— Милая, ответь: что происходит в вашем доме? Не могу поверить, что ты и Майкл, такая красивая пара, пример всем нам, решили расстаться!!!

— С чего ты взяла? Браку ничто не угрожает… Я с облегчением вздохнула и рассмеялась:

— Слава Богу! Представь, мне вдруг пришло в голову, что у вас не ладится семейная жизнь, что не за горами развод.

— Чепуха какая! — Ливви была в замешательстве.

— Помнишь тот дождливый день, когда Майкл отправился на футбол, а ты ездила в Лондон по делам «Убежища»? Тогда мне показалось, что я видела у тебя на глазах слезы. Разные мысли полезли в голову.

— К сожалению, есть множество вещей пострашнее развода.

Я впала в панику: «Неужели что-то плохое может случиться с кем-то из Монро?»

— Родители в беде?

— Нет, старики в порядке.

— Тогда в чем же дело?

— Зайка, мне так жаль…

— Чего именно? Послушай, не пугай меня!

— Врачи обнаружили у меня рак молочной железы, — призналась Ливви.

Плохие новости — странная штука. Они поражают как гром среди ясного неба, сковывают волю и чувства, и уже нет места слезам. Известие о недуге сестры буквально парализовало меня. Нужно было наклониться к ней, утешить, пожалеть… а я сидела как истукан и не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Наконец нужные слова нашлись.

— Рак?

Неужели ужасная болезнь настигла одного из членов семьи?

— К сожалению… — Слезы катились из глаз Ливви.

Комок подступил к горлу. Хотелось плакать и причитать.

— Что же с нами будет? — чуть слышно произнесла я.

Сестра слабо улыбнулась:

— Кто знает? Время покажет.

— Ты умрешь? — с трудом выдавила я.

Хочешь знать правду, милая? Понятия не имею. Врачи не пугают, но и не дают особой надежды. Многое будет зависеть от того, на какой стадии развития находится болезнь. Само собой, придется лечиться и, возможно, делать операцию.

— Хирургическое вмешательство обязательно? Тревога постепенно перерастала в панику.

— Да. Если болезнь будет прогрессировать, то придется отрезать одну грудь или даже обе.

— Дорогая, ты самая добрая, восхитительная женщина на свете и вовсе не заслуживаешь такой участи!

— Ну-ну, заинька, не плачь! Конец света еще не наступил!

Ливви погладила меня по волосам, однако легче не стало. Маленькая гостиная казалась крохотной, стены словно сжимали в душных объятиях. Работа, ссоры с друзьями, отсутствие личной жизни — все в ту минуту не имело значения: рушился привычный мир, любимый человек стоял на краю пропасти. Не знаю, сколько времени мы просидели молча. Я периодически начинала рыдать, а сестра все гладила реву-корову по голове. В семье Монро всегда так: старшая постоянно успокаивала младшую.

— Расскажи, как ты об этом узнала, что говорят доктора…

— Помнишь, в феврале мы с Майклом возили детей в Леголенд[23]? Вот тогда я и обнаружила опухоль.

Она встала и направилась к каминной полке, где стояла фотография малышей с тетей Джесс и восковой фигурой Тони Блэра. Снимок был сделан в Музее мадам Тюссо.

Ливви прижала рамку к груди и продолжила печальный рассказ:

— Шишечка размером с горошину свободно двигалась под кожей и напоминала хрящик. Казалось, нет причин для беспокойства. Через некоторое время мне на глаза попался газетный материал. Певица Анастасия в интервью рассказывала, как ей удалось справиться с раком молочной железы. В свое время звезда тоже нащупала под грудью твердый комочек. Я испугалась и рассказала о шишечке Майклу. Мы оба были уверены, что все обойдется, но на всякий случай сходили к терапевту. Врач успокоила: «Скорее всего опухоль доброкачественная, подождите пару месяцев и снова приходите на прием».

Убила бы того горе-эскулапа, к которому обратилась сестренка! Разве можно так беспечно относиться к здоровью пациента, ведь вместе с опухолью росла и опасность смертельного исхода!

— Естественно, шишка выросла, и пришлось обратиться к специалисту.

— Продолжай, — сказала я, хотя голос выдавал подавленные рыдания.

— Меня направили сдать несколько анализов, и наконец пришло время узнать результат. До сих пор помню тот ужасный кабинет. Там на светло-желтых стенах висят детские рисунки и разбиваются сердца. Вошел онколог, положил руку мне на плечо. Тогда стало ясно, что дела плохи.

Ливви прижала фотографию детей к— груди еще сильнее.

— Опухоль действительно злокачественная. К счастью, болезнь не успела развиться. На следующей неделе у меня биопсия: врачи сначала вырежут рак, а затем возьмут пробы тканей и клеток под опухолью, чтобы узнать, насколько серьезно поражение, — сухо проинформировала сестра.

Наверное, она не раз произносила страшные слова в беседах с Майклом. То, что шокировало меня, стало для нее обыденностью. Я не разбиралась в медицинской терминологии и поэтому не знала, как реагировать на сообщение.

— Врач больше ничего тебе не прописал, не посоветовал, не успокоил?

— Доктора не вгоняют в панику, но и не сулят призрачных надежд. Ответы на все вопросы может дать только время.

— На какой стадии твоя болезнь?

— Операция покажет. Если рак еще не успел распространиться по организму, это хороший знак. Пройду курс лечения, и резать больше не будут. А вот если болезнь прогрессирует, то, вероятно, потребуется не одно хирургическое вмешательство, радио— и химиотерапия.

«Господи, — взмолилась я, — помоги нам, не оставь в беде Ливви! Обещаю ходить в церковь каждое воскресенье, заниматься благотворительностью, помогать пенсионерам, делать что угодно, только сохрани здоровье любимой сестренке! Аминь».

Как просыпаться утром и осознавать, что дорогого человека нет на свете? Без ее лучезарной улыбки, заботы, доброго слова как быть родителям, Майклу, детям и, в конце концов, мне?! Боже, прости мой эгоизм, даже в такую горькую минуту я способна думать только о собственной персоне!

— В пятницу еще один специалист, друг Майкла, назначил прием. Я рассказала ему о диагнозе, о лечащем враче. Он ответил, что у этого доктора отличная репутация и большой опыт. Онколог немного успокоил: вероятность смертельного исхода на ранних стадиях мала.

Я всплеснула руками:

— Великолепно! Обожаю этого человека!