И кабинет доктора Голдинга выглядит по-иному. В прошлый раз Мэгги толком и не разглядела огромное помещение, обставленное дорогой мебелью. Из большого окна открывается живописный вид, стены украшают картины, написанные в абстрактном стиле. Мэгги никогда не была поклонницей абстрактной живописи, но хорошо представляла, сколько стоит одна такая картина. Пожалуй, больше, чем ее годовое жалованье.

В приемной ее радушно встретила секретарша доктора Голдинга. Женщина была в дорогом деловом костюме, оглядев который Мэгги с сожалением осознала, что сама она одета более чем скромно. Сегодня секретарша уже не поглядывала на посетительницу с надменной насмешкой, наоборот, она любезно поздоровалась с Мэгги и предложила пройти в кабинет, где ее уже ожидал доктор Голдинг.

Увидев Мэгги, он порывисто поднялся из-за стола, и ей на мгновение показалось, что на его лице появилось испуганное выражение. Нет, конечно, это лишь игра воображения… Доктор Голдинг был в строгом костюме, белой рубашке, и Мэгги с сожалением подумала, что в джинсах и скромной рубашке он нравился ей гораздо больше.

– Доброе утро, – произнес он, сделав несколько шагов по направлению к Мэгги и останавливаясь посреди кабинета. – Садитесь, пожалуйста. – И сделал жест в сторону кресла.

Мэгги улыбнулась, подошла к креслу и села, заметив, что рядом на низеньком столике уже лежит пачка бумажных салфеток, а на полу стоит мусорная корзина. Да, доктор основательно подготовился к встрече с ней, очевидно, уверенный в том, что сегодня она опять будет плакать. Мэгги почувствовала, что щеки ее жарко вспыхнули.

Голдинг поставил свое кресло напротив Мэгги и тоже сел. Их колени едва не соприкасались, но Мэгги, к своему удивлению, не испытывала неловкости и смущения.

Некоторое время они молчали, а потом доктор, уперевшись локтями в колени, внимательно посмотрел на Мэгги и спросил:

– О чем бы вы хотели поговорить со мной сегодня? Мэгги растерялась.

– Я не знаю, – опустив голову, пробормотала она, чувствуя себя ученицей, явившейся на урок с невыполненным домашним заданием.

В кабинете повисла долгая напряженная тишина. Наконец Голдинг откашлялся, подался вперед, и Мэгги неожиданно испугалась. А вдруг он начнет говорить с ней о гипнотической регрессии или станет спрашивать, ненавидит ли она своих родителей.

– Так… – глубокомысленно изрек он. – Так… Давайте построим наш разговор следующим образом. В прошлый раз вы много говорили о своей жизни, а сегодня расскажите мне о трех наиболее важных, беспокоящих вас проблемах. Я предлагаю сузить круг вопросов, вычленив главные.

Мэгги немного успокоилась: рассказать о том, что тревожит ее больше всего, она могла и без подготовки. Она глубоко вздохнула и начала:

– Первый вопрос связан с моим сыном. Я переживаю, что Тим растет без отца, но… даже это не главное. У него болят уши, ему надо удалять миндалины, а у меня нет медицинской страховки и денег на операцию. Постоянно отпрашиваться с работы, чтобы сидеть с больным ребенком, я не могу. Иначе меня тотчас же уволят.

– Расскажите подробнее о вашем сыне, – сочувственно кивнув, попросил Голдинг.

Мэгги, улыбнувшись, продолжила:

– Во вторник мы с Тимом были на приеме у врача. Моему сыну необходимо вставить в уши новые ушные трубочки.

– Как?! – озадаченно воскликнул доктор Голдинг. – Ушные трубочки? А что это такое?

– Ну… это такие маленькие трубочки, которые предохраняют уши от попадания инфекции. Но ребенок растет, и трубочки необходимо заменять.

– Любопытно, – покачал головой доктор Голдинг. – Очень любопытно.

– Да уж… – вздохнув, ответила Мэгги. – Но несмотря ни на что, мистер Бриннон хочет меня уволить. Он говорит, что я часто прогуливаю работу.

– Мистер Бриннон – ваш начальник, – сказал доктор Голдинг, и Мэгги мысленно поблагодарила его за внимание. – Извините, что я вас перебил, мисс Айви. Продолжайте.

– Во вторник мистер Бриннон заявил, что уволит меня, если я в течение трех месяцев еще раз опоздаю или пропущу работу. – Голос Мэгги предательски дрогнул.

– Разве вы не можете взять отпуск по болезни? – нахмурившись, спросил доктор Голдинг.

– Не могу. Мне он не полагается.

– Почему?

– Когда я устраивалась на эту работу, то предполагалось, что с самого начала я буду иметь право на больничный, медицинскую страховку и оплачиваемый отпуск, – с горестным видом принялась объяснять Мэгги, – но потом оказалось, что меня приняли на временную работу. И все социальные льготы я получу лишь после того, как отработаю год.

– Значит, при поступлении на работу вам не сообщили о вашем временном статусе?

– Нет, – покачала головой Мэгги. – Вот и получается, что мистер Бриннон может уволить меня в любой момент, особенно если я буду постоянно отпрашиваться, решая проблемы сына. – К глазам Мэгги подступили слезы. – Разумеется, я могла бы обратиться за помощью к родителям и попросить у них денег на операцию Тиму… И попытаться устроиться на другую работу, но, боюсь, там повторится та же история. Ведь если Тиму сделают операцию, он будет нуждаться во мне, а кому нужен работник, который сидит дома с больным ребенком?

– Конечно, ваш сын нуждается в вашем внимании, – произнес доктор Голдинг с раздражением. – Все правильно.

Мэгги не поняла, к кому относилось раздражение доктора – то ли к ее начальнику, то ли к ней самой, – и решила прояснить один важный вопрос, который наверняка интересовал доктора Голдинга: как молодая женщина, едва сводящая концы с концами, можег позволить себе курс лечения у психотерапевта?

– Доктор Голдинг… – робко произнесла Мэгги. – Я хотела объяснить кое-что по поводу денег за курс психотерапии… – Он вскинул голову, предостерегающе поднял руку, заставляя ее замолчать, но Мэгги тем не менее быстро заговорила: – Дело в том, что деньги мне дала подруга. Я не хотела брать, но она настояла, сказав, что мне непременно надо "промыть мозги", и я согласилась, пообещав ей вернуть деньги при первой же возможности.

Доктор молчал, и Мэгги разнервничалась.

– А вторая проблема, как вы наверняка догадались, связана с моей работой, – печально продолжила она. – Понимаете, этот мой начальник… мистер Бриннон… – Она сделала паузу, глубоко вдохнула и выпалила: – Он ко мне пристает!

– Что? – Доктор подался вперед, и лицо его стало жестким и даже злым. – Пристает?

– То есть я неверно выразилась, – попыталась исправить положение Мэгги. – Не то чтобы пристает… Он… заигрывает со мной. Это трудно объяснить…

– А вы попытайтесь, – попросил Голдинг. – Опишите его манеру поведения с вами. Что он говорит и делает.

– Ну вот вчера… – начала объяснять Мэгги, мысленно ругая себя за то, что затронула столь щекотливую тему, – Мистер Бриннон специально стоял около моего стола и ждал, когда я появлюсь на работе. Проверял, не опоздала ли я. А затем попросил меня зайти к нему в кабинет.