– Позвольте, я закончу вашу мысль, – перебил ректора Лев, – охота проверить собственную сообразительность. Гласит она, что ваш выпускник, независимо от избранной специальности, обладает редкостной эрудицией, выдающимися способностями, блестящими талантами, а в данной области ему нет равных, так?

– Именно. Вы еще забыли о завершающем пассаже: все, вами перечисленное, «гарантируется на мировом уровне и мировыми же звездами». – Выдав эту фразу, Дорошенко улыбнулся совсем уж нагло и даже, как показалось Гурову, подмигнул ему.

Лев задумчиво отхлебнул пивка. Ему стало кристально ясно, что его собеседник – мастер психологической игры, мало в чем ему самому уступающий. Менее чем за полтора часа Дорошенко, начав разговор в стиле «далекий от треволнений духовный гуру», прекрасно притом понимая, что на эту ересь Гуров и не думает покупаться, закончил, по сути, прямым признанием в том, что он жулик, и вся его академия есть предприятие по выкачиванию денег из доверчивых дураков или будущих мошенников и шарлатанов. Положим, Америки он Льву не открыл, но зачем же так явно, нагло, акцентируя внимание на не самых благовидных сторонах своей деятельности? Зачем он подставлялся?

А вот зачем. Про Баранова он не обмолвился ни словечком, как бы пропустил этот гуровский вопрос мимо ушей. Смысл подставки: ну, потопчи меня, господин полковник, вылей на меня и мою академию бочку презрения и уймись, тем более сделать ты мне все едино ни хренушеньки не сможешь! Попутно «тонкий намек» на особые отношения с Зарятиным и шпилечка про возможное изменение рода гуровской деятельности… Причем в обоих случаях делается это с явной надеждой на его, Гурова, ответную отповедь, в идеале – срыв, грубость, «поставлю зарвавшегося хама на место!». Ах ты, куропаточка с «подбитым» крылышком, уводящая глупого пса, от гнездышка с птенцами, – почти нежно подумал Лев. – Значит, есть от чего отводить. Нет, молодец господин «ректор», право слово – молодец! Но под его дудку мы плясать не станем, обострим, но на другом фланге!»

– Мне вот рассказывали, Остап Андреевич, что первоначальный капитал господин Баранов сделал аккурат на тогда еще не «вашей» (вы ведь только третий год как ректор) академии. Не только на ней. – Гуров пристально посмотрел на собеседника. – Но в том числе. А теперь, значит, от щедрот отстегивает, не забывает alma mater?

После вчерашнего разговора с майором Курзяевым светлый барановский путь, особенно первые его этапы, представлялся Льву яснее. Удачно провернув несколько раз подряд челночные водочные поставки на Север, Баранов сколотил некоторый капитал, затем подмазал не только криминал – Домового, но и пару чиновников выше среднего звена, близких к тогдашним «отцам города». Где они сейчас, те «отцы»? Спросить, как и обычно заведено в богоспасаемом Отечестве, не с кого. В благодарность он был поставлен руководить одним из самых крупных славоярских рынков – «Южным», а затем, некоторое время спустя, сделался управляющим всеми рынками города. Тогда на торгово-закупочных кооперативах можно было сделать быстрые и большие деньги, правда, и риск прогореть был велик. Но Баранов не прогорел, к тому времени он окончательно и прочно повязался с верхушкой славоярского криминала и организовал под его надежной, гарантированной именем Прасолова «крышей» ТОО «Инициатива» – зародыш будущего холдинга и вот эту самую академию… «Инициатива» занялась скупкой собственности, причем по сверхнизким ценам, оказывая с помощью людей Домового и собственной формирующейся гвардии давление на владельцев выставляемых на продажу предприятий и конкурентов.

Такое положение дел устроило далеко не всех. Однако сначала, в ноябре 1999-го, почти три года назад в своем навороченном «Форде» были расшлепаны в кровавую кашу из пяти «трещоток» лидер «антоновской» группировки Сергей Дерябин с приемным сыном и двумя охранниками. Месяцем позже, в канун последнего года второго тысячелетия, получил новогодний подарочек с доставкой на дом из ротного пехотного гранатомета Ковбой, «не уважавший» Баранова лидер отмороженной молодежной группы северных промышленных окраин города. Еще шесть трупов, включая самого Ковбоя. А ведь говорили ему умные люди, что второй этаж все же низковат, окошечки-то круглосуточно за броневыми ставнями держать – замучаешься!

