– Это я виноват, – усмехнулся посох. – Когда тебя с ванной переносил – портал открыл неаккуратно. Промазал малость. Очень уж меня эта история с королем из себя вывела. Надо же чтобы такое – рядом ведь был! Поэтому я и промазал. Ванна ведь у другой стены стояла.

– Ну так что?

– А то, что она тяжелая до неподъемности! – развеселился посох. – Хозяин ведь не знает, что ты маг! Далеко не все разведчики – маги. Разведчику ведь не очень удобно быть магом, прямо скажем, совсем неудобно, его любой другой маг почует. Бот теперь наш хозяин и гадает, как тебе этот номер с ванной провернуть удалось и какая же в тебе силища, а главное – зачем тебе все это понадобилось, для каких таких оперативных целей и стратегических соображений? Ну и побаивается тебя. Уважительно эдак побаивается.

– Мне от его уважительности скоро нехорошо сделается, – пробурчал Курт.

– Ничего, это не во вред делу, – утешил его Мур.

– Зато во вред мне, – возразил Курт. – Я не привык, чтобы передо мной люди – вот так…

– К этому трудно привыкнуть, – понимающе вздохнул посох. – Но глупые люди, знаешь ли, везде есть. Они готовы пинать тебя ногами, если ты, по их мнению, ничего не стоишь, и они же первыми примутся ползать на брюхе, если им покажется, что ты хоть каким-то боком относишься к власти И при этом им совершенно не важно, что ты на самом деле из себя представляешь.

– Вот это-то и противно, – кивнул Курт.

– Ужасно противно, – согласился Мур, – но вполне переносимо, можешь мне поверить. Такой великий маг, как ты, с. легкостью справится с этой небольшой проблемой, вот увидишь. Давай зови его!

Рядом с кроватью, на резной тумбочке красного дерева, стоял, улыбаясь золочеными боками, небольшой колокольчик. Курт взял его и позвонил. Голос у колокольчика оказался не по размерам большой. Курт аж вздрогнул и чуть не уронил его.

Шаги хозяина торопливо одолели лестницу. Раздался прежний робкий стук в дверь. Курту пришлось крикнуть: «Войдите!» – только после этого хозяин гостиницы осмелился перешагнуть порог его комнаты.

– Чего изволите, Ваша Милость? – угодливо спросил он.

– У тебя должен быть магический кристалл, – не тратя времени на предисловия, проговорил Курт, – он мне нужен Принеси его мне.

– Осмелюсь доложить, Ваша Милость, так что значит, нет у меня кристалла… – виновато проговорил хозяин гостиницы. – Нет кристалла? – недовольно нахмурился Курт.

– Осмелюсь доложить, Ваша Милость, я был удостоен чести обладания волшебным шаром! – сияя, как новенький медяк, сообщил хозяин гостиницы.

– Вот и неси его сюда, – распорядился Курт.

– Сию минуту, Ваша Милость! – Хозяин Гостиницы поклонился так низко, что треснулся головой об пол, охнул и тихо выскользнул за дверь.

Обратно он вернулся довольно скоро – но не так скоро, как хотелось бы Курту. За время его отсутствия Курт захотел спать. Зевая, он ухватил почтительно протянутый хозяином гостиницы хрустальный шар и уронил его на кровать. Прислонил посох набалдашником к шару.

– Так? – негромко спросил он.

– Так, – ответил Мур, и хрустальный шар замерцал.

– Ох! – пробормотал хозяин гостиницы.

– Готово! – сказал посох.

– Ах! – шепнул хозяин гостиницы.

– Отлично, – зевнул Курт, протягивая шар хозяину гостиницы. – Посох… – восхищенно пробормотал тот. – Так Ваша Милость – из магов?

– Из магов, – еще раз зевнул Курт, – из нищих, из менестрелей, из Богов, из дудочников, и я сам уже не помню, из кого…

Хозяин гостиницы вытаращил на Курта уважительно-испуганный взгляд и почти расстелился в поклоне.

«И как это он в коврик не превратился?» – подивился Курт.

Вновь случайно поймав взгляд хозяина гостиницы, Курт вздрогнул. В его глазах он увидел памятник самому себе – из чистого золота, величиной с денгерскую пожарную колокольню и на пьедестале из драгоценных камней.

– Свободен! – вздохнула несчастная жертва последовательного фанатизма, и хозяин гостиницы с поклоном выкатился за дверь.

– Мур, я спать хочу, – жалобно промолвил Курт.

– Так спи, кто тебе мешает? – отозвался посох.

– Ну я же не знаю, что ты еще на сегодня для меня запланировал, – вздохнул Курт.

– Да в общем-то ничего особенного! – хихикнул Мур. – Разве что пару раз мир спасти – так ведь это мелочи!

– Всего-то? Вот хорошо! – зевая, обрадовался Курт. – А ты не знаешь, до завтра мир не потерпит?

– Я только что у него справлялся, – важно проговорил посох, – и у меня есть самая свежая информация на эту тему: он потерпит.

– Как это мило с его стороны… – скидывая одежду и забираясь под одеяло, пробормотал Курт.

На месте великой битвы с гнусным колдуном Курта не оказалось. Зикер и Орден Беглых Магов опоздали. Была уже ночь, и вечные звезды смотрели с небес на землю.

Зикер вздохнул и вытряхнул из кармана свою Башню. Жильцов в ней теперь существенно прибавилось, но на то она и колдовская, чтоб всем хватило места.

– Спать. – приказал Зикер, и Великие Магистры торопливо разошлись по своим комнатам.

Тенгере спал и видел страшный сон. Ему снилось, что он – Эстен Джальн и что он рисует Архимага. Точней – не он сам рисует, но что-то чудовищное, ухватив его огромными пальцами, водит им, как кисточкой, по полотну времени, кровью пространства выводя на нем огненные письмена.

Это было ужасно. Это было омерзительно. Он вырывался и кричал, кричал и вырывался, но невидимые пальцы держали крепко, немыслимо крепко держали… не вырвешься… не выскользнешь… не пустят…

Тенгере знал, что нарисованный Архимаг его съест, но вырваться все равно не смог. Сил не хватило. Сил…

Вот Архимаг нарисовался, нарисовался и проглотил его. Проглотил, а потом стал есть землю, жадно заглатывая ее огромными кусками. И это казалось так страшно, что собственная смерть уже не имела значения.

Он проснулся с криком.

Зикер спал и видел страшный сон. Будто бы он стал наблюдать линии реальности – и не увидел ни одной. Огромное темное пятно наползло на них, наползло и спрятало. И никакие заклятия не помогали рассеять неведомый мрак. Зикеру снилось, что он наклонился над шаром и пытается просунуть в него руки, чтобы разгрести эту муть. Она оказалась склизкой и холодной. Очень склизкой и очень холодной. Она не поддавалась, выскальзывала из пальцев. Зикер наклонился ниже, напрягся в попытке ухватить непокорную субстанцию, и тогда линии реальности лопнули перетянутыми струнами, взметнулись белыми хлыстами ярости и впились в глаза.

Зикер закричал от боли и ужаса, попытался откинуться назад, но чудовищные нити уже прокололи зрачки и свет померк в глазах старого мага. А нити тянулись, ползли дальше, чудовищными иглами боли проталкиваясь в мозг. Зикер попытался ухватить их руками, выдернуть, выхватить из себя – черт с ними, с глазами! Умелый маг может отрастить глаза! – нужно было спасать самую суть свою, хищно раздираемую взбесившимися линиями! Но коснувшиеся линий пальцы отвалились почти без боли. Линии были острыми! Смертоносно острыми.