зубы и прошел мимо. Я последовала за ним, но вскоре поняла, что не успеваю за ним.

— Ной! Остановись! Я просто хочу поговорить с тобой.

— Оставь меня в покое!

Его дыхание стало тяжелым, когда он говорил это. Он вышел на второй круг. Я осталась у входа на Х-путь, а потом задумчиво посмотрела ему вслед. Чем больше он игнорировал меня, тем сильнее мне хотелось узнать больше о нем. Почему он так себя вел? Почему он избегал меня и всех моих вопросов?

К ужину вернулся Виктор. Я не решилась спросить, отправил ли он мое письмо, но надеялась, что это было так. Ансельм был дружелюбным и ненавязчивым. Я не участвовала ни в молитве, ни в бесплодных разговорах за столом, спрашивая себя, что я делала не так. Почему Ной относится ко мне, как к падающему гнилому дереву? Он не хотел говорить со мной, пока я нахожусь здесь?

— Вы уже видели библиотеку? — поинтересовалась сестра Фиделис, прикасаясь ко рту наглаженный салфеткой.

Я покачала головой, в этот раз подумав о том, что Ной не мог этого видеть. Во рту у меня был шоколадный пудинг со сливками, и я не хотела, чтобы он вывалился на стол.

— Ирине не нужно видеть библиотеку, — проворчал Ной. — Я думаю, что она хочет вернуться домой. Она сказала мне, что ей здесь не нравится.

Что? Он явно не в своем уме.

— Это правда? — испуганно спросила сестра Фиделис.

— Конечно нет, — ответила я. — Я с удовольствием осмотрю библиотеку.

Энергично отодвинув стул, я прошла мимо Ноя. Он должен считаться со мной.

11

Библиотека была не слишком большой, но все четыре деревянные стены буквально до потолка были заставлены книгами. Книги на полках не только стояли вертикально, но и лежали на других книгах, так, чтобы ни один сантиметр пространства не остался неиспользованным. Ни на одной полке уже не было места. Только около двери все было аккуратно и свободно расставлено. Зато перед ней на полу стояла высокая стопка книг. Между двумя потертыми креслами возвышался торшер, от которого исходил приятный свет. Кресла с гобеленовыми вставками, столик перед окном. Бахрома на шторах и ковры впитывали каждый шорох. Листья огромного бука двигались перед окнами.

— К сожалению, здесь все трещит по швам, — извинилась сестра Фиделис. — Я собираюсь навести порядок. — Она показала на полку около двери. — Я делаю неправильно. На самом деле надо разобрать большую часть книг, но я просто не успеваю, — сказала она смущенно. — Я пока не уверена, по какой системе мне надо сортировать книги — по году издания, имени автора, жанру? Для лирики я отвела бы отдельную полку. Но с чего начать?

Сейчас она показалась мне ищущей помощи.

Я подошла к единственной опрятной полке: Томас Манн, «Будденброки». Мифы классической древности. Генрих фон Клейст, «Разбитый кувшин». Эрих Кестнер, «Эмиль и сыщики». Гёте, «Страдания юного Вертера». Майкл Энде, «Бесконечная история». В. Г. Зебальд, «Переселенцы». Отфрид Пройслер, «О лесном разбойнике. Новое». Шекспир, «Гамлет». И многое другое. При всем желании я не могла увидеть здесь никакого порядка, кроме того, что все это было старым.

— Это те книги, которые я прочитала Ною, — не без гордости пояснила она.

— Вы читаете ему книги? — сказала я громко и в тот же момент почувствовала себя неловко.

— Конечно, — сказала она немного смущенно. — Кроме меня, это никто не сделает.

А как же электронное устройство? Электронная книга, аудиокнига или, наконец, его мать?

Я сделала глубокий вдох:

— Могу ли я задать вам личный вопрос?.. Я не знаю… Вы не могли бы мне сказать, где родители Ноя?

Сестра Фиделис посмотрела назад, в сторону двери. Мы были одни.

— Они умерли, — прошептала она быстро с некоторой укоризной в голосе. — На этом я хотела бы закрыть эту достаточно щекотливую тему. Ничего не говорите ему об этом и будьте уверены, что мальчик находится в надежных руках.

— Да, конечно, — пробормотала я.

Мою теорию о летних каникулах можно было похоронить. Но давно ли не было в живых родителей Ноя и почему они умерли?

— И… значит… Он не ходит в обычную школу? Или в интернат?

При этих словах я словно услышала хруст тонкого льда, на который наступила. Сестра Фиделис прищурилась, склонила голову и неприязненно посмотрела на меня. Видимо, она и так рассказала Ирине намного больше, чем следовало.

— Простите за глупый вопрос, — проговорила я. — Вы все хорошо объяснили мне. Только…

— Да, я знаю, что все это непросто понять.

Она еще раз протерла вышитым носовым платком свои очки.

Я услышала шум у двери. Вошел Ной, и сестра Фиделис тотчас же поспешила к нему. От разочарования я чуть не вскрикнула. Только этого сейчас не хватало.

Я снова обратилась к книгам.

— Где же современные книги? — спросила я, стараясь произвести впечатление дружеской заинтересованности.

— Мы ориентируемся на классику, — прошипела монахиня.

Это прозвучало, как если бы она хотела заткнуть мне рот. Но что касается книг, возможно, я была несколько фанатичной. Чтение — вот то, чем я могла заниматься всегда, даже когда мне было плохо. Книги наполняли мою жизнь красками.

— Я не понимаю. Вы читаете только эти книги или еще другие?

— Только эти, — сказал Ной, который обошел меня сзади и направился к креслу.

— Что значит только? — Сестра Фиделис энергичным движением снова надела очки. — Вы только взгляните на эту подборку. Это же великие книги.

— Но что делать с новыми вещами? — Я не могла остановиться и назвала почти все, что я прочитала за последние годы, как будто за каждую из перечисленных книг кто-то давал мне по одному евро. — Что насчет детективов и триллеров? Где «Властелин колец»? Нельзя просто ограничиться временами Второй мировой войны. Даже несмотря на то, что у вас есть книги «О лесном разбойнике» и «Бесконечная история».

Казалось, Ной внимательно слушал. Он сидел на краю кресла с прямой спиной, весь в напряжении.

В то время как я осыпала сестру Фиделис лавиной вопросов, которую не могла сдержать, ее взгляд становился все прохладнее. Она плотнее сжимала свои губы, пока ее рот не стал одной прямой линией, и сжимала кулаки. Она грубо прервала меня:

— Достаточно! Прошу вас пройти со мной!

Она тыкала меня своими костлявыми пальцами в спину, толкала и, когда, миновав несколько комнат, мы вошли в контору, захлопнула за собой дверь и сложила руки.

— Фрау Павлова! — сказала она, снова нервно снимая очки с носа и едва удерживая себя от крика. — Мы же договорились… Мы только вредим Ною, рассказывая ему о