К тому времени Баранов взял долгосрочный беспроцентный кредит в крупном частном банке под обеспечение своего ТОО, которое тут же возглавил его ставленник, предупрежденный заранее, что его задача: немедленно по получении кредита обанкротиться, сесть за мошенничество и молчать, как комсомолка на допросе. За соответствующую сумму, разумеется. Относительно размера суммы майор во вчерашнем разговоре ничего конкретного не сказал, но, излагая этот этап барановской карьеры, эпитеты использовал исключительно непечатные. Лев его прекрасно понимал: зиц-председатель скоропостижно издохшей «Инициативы» получил условный срок. К тому же Честаховский, защищавший «бизнесмена» в суде, действительно показал себя блестящим юристом… Эх, и лафа же жулью в правовом государстве!

Гуровские раздумья прервал голос Дорошенко, который, видимо, решил, что столь демонстративно игнорировать барановскую тему все же неприлично:

– А вот термин alma mater вы, Лев Иванович, неудачно использовали. Не заканчивал Виктор Владимирович нашего учебного заведения. Ни при мне, ни раньше.

– Неужто вы меня, – Гуров добродушно рассмеялся, – юриста как-никак, латыни учить собираетесь? В том самом смысле и использовал. В прямом. Если дословно перевести, то «мать-кормилица» получается. Из чьих грудей господин Баранов немало чего питательного отсосал. А вот как, это вы мне проясните Блинь Мяо ради, а?

Дорошенко снова замолчал, тихонько прихлебывая свой «Будвайзер». Гуров не торопил господина ректора, он продолжал вспоминать некоторые любопытные моменты вчерашнего разговора. Итак, полученный кредит позволил Баранову не только утопить нескольких своих конкурентов, особенно на рынке недвижимости, но и сделать это демонстративно, с этаким садистским изяществом. Он применил откровенно разбойничий экономический прием – демпинговый удар по конкурентам, акции которых покатились вниз, как пустая бочка с горки. Чтобы хоть как-то спасти положение, эти люди были вынуждены скупать у Баранова свою же, совсем недавно проданную за гроши в бозе почившей «Инициативе» собственность, в полтора-два раза дороже. Поднялся нешуточный ропот. И надо же! Как раз в это славное время очень кстати оборвался трос лифта одной из престижных новых двадцатиэтажек на улице Журавлева. В кабине лифта находился живший на восемнадцатом этаже Размик Карачушвили по кличке Карачун с женой, восьмилетней дочерью и охранником. Система экстренной блокировки и торможения лифта не сработала. По фатальной случайности одновременно с обрывом троса в подъезде вырубилось электричество: полетели двадцатиамперники в подвале! То, что осталось от пассажиров, из лифта выгребали лопатой. Еще один с этажом просчитался!

Выслушав эту драматическую историю, Гуров только головой покачал: изобретательно сработала какая-то сволочь! Самое пикантное заключалось в том, что Виктор Баранов уже стал к тому времени депутатом городской думы и неоднократно обращался в славоярское УВД с запросами о ходе следствия.

У Курзяева, гуровского проводника в темном лесу славоярского криминала, как и у любого хорошего оперативника, имелась в этой кишащей волками и шакалами непролазной чаще своя полуприрученная зверушка в ранге приблизительно хорька, словом, «внедренка». Гуров ясно дал майору понять, что на чужом горбу в рай въезжать не собирается, и золотое правило оперативной работы – о личности таких «внедренок» и способах связи с ними «хозяин» не говорит никому – прекрасно помнит и чтит. Тогда майор поделился со Львом сведениями о февральском «сходняке» двухтысячного года, на который его тихушник каким-то образом попал, хотя и не по рылу ему было. Сходняк получился – круче не бывает, закончился он стрельбой. Прасоловская «шестерка» вдребезги, с одного выстрела разнесла череп энергично набиравшему криминальную высоту Саиду Юналиеву по кличке Мулла, отцу-благодетелю небольшой, но сплоченной и мобильной татарско-кавказской (бывает и такая) мафии города и активному противнику Баранова. Мозги Муллы еще не успели соскрести с дорогих моющихся обоев кухни роскошной дачи Прасолова, как хозяин этой фазенды выступил перед присутствующими с краткой и энергичной речью, смысл которой, если перевести с «фени», сводился к тому, что если еще кого-нибудь тянет поспорить относительно Виктора Владимировича и его места в природе и обществе, то Домовой готов открыть общую дискуссию. По тем же правилам. Господа бандиты поглядели на бренные останки Юналиева, переглянулись и решили в дискуссию не вступать. «Дусенька» – Владимир Дунчонкин – высказал общее мнение: «А и… с ним, с Барановым этим. Чем с Домовым связываться, проще самому удавиться!»