Фриц не был первым, кто использовал газ во время войны. На самом деле в 1914 году французы и британцы уже применяли слезоточивый газ. Но там целью ставилось временное отключение противника. У Габера же задача была убить. Ученый предпочитал работать с хлором, потому что тот тяжелее воздуха и мог стекать в окопы, а значит, почти немедленно убивал тех, кто в них находился; люди умирали как будто от удушения ядовитой подушкой.

Когда Фриц Габер проводил эксперименты, он знал, что химическая война нарушает международное право. Несколько ранее, в 1907 году, Германия вместе с 24 другими странами подписала Гаагские конвенции, запрещающие странам «применять яды и химическое оружие». То, что Габер намеревался сделать, считалось нарушением конвенции, но ему было все равно. Целью стала победа. Фрица совершенно не волновало, что он шел против правил. Позже за такие действия его заклеймили как военного преступника.

Это произошло в четверг, 22 апреля 1915 года, на поле боя возле древнего торгового города Ипр, где произошли самые кровопролитные сражения Первой мировой. С одной стороны окопались немецкие солдаты, с другой — французские, английские, алжирские и канадские. В 17:00 Фриц Габер открыл вентили на 6000 канистр, содержащих 150 тонн смертельного газа хлора. Рядом с ним стояли трое молодых ученых: Отто Ган, Густав Герц и Джеймс Франк; впоследствии все они получат Нобелевские премии. Кроме них там был Ганс Гейгер, который позже изобретет счетчик уровня радиации (счетчик Гейгера). Ветер дул справа. Вскоре после того, как открыли канистры, желто-зеленое облако длиной в шесть с половиной километров поднялось на три метра и поплыло на юг к ничего не подозревающему батальону французских и алжирских солдат. Через несколько минут с неба начали падать птицы, листья мгновенно вяли, а тысячи солдат задыхались, давились, замирали на месте и синели. Те, кто не погибал на месте, бросив оружие и снаряжение, бежали прочь. Один британский солдат так описывал это событие: «Откуда ни возьмись на дороге с канала Изер появились скачущие лошади, бешено подгоняемые всадниками. Затем еще лошади, потом еще, пока дорога не заполнилась бурлящей массой, в которой ничего нельзя было разглядеть из-за пыли». Хлор, выпущенный в тот день, убил 5000 солдат и еще 15 000 превратил в инвалидов.

Фриц Габер нашел способ нагнетать кошмар войны, который не упустили из виду генералы Антанты. «Я не могу адекватно оценить весь страх и ужас, что распространились среди нас в результате этой отвратительной чумы», — сказал один канадский офицер. Габер назвал это сражение «зрелищным»; он знал, что его оружие имело не только технологическое, но и психологическое преимущество. «Каждое новое оружие способно выиграть войну, — вспоминал он. — Любая война — это битва против души солдата, а не тела. Новое оружие ломает боевой дух, потому что оно новое, неизвестное, а следовательно, пугающее. Артиллерия не так сильно сломила боевой дух, но запах газа взбудоражил всех». Но не все в Германии аплодировали Габеру. «Чем сильнее развивается цивилизация, — писал один немецкий командир, — тем более гнусным становится человек». Выражаясь двусмысленно — что впоследствии стало циничной темой в гитлеровской Германии, — нападение назвали «Операцией по дезинфекции».

После битвы при Ипре американский президент Вудро Вильсон и Международный Красный Крест выразили протест применению химического оружия, но безрезультатно. Георг Гросс, выдающийся немецкий художник, которому на тот момент было 24 года, протестовал по-своему. Он нарисовал Христа на кресте в противогазе и армейских ботинках — такова была его попытка показать жестокость войны, нашу, казалось бы, безграничную способность к моральному разложению. Позже его осудили за богохульство.

Фриц Габер не раскаивался и заявлял, что в мирное время наука служит всей планете, но во время войны принадлежит своей стране. Его единственным сожалением было то, что немцы не в полной мере воспользовались прорехой, образовавшейся в центре фронта союзников Антанты. Продвигаясь слишком медленно, они позволили канадским войскам закрыть прорыв. Габер считает, что, если бы офицеры были смелее и игнорировали гибель от этого же газа двенадцати немецких солдат и отравление двухсот, сражение в тот день можно было бы выиграть.

Через неделю после газовой атаки Фриц и Клара Габер устроили званый ужин. Когда все закончилось, они ужасно поссорились. Клара считала, что химическая война не имеет никакого отношения к науке, «извращает» ее. По характеру жена Фрица была застенчивой и тихой, к тому же немного шепелявила, и для нее разговор был не из легких. Она редко сомневалась в решениях своего мужа, но здесь он перешел черту, и Клара больше не могла с этим жить. После того как супруг уснул, она пошла в спальню, взяла его пистолет, вышла в сад и выстрелила в воздух. Убедившись, что оружие рабочее, направила пистолет себе в грудь и выстрелила второй раз. Сын Герман, которому тогда было 14 лет, бросился к матери. Еще живая, Клара истекала кровью; Герман звал отца, но безрезультатно: тот принял снотворное и разбудить его было невозможно. В ночь на 2 мая 1915 года фрау Габер умерла от огнестрельного ранения, нанесенного себе. На следующий день Фриц оставил сына и отправился на Восточный фронт, где ожидали его приезда. Через два года после самоубийства Клары Фриц снова женился. Спустя же 30 лет после самоубийства матери Герман Габер также покончил с собой. Ему было 44 года, он жил на Лонг-Айленде и работал патентным адвокатом.

Фриц Габер никогда не понимал, почему его жена против химической войны. Он так и не уразумел, почему некоторые лауреаты Нобелевской премии бойкотировали его речь. Для Габера мертвый солдат был мертвым солдатом и не имело значения, как он погиб. Важно было только то, что он мертв. Ядовитый газ работал на благо технологически развитых стран, так почему же Германии не употребить его в свою пользу? «Неодобрение, которое рыцарь испытывал к человеку с ружьем, — сказал Фриц, — повторяет солдат, стреляющий пулями в человека с химическим оружием». У Габера была цель превратить войну в соревнование ученых, победитель которого приготовит самые смертоносные газы, распределит их наиболее эффективно и создаст лучшее защитное снаряжение, в том числе противогазы. «Химическое оружие и газовая оборона превращают войну в шахматы», — бесстрастно сказал он. По правде говоря, Фриц Габер чрезвычайно гордился тем, что сделал. Он был рад тому, что наука продвинулась дальше и теперь возможны не только стрельба и артобстрелы, но и более разрушительные методы. То, что, по словам Габера, превратило «солдат, подчиняющихся мечу в руке их командира, в кучку беспомощных людей».

Атака при Ипре была первой из пяти атак хлором. С 22 апреля по 6 августа 1915 года немцы выпустили 1200 тонн этого газа в пяти отдельных битвах с союзниками из Антанты. Завод BASF в Оппау, когда-то производивший синтетические удобрения, теперь изготавливал только взрывчатые вещества и ядовитый газ. К концу 1915 года BASF производил 16 000 тонн хлора в год.

Фриц Габер первым применил хлор-газ на войне, а 15 октября 1915 года он первым начал использовать фосген, который, подобно хлору, душил жертв, но его требовалось гораздо меньше. На фронте в Шампани с 15 по 27 октября 1915 года немцы выпустили 500 тонн фосгена, выведя из строя 5700 военнослужащих Антанты и убив 500 человек.