Иногда перед сном она грезила о средневековых замках, рыцарях, развевающихся занавесях в высоком окне башни, где ждет своего рыцаря прекрасная дама… Конечно, в образе дамы была она сама, а в образе рыцаря, который вот-вот должен появиться на горизонте и спасти ее от тоски и одиночества, подарить любовь и счастье, – Риккардо Ромеро… Эти мечты имели примесь легкой горечи, потому что Кристин знала, что им никогда не стать явью, но для нее они были сродни наркотику, который помогает хоть на некоторое время забыться.

А потом судьба сжалилась над ней, и у Кристин появилась Лидия.

Лидии было лет под шестьдесят, и она жила в домике по соседству. О ней ходило множество слухов: будто Лидия являлась не то академиком, не то профессором, что она тайная миллионерша и вообще очень эксцентричная особа.

Но уже то, что Лидия жила в уединении очень скромно и притом не в самом хорошем районе, частично развенчивало все эти мифы. Ее домик был маленьким – еще меньше того, где жила Кристин с отцом, но очень ухоженным. Перед домом располагался крошечный садик и прекрасно оформленные альпийские горки. Все было очень сдержанно и скромно, но необычайно красиво.

Мимо этой красоты Кристин проходила каждый день по два раза – в школу и домой – и однажды не выдержала: девочка остановилась напротив соседского дома и почти воровато огляделась. Улица была пуста, а Лидия всегда до пяти отсутствовала. И тогда Кристин быстро выхватила из школьного рюкзачка свой блокнот и стала делать набросок. Позже он поможет ей, сейчас Кристин пыталась ухватить лишь самые главные детали, основополагающие линии и штрихи.

Но всегда до пяти отсутствующая Лидия каким-то образом оказалась у нее за спиной и через плечо девочки рассматривала рисунок.

– У тебя здорово получается, – тихо проговорила она.

– Простите. – Кристин смутилась и быстро убрала блокнот.

– Нет-нет, не нужно извиняться, я польщена, что это привлекло тебя. Не хочешь зайти в гости на чашечку чаю?

– Я бы с удовольствием, но… – Кристин оглянулась на свой дом, где ее ждала куча домашней работы.

– Ничего, это не займет у тебя много времени, – по-своему разрешила этот вопрос Лидия и, подхватив Кристин под локоток, увлекла за собой в дом.

Вместо нескольких минут Кристин провела в доме Лидии почти три часа, забыв обо всем.

Жилище Лидии поразило девушку. Да, внешность оказалась обманчивой, а за скромным фасадом скрывался настоящий бриллиант. В доме было множество книг, ковров ручной работы и произведений искусства, на которые Кристин взирала с восторгом. И был запах, который до боли напомнил ей запахи, что витали в доме Ромеро – самом прекрасном месте на земле, где доводилось бывать Кристин.

Слово за слово Лидии очень быстро удалось разговорить Кристин, после чего она заявила, что у Кристин настоящий художественный талант, который Кристин просто обязана развивать и совершенствовать. И она, Лидия, готова ей в этом помочь. Как Кристин смотрит на то, что она будет давать ей уроки? Скажем, два раза в неделю?

– Простите, я не могу… – выговорила Кристин, почувствовав знакомое оледенение внутри.

Она была бесконечно благодарна пожилой женщине за заботу, за непринужденное общение, которого уже очень давно не было в ее тусклом существовании, но у Кристин не было денег на эти уроки. К тому же она не сомневалась, что отец не одобрит эту затею.

Но Лидия только тряхнула головой, отчего ее седые волосы слегка взметнулись и тут же снова превратились в тщательно уложенную прическу – в Лидии все было безупречно.

– Глупости. Не нужно ни о чем беспокоиться. И это не благотворительность, – сказала она, заметив, что Кристин собралась протестовать. – Ты сама не понимаешь, от чего хочешь отказаться. И я себе не прощу, если не помогу тебе. Это дар божий – неужели ты хочешь его просто закопать в землю?!

Кристин не была уверена, что это дар божий, но Лидия оказалась очень упорной особой в достижении поставленных целей. К тому же, как заверила ее Лидия, эти уроки вовсе не будут бесплатными: платой за уроки станет ее первая картина. И вообще, пусть Кристин не комплексует и чувствует себя инновационным проектом, в который инвесторы вкладывают средства! Лидия могла быть весьма убедительной, а Кристин очень хотелось продолжить это знакомство, и в итоге она согласилась.

Их сотрудничество было более чем плодотворным, и спустя полгода Лидия призналась, что не ожидала столь быстрой «окупаемости проекта» и у нее еще никогда не было столь способной ученицы. Лидия говорила, что у Кристин свой неповторимый стиль и безупречное, почти ангельское видение мира, что ее картины завораживают. Она называла Кристин редчайшей жемчужиной в море бездарности… Кристин с благодарностью принимала все похвалы, но считала, что Лидия преувеличивает.

У Лидии не было детей, у Кристин не было матери… Наверное, это еще больше сблизило их. Лидия стала ее подругой, наставницей, учителем и патронессой. Она стала ее ангелом-хранителем. Лидия учила Кристин всему, что знала сама, и всегда поддерживала. Они много разговаривали – у них оказалось множество общих тем для беседы. Их общение прерывалось только летом, когда неизменно приезжал сеньор Габриель и увозил Кристин на ранчо.

Отец, к счастью, перестал чернить Габриеля в глазах Кристин, но каждый раз она чувствовала его молчаливое сопротивление и неудовольствие ее отъездом. В год, когда ей исполнилось семнадцать, она не смогла поехать на ранчо из-за болезни отца. Джонатан болел долго и, если так можно выразиться, самозабвенно. Он изводил Кристин жалобами и упреками попеременно и требовал к себе постоянного внимания.

С наступлением осени болезнь отца волшебным образом пошла на убыль. Кристин все понимала и злилась на него. И от этого ей было стыдно. А потом она заметила в нем перемены. Джонатан словно встряхнулся, повеселел, все чаще стал задерживаться с работы. А в середине ноября Кристин, придя из школы, застала в доме женщину, которую сначала приняла за новую домработницу. Но Джонатан, чуть смущаясь, представил их друг другу, и оказалось, что Дороти вовсе не приходящая прислуга, а подруга отца и они встречаются уже несколько недель.

– Приятно познакомиться, – вежливо сказала Кристин. – Хотите чаю? Кофе? Может быть, сок?

– Чаю… – ответила Дороти, очень скромно присев на краешек софы.

Кристин отправилась готовить чай, оставив Джонатана и Дороти в гостиной. Она попыталась оценить пассию отца: полновата, черты лица самые обычные – увидишь такую в толпе и не вспомнишь потом ни одной подробности! – вот только глаза… Цепкие и холодные. И подбородок слишком решительный для этого лица. Кристин почувствовала беспокойство, но тут же подумала о том, что отец и так слишком долго был один, а то, что он представил Дороти своей подругой, ничего еще не значит.

Как оказалось впоследствии, Кристин сильно ошибалась.

Дороти быстро освоилась в их доме и стала проводить в нем слишком много времени. Через неделю она представила Кристин и ее отцу своего сына Тома, который был старше Кристин на два года и вызывал у девушки еще меньше симпатии, чем его мать, а на День благодарения по инициативе Дороти был устроен семейный ужин…