Он одновременно был прав и не прав. Сегодня, после финансового кризиса, видно, что «новая экономика» – это почти что мираж. В США и других странах в последние пять лет произошло замедление или даже обнуление роста ВВП, и соответственно упали темпы производительности. Тем не менее в течение десятилетия с середины 1990-х по середину 2000-х годов все свидетельствовало о том, что в экономике накапливаются длительные положительные изменения; это можно было увидеть даже в официальных данных о ВВП. И было множество причин думать, что эти данные недооценивали действительный рост, возможно очень существенно.

Еще до того, как на фоне новой технологической волны возникли сомнения относительно того, насколько верно ВВП отражает инновации, существовал ряд трудностей при измерении отдельных сегментов экономики. Сюда относилась большая доля сектора услуг. Нельзя забывать, что ВВП возник в эпоху, когда главной заботой было измерение потребления и производства материальных ресурсов, на тот момент предельно скудных. Хотя и здесь не обходится без подводных камней, измерить материальный продукт достаточно просто. Первичных данных о секторе услуг всегда не хватало. Как говорилось выше, Адам Смит считал, что услуги по своей природе непроизводительны, а потому не видел нужды в том, чтобы их считать. Колин Кларк в своей ранней работе о ВВП, написанной в 1930-е годы, в период младенчества показателя, сетовал на трудности со сбором первичной статистики об услугах. В наследство от промышленной революции досталось огромное количество данных о выпуске хлопка и угля, но практически ничего об услугах. Но все-таки даже в 1937 г. в Великобритании, как и в США, в секторе услуг было занято менее половины работников[73].

По сей день специалисты по национальным счетам, рассматривая услуги, сталкиваются с серьезными затруднениями. Денежная оценка ВВП показывает, на какую сумму приобрели товаров и услуг конечные потребители по рыночным ценам, выраженным в долларах или фунтах. С услугами в частном секторе все ясно, но иначе дело обстоит с услугами в государственном секторе. Если государственные услуги прямо конкурируют с частным сектором, тогда для их оценки иногда можно привлечь цены в частном секторе. Но если в частном секторе их сравнить не с чем или же если на рынке нет настоящей конкуренции, единственное, что остается, – оценивать эти услуги по размеру заработной платы, выплачиваемой государственным работникам, их предоставляющим. В итоге получается цифра, которую можно прибавить к ВВП, однако остается загвоздка: в таком случае услуги по определению не могут показывать никакого роста выпуска в расчете на одного государственного занятого. Правительства часто озабочены низкой производительностью в сфере государственных услуг, но в ряде случаев это результат подобного статистического подвоха.

Вместе с тем за проблемой измерения производительности в государственных услугах кроются более глубокие вещи. Как следует из названия, производительность связана с производством. Она измеряет натуральный объем выпуска в расчете на единицу затрат. Главный элемент затрат у предприятий в сфере услуг – это рабочее время, затраченное работниками на выполнение своих обязанностей. Но что можно назвать выпуском учителя? Может быть, это число детей, закончивших школу? Или средний балл за выпускные экзамены? Может, нужно смотреть, сколько из них в среднем поступает в университет или же на их средние заработки? А может, важна степень удовлетворенности жизнью среди выпускников, ведь школа должна была снабдить их навыками к содержательной работе, подготовить к счастливым семейным отношениям, привить им вкус к музыке и спорту? Можно ли сказать, что медсестра более производительна, если она обслуживает в течение дня больше пациентов? Или же важен только уровень здоровья пациентов, измеренный тем или иным образом? Считать ли, что производительность парикмахера – это лишь количество стрижек, или учитывать наценку за качество его работы или престижность салона?

Разумеется, на эти вопросы нельзя ответить. Концепция производительности явно не подходит. Однако в странах ОЭСР услуги составляют более двух третей в ВВП. Еще множество спорных вопросов возникает, когда речь заходит о финансовых услугах (см. гл. VI наст. изд.).

Существует на первый взгляд несколько иная, но не менее насущная проблема: способ измерения ВВП не позволяет полностью охватить эффект инноваций. Инновации происходят постоянно, но в 1990-е годы экономику внезапно захлестнул поток новых товаров и услуг, основанных на информационных и телекоммуникационных технологиях, и их количество в распоряжении предприятий и потребителей стремительно выросло.

Так почему ВВП не слишком хорош для измерения инноваций? Брэдфорд ДеЛонг из Калифорнийского университета в Беркли, историк экономики по профессии, привел в качестве примера непрерывных инноваций освещение в домах. В доиндустриальную эпоху применяли дорогие сальные свечи; их редко зажигали из-за низкой яркости и сильного дыма. Им на смену пришли керосиновые светильники, затем газовые, а в современную эпоху – электрические лампочки. В 1500-х годах большинство людей ложились спать, как только стемнеет, настолько дорого стоили для них низкокачественные источники света. Если вы живете в 1990-е годы и, отправившись в поездку на выходные, забыли выключить лампу, то, осознав ошибку, скорее всего просто недовольно вздохнете. В течение десятилетий и веков стоимость освещения снижалась необычайно. В то же время качество освещения значительно улучшилось[74]. Первичная статистика, используемая для оценки ВВП, – сколько продано свечей или лампочек и люстр – никогда не сможет отразить ни падение цены света, ни улучшение его качества. Как утверждает Уильям Нордхаус в своем знаменитом исследовании, традиционные методы измерения недооценивали стоимость осветительных приборов и переоценивали их реальный выпуск с начала XIX в. как минимум в 900, а как максимум – в 1600 раз. Если это относится к другим видам технологий, где наблюдался стремительный прогресс, то в сумме получается существенная недооценка реального роста ВВП в статистике.

Что справедливо для этого конкретного предмета потребления, касается и всей экономики в целом. В современную эпоху рост ВВП неизменно сопровождался нововведениями и бурным расширением разнообразия товаров. Многие стали даже заявлять, что выбор «чересчур велик». Однако эмпирические исследования говорят об обратном. Эконометрические оценки показывают, что если расширяется продуктовая линейка, скажем, сухих завтраков или книг или даже в кашу быстрого приготовления добавляются такие мелочи, как новый вкус яблок и корицы, то для потребителей это очень важно[75]. До чего же велика будет суммарная ценность, если сложить все нововведения – от малых, как в случае с сухими завтраками, зубной пастой и ароматами чая, до более очевидных, вроде застежек для одежды, гибридных автомобилей и, наконец, таких образцов высоких технологий, как смартфоны, планшетные компьютеры, лекарственные препараты, разработанные с учетом генетических особенностей пациента, и новые материалы, например, графен.