Беатрис не знала, что ее больше бесит: тот факт, что он пытался обольстить ее, чтобы услужить противнику, или то, что она поддалась! Беатрис потрогала губы. Он целовал ее так, как никто до него, – нежно, призывно, стремясь дарить наслаждение, а не только получать его. И она отвечала на его поцелуй с волнением и страстью, которых не испытывала раньше. За семь лет супружества Беатрис ни разу не почувствовала ничего подобного тому прекрасному смятению чувств, что пробудил в ней Коннор. Смущение, возбуждение, блаженство, желание, покорность... здесь было все... и все это – подстроено, все игра, вплоть до самой сокровенной чувственности.

Беатрис встряхнулась, а воспоминания о пережитом волнении решила спрятать в самый дальний уголок сознания. Возмутительно! Оскорбительно! В ее жизни нет места для подобной слабости – сам факт ее похищения неоспоримо это доказывает. В окружающей жизни действуют такие силы, которые используют любое проявление уязвимости с ее стороны, чтобы ее же и уничтожить. Несмотря на утверждения миссис Браун и Коннора Барроу, она отнюдь не была убеждена, что ее пребывание в «Восточном дворце» не являлось частью военных действий против нее. Чем больше она размышляла над этим, тем больше крепла ее решимость выяснить, было ли похищение только идиотским поступком двух неумех или оно явилось результатом чего-то более опасного. Беатрис зната, что существуют способы это выяснить, и начиная с завтрашнего утра она собиралась задействовать все находившиеся в ее распоряжении силы, чтобы узнать правду.

Ее появление в неосвещенном холле собственного особняка на Пятой авеню вызвало суматоху среди слуг.

– Мадам! – радостно воскликнул Ричардс, кидаясь зажигать электричество.

– Тетя Беатрис! – выскочив из гостиной, Присцилла обняла ее с энтузиазмом, о котором три дня назад можно было даже и не мечтать. – Где вы были? С вами все в порядке?

– Отделалась легким испугом... в остальном жива и здорова, – ответила она, положив руки на плечи племяннице и с удивлением заметив беспокойство в ее глазах.

– Слава Богу! – Элис Генри одной рукой приобняла хозяйку. – Мы тут с ума сходили, с тех пор как полиция заявила, что вы пропали. Что случилось? Где вы были?

– На меня напали грабители, которые потом захватили меня с собой.

– Грабители? – раздался мужской голос, напугавший ее. – Кто вас похитил?

Беатрис повернулась и увидела приятного молодого человека в сером костюме, стоящего у дверей гостиной. Он подошел поближе, его лицо было серьезным и выражало озабоченность. Элис пояснила:

– Это детектив Блэквел, из полицейского управления. У Беатрис подкосились ноги. Ее тотчас усадили в кресло в гостиной и подали стакан хереса. Она запретила им вызывать врача и отказалась отдать накидку, только поплотнее завернулась в нее.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – Присцилла опустилась на колени возле кресла. – Мы так беспокоились, когда детектив Блэквел доставил домой Рукарта и сказал, что вы пропали. – Она взглянула на полицейского, потом быстро опустила глаза.

– Я думаю, надо все же пригласить доктора, – заявила Элис.

– Нет, правда... я себя прекрасно чувствую.

– Тогда, может быть, вы в состоянии рассказать нам, что произошло, миссис фон Фюрстенберг? – соответственно понизив голос, произнес Блэквел и достал записную книжку и карандаш. – Чем скорее вы сообщите нам детали, тем больше вероятность того, что мы задержим людей, напавших на вас. Вы можете описать грабителей? Было в их внешности что-нибудь особенное? Вы никогда раньше их не встречали?

Что же можно рассказать? Беатрис задумалась, отбрасывая самое неприятное и унизительное, что произошло с ней за последние два дня. Она не замечала, как Присцилла гладила и сжимала ее руки.

– Бедная моя тетушка. Неужели с этим нельзя подождать, детектив?

– Нет, нет, Присцилла. Я должна помочь. Я хочу, чтобы этих людей отыскали. – Она благодарно улыбнулась племяннице, потом расправила плечи и посмотрела на полицейского. – Боюсь, что от меня будет мало толку. Я возвращалась домой после собрания суфражисток, когда мою карету завернули в боковую аллею, а кучера оглушили. Двое мужчин схватили меня и потребовали отдать им все ценное, что при мне было. Они говорили с сильным ирландским акцентом. – Она поморщилась, словно воспоминания причиняли ей боль. – Кроме того... было так темно и все произошло так неожиданно...