Борис поднял на осекшуюся на полуслове и мгновенно побледневшую Красовскую прозревшие глаза. Хорошая актриса, на этот раз она немного переиграла порученную ей роль. Увлеклась и потому выдала себя случайной репликой. Не упомяни Зинаида слово «чекист», и до Бориса не скоро бы дошло, в какую скверную историю его пытаются втравить. Но теперь всё было ясно как божий день. После Испании и позже Нефёдову приходилось иметь дело с тайной советской полицией, и он неплохо знал их методы. Лубянские фантазёры любили придумывать разные провокации, чтобы оказавшийся у них под колпаком человек сам наделал глупостей, что называется, «загнал себя за флажки». «Если заговора нет, его можно срежиссировать» — таково было обычное кредо следователей сталинского «ордена меченосцев».

Похоже, те, кто стоял за Красовской, ожидали, что лётчик, известный своим взрывным нравом, узнав про измену жены, помчится в Москву и будет пойман во время покушения на крупного партийного деятеля. Естественно, потом ни один советский следователь и судья не поверят в то, что поводом для стрельбы в ответственного советского сотрудника была банальная ревность. Такое преступление могло быть расценено на территории СССР однозначно — только как диверсия против государственного строя.

Мгновенно очнувшийся от наваждения Борис с презрительной улыбкой швырнул фотографии на землю. Ничего более не сказав Красовской, он быстро направился к выходу с танцплощадки.

— Ты ещё пожалеешь об этом, мерзкий ублюдок! — в бессильной ярости взвизгнула за спиной Зинаида. Не зная, куда выплеснуть накопленный яд, она залепила звонкую пощёчину какому-то упитанному увальню в панаме, удивлённо уставившемуся на бьющуюся в истерике богиню экрана.

— Чего уставился, толстяк?! Пошёл вон!

Теперь Борис думал только об Ольге. Как он жалел, что из-за собственной глупости отпустил Тэсс от себя. Их разделяли сотни километров, и он не мог защитить любимую женщину от грозящей ей беды. Нефёдов уже не сомневался, что неожиданно поступившее жене профессиональное предложение — крючок с наживкой. Это было обычной тактикой ЧК-НКВД — усыпить бдительность жертвы какой-либо наградой, долгожданным назначением на вышестоящую должность, путевкой в хороший санаторий или пришедшим вне очереди ордером на квартиру. Именно так был арестован накануне войны знаменитый командующий ВВС Павел Рычагов с женой — генералу дали отпуск и арестовали по дороге на курорт.

Внезапным арестом легко ввергнуть человека в психологический шок, чтобы на первом же допросе заставить оклеветать себя и близких людей. Ведь несчастного выхватывают из такой прекрасной жизни в тот момент, когда всё начинает складываться просто прекрасно! И вдруг недавнего баловня судьбы запирают в тюремный бокс, потом ведут на допрос, кричат на него, всячески унижают, бьют.

Скорее всего, чекистам нужна не Ольга, а он. Но взяв Тэсс фактически в заложницы, они смогут добраться и до него. На Нефёдова давно было заведено личное дело на Лубянке. Видимо, в связи с какими-то неизвестными Борису обстоятельствами не успевшую запылиться папочку решили извлечь из архива. Конечно, Борис не мог знать наверняка, зачем он снова понадобился костоломам с Лубянки. Возможно, это как-то было связано с Василием Сталиным, в свите которого он теперь состоял. Берии или кому-то иному из серых кардиналов Кремля вполне мог понадобиться свой человек, а проще говоря — стукач в окружении командующего ВВС Московского округа. Борис знал, что за контроль над сыном вождя постоянно идёт тайная борьба различных группировок в ЦК, ВВС, Генштабе и наверняка в спецслужбах…

На парковой аллее Нефёдов столкнулся со своим молодым приятелем. Алексей Сироткин направлялся с миловидной девушкой на танцевальный вечер. Но сразу поняв по крайне озабоченному виду Бориса, что случилось что-то очень нехорошее, он извинился перед своей спутницей и подошел к летчику…

Сосед Нефёдова по номеру был чрезвычайно удивлён его внезапным отъездом.

— Куда же вы, Борис Николаевич? На ночь-то глядя! — удивлённо спрашивал он торопливо швыряющего свои вещи в чемодан Нефёдова. — Да вы теперь и не сможете уехать. Первая машина уйдёт за продуктами только в пять утра. Я специально узнавал, когда собирался съездить на центральный почтамт.

— А и в самом деле, Лёха, как бы мне до города добраться?

Вопрос Нефёдова был скорее обращён к самому себе, чем к его молодому провожатому. Они уже вышли из корпуса и поднимались по довольно круто уходящей в гору дороге в сторону шоссе. Сироткин молчал, но вид имел человека, готового вот-вот произнести заветное «Эврика!». Похоже, он обдумывал последние детали какого-то плана. Вскоре молодой человек важно произнёс:

— В данных обстоятельствах не вижу иного выхода, кроме угона. Но пусть меня лишат лейтенантских погон, я всё равно готов стать вашим соучастником.

Сироткин стал торопливо рассказывать, что знает, где завхоз санатория ставит свой мотоцикл. Правда, насколько Алексей успел заметить, у данной машины проблемы с аккумулятором и барахлит стартёр. Но это не беда, ибо двухколёсную машину можно разогнать толкачом. Конечно, проще всего завести мотор, скатившись с горки в сторону моря. Но данный вариант отпадает, ибо трофейный немецкий драндулет к тому же не имеет глушителя. Если завести его на территории санатория, на знакомый рёв движка сразу примчится хозяин мотоцикла. Поэтому остаётся вначале выкатить тяжёлый аппарат на верхнее шоссе, а уж потом Борис оседлает железного коня, а Алексей станет толкать его, сколько потребуется.

— Ну ты красавец! — похвалил паренька Нефёдов. — Не исключено, что слетаемся.

Мотоцикл они действительно нашли там, где его видел накануне Сироткин. Это был великолепный тяжёлый «DKW» с двухцилиндровым двигателем. Перед тем как вывести двухколёсную машину из-под навеса, Борис вырвал из своего блокнота листок и написал хозяину записку с указанием места, где собирается оставить временно реквизированную технику. Они выкатили мотоцикл на шоссе и начали разгонять. Немецкая техника не подвела. Как только мотор оглушительно взревел, Борис торопливо махнул на прощание Алексею рукой и дал полный газ…

«Анархист» так быстро домчался до города по ночному серпантину горного шоссе, что участвуй он в спортивных ралли, наверняка побил бы какой-нибудь рекорд. Правда, при подъезде к Сочи мотогонщик-любитель с трудом вписался в слишком крутой поворот, а за полчаса до этого едва разминулся со встречным грузовиком. Но вся это игра со смертью оказалась напрасной, ибо в кассе аэропорта ещё утром закончились билеты на ближайшие рейсы до Москвы.

— Есть одно место на послезавтра, — сонно хлопая заспанными осоловевшими глазами на ночного пассажира, сообщила разбуженная билетёрша.

Нефёдову даже стало жарко. Он расстегнул пуговицы пиджака, нервным движением сорвал с шеи галстук, ослабил ворот рубашки.

— Девушка, милая! Мне позарез нужно улететь ближайшим бортом. Горю ярким пламенем! Если вы меня не спасёте, я погиб.

Включив на полную мощность своё мужское обаяние, Борис одарил девушку самой очаровательной улыбкой, на которую был способен. Одновременно он просунул в окошко кассы несколько оставшихся у него крупных купюр. — Буду очень вам благодарен!