Это было совершенной правдой: чудесное приподнятое состояние по-прежнему владело ее душой и телом.

— Я вовсе не так много пила и совершенно не курила того, что все передавали друг другу там, на яхте, — добавила она.

Ее собственное тело непроизвольно реагировало на близость его тела, тянулось к нему; Франческа хотела было отстраниться, но тут же передумала.

Курт взглянул на нее с высоты своего роста, свет полной луны отразился в его глазах.

— Я вовсе не имел этого в виду, — сказал он.

Мощеная дорожка вела к домику, стоявшему в небольшой рощице кокосовых пальм, олеандров и цветущих кустарников. Он обогнал ее и открыл дверь.

Франческа подождала, пока Курт найдет выключатель и зажжет свет. Лампа вспыхнула и осветила уютную комнату с окнами, закрытыми ставнями с косыми планками, и большим камином из грубого камня. На стенах были развешаны фотографии в рамках — люди в камуфляже на фоне джунглей, парусные яхты, поместье с большим каменным домом, спортсмены в лыжных костюмах на фоне заснеженных гор, несколько мужчин и женщин в парадных дворцовых залах. С одной фотографии улыбалась симпатичная женщина в бриллиантовой диадеме и с широкой лентой через плечо, на которой сиял драгоценными камнями орден.

На массивном столе из черного дерева, стоявшем перед камином, было много интересных и, видимо, ценных вещей: кинжалы, инкрустированные перламутром, статуэтка лежащего Будды из бронзы, несколько переплетенных в кожу старинных книг. Да и вся комната, как заметила Франческа, была наполнена экзотическими предметами со всего света: африканскими расписными щитами, поделками азиатских ремесленников, идолами, масками, а на одной из стен висел древний ростр в виде головы дракона. Под ним Франческа заметила черно-белую литографию в рамке: драккар[3]с наполненным ветром полосатым парусом, идущий в открытое море навстречу восходящему солнцу. Яркие отблески солнца спорили с языками пламени, которым был объят драккар, огонь лизал и фигуру мужчины, лежащего на помосте в полном боевом снаряжении, с рогатым шлемом на голове и со щитом на груди.

— Что это? — воскликнула Франческа.

На борту драккара не было видно ни одного человека, кроме воина на помосте, уже объятом пламенем.

— Это погребение викинга.

Курт подошел к ней и остановился рядом с ней.

— На рассвете его друзья подожгли драккар и пустили его в открытое море. Они провожают в последний путь вождя, иначе не стали бы уничтожать такой хороший драккар. Но для викинга такое погребение — высшая честь.

Она не могла оторвать глаза от картины. В ней была какая-то притягательная сила, которую невозможно было выразить словами.

— А что будет потом?

— Он пойдет на дно.

Франческа повернулась и оказалась почти вплотную к нему. От внезапной близости его мощного тела, острого ощущения мужской силы у нее перехватило дыхание. Она боялась взглянуть вверх, в его странные, цвета морской воды глаза. Он и так приобрел чересчур большую власть над ней.

Когда Курт заговорил, его слова эхом отдались в ее сознании.

— Я представлял тебя совершенно иначе, — прошептал он.

Франческа услышала его слова, но тут же почему-то внезапно перед ее глазами всплыла Доррит, бросающаяся ему на шею и впивающаяся в губы. Она перевела дух, чтобы справиться с эмоциями, и спросила:

— И какой именно?

Он словно зачаровывал ее своей белозубой улыбкой, его голубые глаза заглядывали прямо в душу. Франческа не могла отвести взгляда от этого мужественного, красивого лица. Взволнованная, смущенная, она едва расслышала его ответ.

Франческа тщетно пыталась осознать реальную опасность ситуации, в которой оказалась. Что она знала о нем? Он был солдатом удачи, искателем приключений, третьим супругом Карлы, лишившей его наследства! В глубине сознания Франчески раздавались тревожные сигналы, но их заглушал зов плоти, пульсирующий в ее теле.

Курт склонился к ней, и она почему-то не удивилась, услыхав его слова.

— Я так хочу тебя, Франческа, — раздался над ухом его тихий, ставший очень нежным голос. — Я от тебя без ума…

Франческа прерывисто вздохнула. Пока она лихорадочно придумывала, что сказать в ответ, к ее губам прильнул его чувственный рот. Ей показалось, что какая-то невидимая искра передалась через этот поцелуй и воспламенила ее трепещущее тело.

Его язык проник меж ее губами и властно царил во рту, безжалостно требуя ответа. Курт притянул ее голову к себе и покрывал лицо поцелуями, на каждый из которых ее тело тут же отзывалось.

— Люби меня, — прошептал он, не отрываясь от ее уст.

Франческа не могла больше сопротивляться. Она была ошеломлена, ощутив силу своего желания. Рассудок отступил, она очертя голову бросилась в поток новых, неизведанных чувств, в буйство плоти и необузданность страсти. Ее губы сами собой нашли его рот и жадно прижались к нему. Франческа крепко обняла его, прильнула к нему.

— Не торопи меня, — едва смогла произнести она.

Все произошло слишком быстро, и она сознавалась себе в том, что не может и не хочет сдерживать нахлынувшие на нее чувства!

Но он только улыбнулся ей в ответ. Его руки блуждали по ее телу, изучая, лаская, возбуждая в нем страсть, а потом тесно прижали ее к своим бедрам, так что она явственно ощутила мощь его желания.

Франческа невольно напряглась от этого прикосновения. Она хотела что-то сказать ему, но Курт лишил ее такой возможности.

Его губы и язык продолжали свою сладкую пытку, ее лицо пылало от поцелуев, потом огненная дорожка поцелуев протянулась по нежной коже шеи. Поцелуи пробуждали таившуюся в ней чувственность, вызывали ответную страсть. Наконец его рука легла на упругую плоть ее груди, а потом большой и указательный пальцы нащупали под тканью кофточки чувствительный сосок. Она слабо вскрикнула.

Его руки словно ждали этого сигнала, чтобы еще крепче обнять ее.

— Боже мой! — прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. — Как я хочу тебя, Франческа.

Он поднял ее на руки. Франческа не была миниатюрной женщиной, но его сила делала сопротивление бессмысленным, да она вовсе не хотела противиться его желаниям. Когда Курт, держа ее на руках, направился в спальню, она не стала протестовать. У нее больше не было собственной воли, всем ее существом полностью и безраздельно владело рвущееся изнутри сладостное возбуждение. Ее тело страстно жаждало близости с Куртом — и какое дело, что этому изо всех сил противился рассудок!

— Подожди, — прошептала Франческа, зная, что он не услышит ее.

Так и произошло. Вместо ответа Курт осторожно опустил ее на большую кровать. Ее сознание словно бы помутилось; тело будто бы превратилось в какое-то жадное, ненасытное существо, обретшее свое собственное существование, окружающие предметы дрогнули и поплыли вокруг, а единственной реалией осталась испепеляющая жажда и сильный человек, который мог утолить ее.