…Третью его просьбу – под каким-нибудь благовидным предлогом зазвать в кабинет Викторию Зитко – Дорошенко выполнил с явной неохотой.

– Ладно Баранов вам дался чего-то, но девочка тут с какого боку? – Остап Андреевич поморщился, но по селектору с кем-то связался, и через несколько минут подруга Виктора Владимировича Баранова уже протягивала «ректору» стопочку непонятных ярких бумажек – похоже, проспектов. На Гурова она и не взглянула, что неожиданно зацепило самолюбие Льва.

Ничего, буквально ничего не было в этой высокой, чуть полноватой молодой женщине из ряда вон выходящего. Коротко остриженные, слегка вьющиеся темно-русые волосы, под стеклами очков в тонкой оправе карие глаза с большими пушистыми ресницами, немного курносый носик. Очень белая и гладкая кожа. Нет, не манекенщица из модного журнала. И фигура нестандартная, по нашим временам из моды вышедшая: слишком большая, правда, очень высокая грудь, бедра широковаты… Но и «бизнес-леди» – самый ненавистный Льву тип женской внешности – не напоминает. А напомнила она Гурову популярнейшую французскую актрису его молодости – Брижит Бардо в триумфально прокатившемся тогда по экранам страны «Фанфане-Тюльпане», где ее партнером был неподражаемый Жерар Филип. И как от знаменитой француженки, от Виктории исходил непонятный, волнующий и пряный женский магнетизм, действующий на любого мужика подсознательно.

* * *

Нет, не зря надеялся Гуров на то, что Крячко накопает что-нибудь в Москве. Станислав и накопал!

…Звонок по 02 поднял на крыло ГНР – группу немедленного реагирования. Но дело, скорее всего, закончилось бы просто еще тремя трупами, если бы не профессионализм Крячко и добросовестность дежурного по городу, принявшего звонок перепуганного бомжика Петро.

Еще в понедельник Станислав разослал по всем райотделам, по всем милицейским структурам столицы указание: где бы и как бы ни всплыли упоминания о Каланчевке, субботе, любых, связанных с этим заморочках, – немедленно связываться лично с ним. Услышав слова: «Стреляли в него, в субботу, на Каланчевской! Камуфляжка на нем, с птицей какой-то…» – дежурный тут же набрал номер Станислава.

Как и Гуров, тот не верил в совпадения, с места его буквально сорвало, лишь успел сунуть в карман «ПМ». Затем, не успев даже накинуть куртку, Крячко оказался за рулем своего «мерса». Станислав потом сам не мог понять, как он смог оказаться на Каланчевской площади меньше чем за четверть часа.

Он увидел справа от здания вокзала машину ГНР и, поняв, что сейчас случится, кинулся бежать в глубь товарного двора вокзала, как редко когда бегал, на ходу передергивая затвор пистолета.

Крячко успел. Первое, что он увидел, – четырех крепких парней с «кедрами» на изготовку. Станислав жутко заорал: «Не стрелять! Это приказ! Я сам, страхуйте!» Было что-то такое в его голосе, что послушались его немедля и беспрекословно расступились. Проскочив еще с десяток метров, Станислав увидел финальную сцену.

Страшно бледный, явно тяжело раненный парень в камуфляжке с белым орлом одной рукой держится за угол вагона, а трясущейся другой сжимает пистолет. Это мой, понял Стас, его – только живым! Двое других – несомненная криминальная пехота. У обоих «стволы». Вот один поднимает руку, целится Крячко прямо в лоб. А второй…

Секунды потекли замедленно, тягуче, «в ритме деепричастий», как любил выражаться Гуров.

Второй успел выстрелить прямо в грудь раненого паренька, тот рухнул, а убийца перевел «ствол», целя в голову упавшего, чтоб уж наверняка, но еще одного выстрела Крячко ему не дал cделать. Сейчас жизнь парнишки была Стасу важнее собственной! Он трижды выстрелил – из спины бандита трижды выхлестнуло кровью. Над ухом Крячко резко взыкнуло.

«А промахнулся ты, тварюга, – с острой радостью мелькнуло в голове Стаса, – значит, поживем еще!» Тремя прыжками преодолев разделяющее их расстояние, он выбил пистолет и взял руку бандита в мертвый захват, а затем, резко развернувшись всем корпусом, как лучшую музыку, услышал мерзкий хруст локтевого сустава своего несостоявшегося убийцы. Тот обмяк и рухнул к ногам Станислава.

– Вот эт-то класс! – делился впечатлениями в дежурке один из «гонорейщиков» через два часа. – Я такого и в кино не видал! Вот эт-то опер!

А про несчастного бомжика в суматохе как-то позабыли. Мало чему в своей несуразной жизни он так радовался!

– Так что, Лев Иванович, – вновь отвлек Гурова от размышлений голос Бутягина, – давай еще по одной, покормлю я Пальму да пойду «ящик» посмотрю. Хочешь – присоединяйся, а нет – иди отдыхай. Может, чайку тебе свеженького плеснуть? Я-то после самогонки не хочу, а ты не стесняйся.

– Спасибо тебе, Андрей Петрович, наелся я, как архиерей на поминках, да и поговорили мы с тобой душевно. Пойду и правда прилягу, завтра день тяжелый у меня. Ты мне вот что еще подскажи. – Лев отрицательно покачал головой, отодвигая большой заварочный чайник, протянутый ему радушным хозяином. – Где у вас центральная контора АООТ «Дизель»? Пешком дойти недалеко? Чтоб твоя «лошадка» от нового седока отдохнула. И, кстати, чем они живут? Крепкая фирма, как считаешь?

– Тут близко совсем. За вокзалом, как пройдешь три квартала по Республиканской, свернешь вправо на Луговую. Там пятиэтажка из желтого глазурованного кирпича, я же ее и строил, в семидесятом еще. Там раньше заводоуправление было, да и сейчас, только называется как-то головоломно. А фирма, – на некоторое время задумавшийся Андрей Петрович примолк, – мощная фирма! Была когда-то. А потом… Ты же помнишь, что в девяностые творилось. И «Дизель», и «Изумруд» – все прахом. – Он огорченно нахмурил брови, но затем, вспомнив что-то, улыбнулся: – Правда, сейчас вроде сызнова на ноги становится завод, есть слушок, что собираются в России наконец-то легковушку с дизельным движком выпускать, а заказ на движки эти у нас разместить! Лишь бы не враньем оказалось, это для города было бы о-го-го! То-то к нам и янкисы, и дойчи зачастили – чуют, сволочи, что оборудование у них закупать придется.

«Вот это новости, – подумал Гуров. – Если это не треп, то такое тут «о-го-го» намечается, такими уже не просто деньгами, а деньжищами пахнет, что заинтересованные лица пес знает на что пойдут, лишь бы к дележке пирога прорваться. Срочно, прямо завтра, с утра пораньше – в дирекцию этого АООТ, на Луговую. Как бы еще узнать, насколько в этих возможных пертурбациях Виктор Владимирович Баранов заинтересован? С его-то активностью не может же он в стороне остаться?»

Лев еще раз поблагодарил Бутягина за прекрасно проведенный вечер, потрепал по загривку радостно подвизгнувшую Пальму и, вежливо отказавшись от совместного просмотра «ящика» – он органически не выносил телевизор, – отправился в свою комнатушку.

То затихающий, то усиливающийся дождик мягко, убаюкивающе шуршал по крыше. Лев, с наслаждением втянув в себя напомнивший детство запах свежевыглаженного постельного белья, вытянулся под толстым и теплым байковым одеялом, закрыл глаза и, повернувшись на бок, провалился в сон.

* * *