У Коула возникло подозрение, что в деле об опеке что-то пошло не так. В этом случае Эмбер понадобится его помощь.

— В чем дело? — спросил он у мужчин.

— В одном из рейсов «Коуст Иггл», — ответил один из них.

— Что случилось?

— Отказ гидравлической системы, — сказал самый низкий из четверых. — Шасси не выпускается.

— Что он здесь делает? — спросил Росс, который закончил разговаривать по телефону и, похоже, только сейчас узнал Коула.

— Я купил рогалики, — ответил Коул.

— Он нравится Закери, — сказала Эмбер.

— Что за самолет? — спросил Коул.

— Мы собрались вместе и работаем, — произнес в телефонную трубку грузный мужчина лет пятидесяти с седыми волосами и носом картошкой.

— Коул, — начала Эмбер, — это Макс Каттер, временный президент «Коуст Иггл». Это вице-президенты Сидни Рэйнс и Джулиус Фонтено. С Россом ты уже знаком.

— Что за самолет? — повторил Коул.

Джулиус нахмурился:

— Может, вам лучше заняться ребенком? Поменять ему подгузник?

— Чем скорее вы ответите на мой вопрос, тем скорее я смогу попробовать вам помочь, — твердо сказал Коул, проигнорировав издевку.

Сидни Рэйнс, самый молодой из мужчин, накрыл ладонью телефон, по которому разговаривал.

— «Бунсом-300». Он должен приземлиться в аэропорту Лос-Анджелеса, — произнес он. — Экипаж сообщил, что топлива осталось на двадцать минут.

Внутри у Коула все упало. «Бунсом-300» пассажирский самолет, рассчитанный на двести человек. Если он сядет на фюзеляж, последствия могут быть непредсказуемыми.

— Самолет сейчас делает круг над аэродромом, — добавил Сидни.

— Среди вас есть пилоты? — спросил Коул.

— Я пилот, — ответил Сидни.

— Они проверили автоматический выключатель насоса?

Сидни кивнул.

— Есть видимые утечки?

— Нет, — ответил Сидни, снова приложив телефон к уху. — Они сейчас пытаются снова выпустить шасси.

Эмбер была бледной как полотно. Коул подошел к ней ближе. Ему хотелось ее обнять, но он понимал, что сейчас это невозможно.

— Шасси выпущено, — сообщил Рэйнс, схватившись за спинку дивана. — Гидравлическая система заработала.

Коул почувствовал облегчение.

Эмбер опустилась в кресло. Ее руки слегка дрожали.

— Слава богу, — пробормотала она.

— Оставайтесь на связи, Тауэр, — произнес Сидни в трубку.

Все пристально смотрели на него, пока он не поднял большой палец руки.

— Они приземлились. Все хорошо.

— Слава богу, — прошептал Макс.

— Думаете, проблема в предохранительном клапане? — спросил Коул у Сидни.

— Вполне возможно. Механикам придется проверить всю систему.

— Позвоните директору по коммуникациям, — обратился Росс к Эмбер.

Коулу не понравился его резкий тон. Эмбер определенно тоже, но она направилась к стационарному телефону.

— Мы скажем, что это единичный случай, — продолжил Росс.

Эмбер обернулась:

— Единичный случай?

— Да.

— Что дает нам право так сказать?

— Мы почти десять лет эксплуатируем самолеты этой модели, и до сих пор ничего подобного не случалось.

— Мне не нравится слово «единичный», — сказала Эмбер.

Глаза Росса сузились.

— Главное, что никто на борту не пострадал. Зачем делать из мухи слона? В своем пресс-релизе мы должны заверить общественность, что все наши самолеты проходят тщательный технический контроль и летать на них безопасно.

— Я согласен с Эмбер, — заявил Макс.

— Разумеется, — ответил Росс. — Ведь это она назначила тебя на должность.

— Я тоже согласен с Эмбер, — сказал Сидни.

— А я с Россом, — произнес Джулиус. — Зачем зря тревожить наших пассажиров?

— Я бы на вашем месте приберег эти слова до тех пор, пока не будет проведена экспертиза, — посоветовал ему Коул.

— Кто вы такой, чтобы давать нам советы? — возмутился Джулиус.

— Я пилот.

— Рад за вас, — отрезал Джулиус.

— Наверное, будет лучше, если вы нас оставите, — обратился Росс к Коулу.

Коул посмотрел на Эмбер. Он уйдет, но только в том случае, если об этом его попросит она.

— А как насчет остальных трехсотых «Бунсомов»? — спросил Макс, что-то просматривая на экране своего мобильного телефона. — Вот. «Мидпойнт эйрлайнз» только что вывели свои из эксплуатации.

— У них всего три «Бунсома», — сказал Росс. — Им было несложно принять это решение. А у нас двадцать четыре «Бунсома». Это четверть нашего парка.

— Мы могли потерять две сотни пассажиров, — заметила Эмбер.

— Но мы их не потеряли, — возразил Джулиус.

— Все. Спор окончен, — произнес Росс тоном, не терпящим возражений. — Без федерального постановления мы не станем выводить из эксплуатации двадцать четыре самолета. Мы найдем причину неисправности и устраним ее. Никто не предлагает отправить этот борт в следующий рейс без предварительной проверки.

— А что, если что-то случится с другим «Бунсомом»? — предположил Сидни.

— Ничего не случится, — ответил Росс.

— Этого нельзя утверждать наверняка, — сказала Эмбер.

— Вы хотите стопроцентной уверенности? Если мы выведем из эксплуатации эти самолеты, мы потеряем миллионы долларов. Это то, в чем я абсолютно уверен.

Макс посмотрел на Эмбер:

— Что вы думаете по этому поводу?

— Это, конечно, большие деньги, но мы не вправе рисковать человеческими жизнями, — ответила она, глядя на Коула.

— Это наш руководитель? — В тоне Джулиуса слышалось пренебрежение.

— Эмбер заботится о благе компании, — ответил Макс, — и я ее поддерживаю. Это наш с ней долг.

— А я считаю своим долгом позаботиться о том, чтобы за время своего краткосрочного правления вы не разорили компанию, — презрительно усмехнулся Росс.

Коул едва удержался от того, чтобы его не оскорбить.

— В здании терминала полно репортеров, — сообщил Сидни.

— Мы должны выступить с заявлением, — сказал Росс.

Эмбер посмотрела на него:

— Нам придется принять решение.

— У нас нет выбора. Ни одна компания не отказывается добровольно от миллиона долларов в день, — констатировал Джулиус.