угольной, с чернильным отливом, шерсти. Я подошла совсем близко — леопард был всего в полушаге от меня. На таком расстоянии я могла пересчитать все пятна, сливающиеся с цветом меха. Зверь медленно поддался вперед и потерся головой о мой живот, который на секунду свел спазм ужаса — моя паническая натура с богатым воображением представила, как острые клыки вгрызаются в кишки. Но лишь влажное дыхание коснулось опущенной руки. Понюхав ветку рябины, огромный кот сморщил нос, чихнул и попытался схватить ее зубами, но я подняла ее выше. Слава Богу, что мой новый знакомый не стал прыгать за ней. Его изучающие глаза снова коснулись моего лица. Это было безумно, но в них я разглядела нечто такое, что обычно бывало в человеческих глазах. Казалось, что он вот-вот заговорит. Потом леопард развернулся и медленно пошел прочь. Что-то подсказывало мне, что я должна пойти за ним, если хочу вернуться в поселок.

И я не решила ничего лучше, чем последовать, вероятно, двинутой интуиции. Стоило мне шагнуть меж двух сосен обратно в густой лес, паника снова сжала горло: дышать стало тяжело, а нижнюю часть шеи покрыла мелкая испарина. Мрачный шелест листьев раздирал уши, пытаясь пробраться в самый мозг, как если бы те полчаса умиротворения умножили силу гилофобии раза в два. Дрожащими руками попыталась натянуть капюшон обратно, но распущенные волосы мешали — лезли в глаза и нос. Кое-как справившись, попыталась сделать глубокий вдох — сосновый запах вызвал тошноту, я задышала чаще, пытаясь побороть приступ, и когда я уже решила, что просто отключусь, ну или остаток ночи буду разглядывать содержание желудка, что-то мягкое и теплое коснулось ноги. Я сфокусировала взгляд, силясь разглядеть хоть что-то в темноте. Янтарные глаза смотрели с невообразимым участием — будто бы чуждое этому лесу существо понимало всю тяжесть моего страха. И он отступил, словно испугавшись хищной морды и острых ушей.

Мы пошли дальше. Теперь я как будто поняла значение выражения «гулять в лесу». Ни дикого неконтролируемого страха, ни тошноты, ни панических атак. Просто деревья, просто листья, просто возня полуночных обителей леса.

— Интересно, настоящий ли ты… — невольно коснулась рукой блестящей шерсти, а потом уже увереннее погладила.

Отпрянула, когда пальцы нащупали три еле заметные прорехи — шерсть не росла на месте тонких шрамов. Леопард остановился у края леса, где начиналась «клеверная опушка». Огоньки в окнах спящего Нижнего Бронзовска призывно мерцали, я даже могла различить кирпичного цвета крышу бабушкиного дома в цвете дергающегося фонаря. Остановилась в нерешительности — чутье подсказывало, что мой проводник дальше не пойдет, и стоит мне сделать шаг, все случившееся растворится как сон.

— Ника! — светло-серый вихрь метнулся вверх по насыпи. В нем я признала подругу и кинулась на встречу. Запоздало обернулась на прощание, но таинственного зверя и след простыл.

— Тина, — обняла подругу в ответ. Мой голос все еще звучал в растерянности, а глаза искали два желтых огонька среди кустов.

— Я тебя везде обыскалась! — продолжила подруга, потянув меня в сторону проселочной дороги. — Ты в курсе, что сегодня ночь полнолуния! Полнолуния! Большинство животных неспокойно в эту ночь! Какого черта ты вообще убежала? А если бы на медведя напоролась?!

Подруга продолжала отчитывать меня, описывая в красках ужасные исходы, которая сама себе напридумывала, пока меня искала. Только у моей калитки, когда поток слов и волнений угас, она обернулась ко мне и спросила:

— Ты в порядке?

— А у нас в лесу есть озеро? — вопрос, миновав сортировочный центр мозга, вырвался невзначай.

— Было, когда-то давно… Пересохло и заросло… — Тина явно не поняла смысл и цель такого внезапного интереса, но расспрашивать не стала. — Ты отдохни, выспись. Я завтра зайду.

Ее ладонь коснулась моего плеча, и я вздрогнула, приходя в себя.

— Пока… — досталось уже спине подруги.

Тихо зашла в дом, села на диван. И только слабый запах напомнил, что я таки достала ингредиент из списка. Который, в купе с моим внешним видом и внутренним ощущением, больше напоминал трофей. Тело разом взвыло, отголоском на воспоминание о сумасшедшей гонке со страхом. Решила немного полежать на диване, а потом подняться в свою комнату. Подслеповатый небесный глаз заглянул в комнату пожелать мне спокойной ночи…

Ближе к обеду — судя по запаху из кухни (бабуля говорила, что на завтрак уйдет вчерашняя каша) — я еле разлепила глаза, зарывшись в тонкий плед еще сильнее, прижав к груди свою с трудом добытую ветку.

— Никуля! — позвала бабушка из кухни, заметив мое ерзание.

Зевнув во весь рот, села и вытянула гудящие ноги. Во внутренней зеркальной стенке серванта увидела свое отражение — ну точно участник «Остаться в живых». Волосы растрепаны, спортивный костюм весь в засохшей земле, на щеке красуется ссадина, про состояние рук лучше промолчать.

— Бабуль… — неуверенно протянула, надеясь, что дальше ни последуют вопросы. Ведь вероятно, что это она и укрыла меня одеялом, — я пойду… постираю вещи… Совсем про них забыла.

— Хорошо, загрузи машинку и садись обедать.

Лжи тут не было. Постирать не только улики надо было (кто знает, может во мне проснулась сомнамбула, и я сама сходила за пледом, или бабушка вставала ночью попить воды и укрыла меня в потемках), но и вчерашнюю пижаму тоже. Поднялась наверх, надела халат с узором из турецких огурцов — тот самый, что бабушка прислала мне на прошлый День Рождения — белый халат пачкать не хотелось. Надеюсь, гостей пока не ожидается, а то решат, что вернулись в советское время. Но хоть халат и для возраста за 50, но жуть какой удобный. Открыла окно в комнатке, чтобы немного разбавить застоявшийся воздух.

Я любила проводить время у бабушки, единственное, о чем скучала в такие моменты — о наличие ванны. Вспомнив, что я брала с собой шоколадно-молочный гель для душа, начала рыться в шкафчиках в его поисках. И тут в зазоре между тумбочкой и кроватью заметила листок. На нем были символы из сна, которые я записала, чтобы не забыть. И забыла. Положила его сверху на тумбочку, придавила телефоном для надежности и пошла в душ.

Посвежевшая и благоухающая шоколадом с головы до пят, ощутила себя перезаряженным аккумулятором. Переодевшись и высушив волосы, взяла телефон, предварительно затолкав бумажку в карман джинсов. После завтрака-обеда узнаю, что значат эти закорючки. Спускаясь по лестнице, остановилась. Кроме того, что в это лето я часто завтракаю в обед, так еще и неожиданные гости стали нормой. Хотя… увидеть Тину я бы не отказалась. Но тишину кухни нарушала лишь «Рабочая Марсельеза» [русская революционная песня