Окончательный итог спору между Эрлихом и Саймоном подведет только время. Очередная волна интереса к экологической устойчивости, которая поднялась после «Пределов роста» и других влиятельных книг, оказалась не слишком сильной. В 1970-е годы у всех на слуху был экономический кризис, и, как следствие, экономические власти обращали на природоохранное движение мало внимания. Экологическое движение тесно смыкалось с радикальными и левыми политическими течениями, было практически еще одной разновидностью политики идентичности. Гигантский скачок цен на нефть обусловил постоянное повышение энергоэффективности промышленного производства, внедрение лучшей теплоизоляции в строительстве, а также пробудил интерес к возобновляемым источникам энергии. Кроме этого, избиратели были гораздо больше озабочены тем, как возобновить рост ВВП, чем неосязаемыми для них угрозами экологии. Законодательные требования к чистоте воздуха и топливной эффективности автомобилей для большинства людей были вполне достаточны, в то время как экономический рост означал рабочие места и повышение уровня жизни.

Тем не менее в 1970-е годы на свет появилось понятие устойчивого экономического роста и с тех пор его значимость неуклонно росла; в качестве важных сведений о человеческой деятельности и благосостоянии к экономическим показателям стали добавляться разные показатели качества экологии.

В странах, не входивших в ОЭСР, в период с 1945 по начало 1970-х годов ВВП на душу населения вырос не так сильно. Разумеется, кого-то постигла более, а кого-то менее счастливая судьба. Япония, первое время после окончания Второй мировой войны находившаяся под оккупационной администрацией генерала Дугласа Макартура, пережила головокружительный взлет после военной разрухи. Особенных успехов она добилась в производстве электроники, изначально ориентированной на массового, еще неискушенного потребителя. Надпись «Сделано в Японии» в начале 1960-х годов звучала примерно так же, как «Сделано в Китае» в 1990-х. К 1964 г. японская экономика окрепла достаточно, чтобы вступить в ОЭСР, и продолжала развиваться, создавая высокотехнологичную промышленную базу, с которой не могло теперь поспорить большинство западных стран; в настоящее время по своей мощи с японской промышленностью может сравниться разве что Германия. Подобным путем прошли еще несколько стран, в 1970-х годах принадлежавших к числу бедных. В Европе Италия, а затем Ирландия, Испания, Португалия и, наконец, Греция шаг за шагом перебрались из группы с низкими доходами в число стран экономического центра. (Правда, недавний финансовый кризис поставил вопрос, насколько прочны и долговременны результаты этого догоняющего развития.) Список стран – членов ОЭСР расширился с изначальных 11 стран, входивших в ОЕЭС, до 34.

Конечно, при таком подходе за скобками остается большое число стран, так и не прошедших через бурный экономический рост, который кажется нам чем-то само собой разумеющимся. В 2011 г. средний уровень ВВП на душу населения среди входящих в ОЭСР стран с высокими доходами составлял 41 225 тыс. долл., а в странах с низкими доходами, пользуясь определением Всемирного банка, – всего 569 долл. (по ППС). Но можно ли считать показатель ВВП на душу населения наилучшим способом сравнения между богатыми и бедными странами? Ответить на этот вопрос тем более важно, что в течение целых десятилетий делалось все возможное, чтобы повысить рост ВВП в развивающихся странах. Оценить общую сумму помощи, оказанной правительствами развитых стран из карманов своих налогоплательщиков бедным странам, – это не самая многообещающая затея, однако счет должен идти на триллионы долларов. Сюда нужно добавить еще одну большую сумму – средства, пожертвованные частными лицами через международные негосударственные организации, занимающиеся борьбой с бедностью. И все-таки в Африке южнее Сахары в послевоенное время существенного роста ВВП не наблюдалось, а бедность оставалась повсеместной.

Пакистанский экономист Махбуб-уль-Хак, в 1970– 1980-х годах работавший во Всемирном банке, а затем – в ООН, предложил альтернативный подход к измерению бедности и благосостояния. Разработанный им показатель, индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП), основывался на идее соизмерения возможностей людей, а не их доходов. Экономист Амартия Сен, впоследствии получивший Нобелевскую премию, вызвал переполох среди специалистов по экономическому развитию, заявив, что голод является результатом не низких доходов и бедности, а невосприимчивости правительств к нуждам своего населения, которая, в частности, возникает тогда, когда отсутствуют достаточно независимые от государства СМИ, выступающие с критикой правительственной политики. В демократических странах, вне зависимости от уровня ВВП на душу населения, случаев массового голода не наблюдалось[62]. Кроме того, Сен утверждал, что, хотя показатель дохода на душу населения и важен, он дает недостаточно полную картину возможностей людей. Последние определяются не только доходом или доступом к экономическим ресурсам, но зависят также от уровня здоровья, образованности, эмансипации женщин, доступа к основополагающим технологиям, таким как электроэнергия и транспортная инфраструктура[63]. ИРЧП сводит все эти компоненты воедино. Программа развития ООН (ПРООН) публикует его ежегодно. Из раза в раз наверху рейтинга оказывается одна и та же группа стран: Норвегия, Австралия, Новая Зеландия, Соединенные Штаты, Канада, остальные скандинавские страны и Нидерланды. Аналогично, в хвосте находятся страны с постоянно тлеющими военными конфликтами или попавшие в ловушку бедности: Демократическая Республика Конго, Нигер, Чад и Бурунди. Но показатель ВВП на душу населения не полностью определяет величину этого индекса. Моя родная страна, Великобритания, имеет высокий показатель ВВП на душу населения, но по ИРЧП она находится на 28 месте в мире, рядом с Грецией и Словакией, ВВП на душу населения которых гораздо ниже.

Между ВВП и другими компонентами ИРЧП существует положительная корреляция. Более богатые страны могут позволить себе более высокие расходы на здравоохранение, большее количество лет обучения детей в школе и университетах и т. д. В свою очередь, население с более высокими показателями здоровья и образования вносит больший вклад в экономический рост. Возникающие вследствие этого эффекты положительной обратной связи очевидным образом отражаются в значении ИРЧП. Однако корреляция между уровнем ВВП на душу населения и человеческим развитием далека от совершенной. Причина в том, что они измеряют разные явления. ВВП измеряет выпуск и доход, которые, несмотря на многочисленные практические трудности при их статистическом учете, достаточно хорошо определены. Развитие человеческого потенциала является показателем благосостояния. Это различение нужно иметь в виду всегда, когда мы оцениваем предложения заменить ВВП тем или иным показателем. Как это ни парадоксально, но те, кто с наибольшим упорством настаивают на замене ВВП другими показателями при рассмотрении развитых стран, в случае развивающихся стран склонны ограничиваться лишь показателями дохода и бедности.