На плечо Алены легла тяжелая теплая ладонь.

— Ты долго где-то отсутствовал, Петр, — не поворачивая головы, тихо сказала Алена.

— Зато я никак не мог пробиться к вам… Что естественно. Вы — главная персона на сегодняшнем празднике.

Резко обернувшись, Алена увидела улыбающегося во все свои сто ослепительных зубов Стивена.

— Я хотел поблагодарить вас за прекрасный вечер и попрощаться. Через три дня я улетаю домой.

— Надеюсь, не навсегда, — вежливо улыбнулась Малышка. — Как сегодня Катя? Она так переживала, что не может быть на юбилее.

— Сейчас спросим. — Стивен извлек из нагрудного кармана маленький плоский мобильный телефон и, ткнув несколько кнопок, ласково спросил: — Как себя чувствует мое сокровище? Полно сил и оптимизма?

К изумлению Алены, ответ Кати был таким продолжительным и, видимо, эмоциональным, что Стивен даже слегка поморщился и несколько раз безуспешно попытался прервать ее. Алена поежилась и почему-то вспомнила то, другое лицо этого человека, стоявшего на пороге воробьевской квартиры.

— Никаких сомнений! Все будет прекрасно! В твоем возрасте организм работает безупречно. Передаю трубку Алене Владимировне.

— Катюша, дорогая, от всего театра тебе огромный привет. И, пожалуйста, не расстраивайся.

Катин невеселый голосок без видимых на то причин почему-то встревожил Алену.

— Хочешь, я сейчас приеду к тебе? — неожиданно вырвалось у Малышки, и она сама несказанно удивилась своему порыву.

Стивен забрал у нее трубку и с легкой ласковой укоризной сказал Кате:

— Ну вот, не стыдно? Пожалуйста, возьми себя в руки.

И опять Алене почудилось за этими простыми, ничего не значащими словами нечто большее, и, проверив себя еще раз, она вдруг поняла, что сейчас в ее силах, пока еще не поздно, предотвратить что-то неумолимо надвигающееся, беспощадное и страшное. Она с тревогой взглянула на Стивена. Но американец смотрел поверх ее головы:

— А вот и приближается мой потенциальный убийца. По-моему, мой час пробил.

Алена быстро повернулась и увидела спешащего к ней Севку.

— Он сегодня загадочен и элегантен. — Стивен с иронией оглядел смокинг Домового.

— Алена Владимировна, я за вами, — издали заговорил Севка. — Давайте скорей. Без вас мы же не можем начинать.

Алена шагнула навстречу юноше, схватила его за руку. На нее глянули добрые, умные, блестящие глаза. Но сейчас, в предвкушении фейерверка, помимо всегдашнего всепонимания в них сверкал азарт.

— Что-нибудь случилось, Алена Владимировна? — нетерпеливо произнес Домовой.

— Пока нет, — опять непроизвольно выскочило у Алены, и она, не выпуская руки Севки, тихо спросила: — Скажи мне честно, все… в порядке?

Севка переступил с ноги на ногу, как готовящийся к скачке жеребец, и, мимолетно взглянув на Стивена, ответил:

— Не то слово! Полный о’кей!

В дверях, ведущих из фойе театра на улицу, появился недовольный Сиволапов с Алениным пальто в руках.

— Все, все, бежим! — Алена тряхнула головой, освобождаясь от неясной щемящей тревоги. — Пойдемте, Стивен!

Фейерверк превзошел все ожидания. От нескончаемого фонтана петард, серебряных зигзагов, цветных светящихся шаров и комет в переулке стало светло, как днем. Пальба выгнала жителей близлежащих домов на балконы. Полураздетые, ошалевшие от счастья дети носились с дикими воплями возле домов. Ополоумевшая армия бездомных кошек издавала звуки, наводящие на мысль о конце света. Казалось, этот грохот, свет, суета возродили в людях дремлющие варварские инстинкты. Гладышев лупил в воздух из экзотического ружья золотыми шарами, рассыпающимися водопадом брызг. Директор театра Пожарский подхватил на руки визжащую от восторга Мальвину и кружил ее в быстром вальсе, пока оба не рухнули на мягкий ковер устеленного листопадом газона. Молодежь театра, взявшись за руки, вертела с головокружительной скоростью хоровод, а в центре его Маша Кравчук, задрав до плеч юбку, лихо отплясывала канкан.

Стивен и Сиволапов, стоящие рядом с Аленой, хохотали от души, и Малышка слыша заразительный чистый смех Стивена, чувствовала, как отпускает стиснувшая сердце тревога.

Но до конца освободиться от тяжкого груза предчувствий ее вещему сердцу не удалось. Когда прогремели последние залпы фейерверка и все возбужденными группами обменивались впечатлениями, курили, смеялись, на крыльце служебного входа появилась долговязая фигура в смокинге. Севка шел к Алене странной подпрыгивающей походкой, накрахмаленная бабочка сбилась в сторону, в блестящих глазах плескался ужас. Ни о чем не спрашивая, Алена двинулась навстречу и, все ускоряя шаг, почти вбежала в театр.

За вахтерским столиком сидела мадам Оболенская. Ее руки, безвольные, как у брошенной куклы, висели вдоль тела, голова, неестественно вывернутая набок, лежала на столе, тусклые полуприкрытые глаза словно разглядывали что-то около двери, возле рта разлилась лужица розоватой пены.

Алена усилием воли подавила подступившую резкую тошноту, присела около Елены Николаевны, взяла ее за руку, чтобы проверить пульс, и вздрогнула. Тело мадам Оболенской давно остыло…

…За окном истошно закричала перепуганная ночная птица. Алена еще во сне услышала ее надрывный тоскливый крик. Она сбросила одеяло, села в кровати, прислушалась.

Было тихо, лишь тикал будильник на тумбочке да гулко стукалось в грудную клетку собственное сердце. Алена подумала, что этот крик, наверное, приснился. Снилась какая-то невообразимая белиберда, навеянная кошмаром последних дней. Но птица опять закричала так по-человечески отчаянно, что Алена зажгла настольную лампу и подошла к окну. Напротив, на ветке старого клена, Малышка увидела ее распластанное тяжелое тело. Свет лампы мешал разглядеть птицу в темноте, и Алена, прижав лицо к стеклу и отгородившись от света ладонями, встретилась глазами с неподвижным измученным взглядом старой птицы. Она с усилием попыталась поднять крылья, но не сумела, открыла клюв, чтобы закричать, и смогла издать лишь задушенный стон. Ее полуприкрытые глаза так страшно напомнили Алене последнюю встречу с мадам Оболенской, что Малышка сама с трудом проглотила застрявший в горле крик и, поспешно задернув штору, отошла от окна.

Ни о каком сне не могло быть и речи. Алена накинула халат, прошлепала на кухню, налила стакан воды и, вернувшись в комнату, уселась с ногами в кресло.

Сегодня в театре были поминки по Оболенской. Девять дней.

Следователь просил ее припомнить к завтрашнему дню все, даже на первый взгляд самые незначительные подробности. Вскрытие показало присутствие в организме смертельной дозы яда.

Алена поежилась, взяла с журнального стола блокнотик и ручку, чтобы для верности записать все, что вспомнится. Но мысли не выстраивались.

Сегодня на поминки в театр пришла даже Катя, которая рвалась на похороны, но ее отговорили. Она приковыляла на костылях: гипс должны снять завтра. Со слезами вспоминала, как незадолго до смерти Елена Николаевна ночью помогала ей на сцене, как рассказывала о своем внуке…