Однако предосторожность майора Волоснякова не оказалась излишней. И старший лейтенант Африканов убедился в этом первым.

— Внимание, товарищ майор!

— Что там?

— За камнем свечение. Вернее, над самим камнем. За камнем кто-то сидит. Но мне его не видно. Хотя по интенсивности самого свечения могу предположить, что это человек. Эх, была бы с собой КСВ, я бы просто камень расколол и посмотрел, кто за ним…

— Не пеки блины в битой сковородке, — посоветовал капитан Севастьянов. Это выражение капитана в группе знали все, и в разных ситуациях его можно было интерпретировать по-разному. В данном случае, как понял старший лейтенант Африканов, ему предложили не болтать чепухи, а лучше продолжать наблюдение и конкретно сообщить о том, кто там находится и что делает.

Майор Волосняков тем временем воспользовался тепловизионным биноклем снайпера, сам поискал и нашел свечение над камнем. Причем с его точки наблюдения никого видно не было. Если там и сидел человек, то смотрел он в противоположную сторону. Тогда что он там делал и по какой причине сидел, отдалившись ото всех?

Дмитрий Валентинович нашел четыре камня и пространство между ними, забрался в это пространство, считая, что оно прикрывается практически со всех опасных, на его взгляд, сторон, там раскрыл карту и подсветил себе фонариком, для дополнительной страховки еще и луч фонарика прикрывая сложенной лодочкой ладонью. Точно такая же карта была у майора «загнана» в планшетник. Но планшетник сейчас включать не хотелось. Слишком велик риск. Свет монитора мог привлечь внимание того, кто бросит в эту сторону случайный взгляд. Сидит человек за камнем, непонятно, чем там занимается, но вот решит он обернуться и в другую сторону посмотреть и сразу увидит неестественное для данного места свечение. Планшетник Волосняков даже из большого нагрудного кармана не вытащил. Но и бумажная карта помогала рассмотреть то, что рассмотреть требовалось. Ближайший вход в пещеру в любом случае не мог просматриваться этим человеком. Значит, можно было пройти мимо, не показавшись человеку на глаза. Это спецназовцы умели.

Тем не менее хотелось знать, что за человек там сидит и чем он занят. Это не мог быть часовой, потому что часовой должен контролировать как раз то направление, откуда пришли спецназовцы. А он туда даже не смотрел. Тогда что он делал в это темное время в одиночестве среди камней?

— Перебежками. По одному. За мной! — дал команду Волосняков, проверил еще раз в бинокль, не изменилось ли местоположение человека за камнем, не смотрит ли он на спецназовцев, и стремительным рывком понесся не в ту сторону, а значительно правее, под стену ущелья. Там было множество камней, но майор каким-то образом чувствовал их и ни разу не споткнулся, пока не остановился. Спрятавшись за камнем, еще раз посмотрел в бинокль и только после этого позвал:

— Саня!

Старший лейтенант Африканов нашел майора в прицел, хотя прицеливаться в своих категорически запрещается, но снайперу требовалось определить направление, куда бежать, кроме того, он же и не прицеливался по-настоящему, не «сажал» Волоснякова, как говорят снайперы в обиходе, «на кол» прицельной сетки. Да и патрон не был дослан в патронник, а сама винтовка стояла на предохранителе. Определив направление, Африканов побежал. И тоже умудрился не споткнуться. А когда залег за вытянутым толстой колбасой камнем рядом с командиром малой группы, сразу стал искать прицелом человека за камнем. Нашел его без труда по характерному свечению, но опять самого человека не увидел. Только одно свечение над камнем-валуном.

— Толик! — позвал майор Волосняков капитана Севастьянова.

Обращение по имени в данном случае звучало как команда. И капитан побежал сразу. Он бежал в очках ночного видения. Но они, видимо, бегу мешали, заставляя сосредоточиваться на том участке, который подсвечивался прибором, а ноги уже несли тело дальше. Конечно, Севастьянов тоже не споткнулся, но бежал он значительно медленнее, чем его товарищи по малой группе. А когда капитан залег рядом с ними за тем же камнем, Дмитрий Валентинович дал ему новое задание:

— Обойди стороной, посмотри, что там за человек и чем занят. Мы подстрахуем. Возьми бинокль.

Майор перевесил бинокль на сильную шею коренастого капитана. Тот, ни слова не говоря, снял со шлема очки ночного видения, убрал в рюкзак, посмотрел в бинокль, подстраивая его к своим глазам, после чего сразу перепрыгнул через камень, за которым залегла малая группа, и начал быстрое продвижение. Сам при этом не выходил из тени стены-хребта. И очень скоро растворился в ночи. Но старший лейтенант Африканов за капитаном не следил. Он продолжал контролировать человека за камнем, всегда готовый опустить большим пальцем предохранитель для производства выстрела. Но майор, видимо, не зря передал бинокль капитану Севастьянову. И новую опасность первым увидел именно Севастьянов.

— Еще человек. Идет в нашу сторону…

У Волоснякова не было возможности воспользоваться даже дневным оптическим прицелом, поскольку на его автомате стоял прицел только коллиматорный. Но Африканов перевел винтовку, нашел новую угрозу и тут же доложил майору:

— Бандит… В бандане с надписью люминесцентной краской… В руках что-то держит. Кажется, это маленькая канистра или большая фляга. Но точно сказать не могу. Идет не в нашу сторону, а в сторону первого бандита. Может, выпить несет? Хотя сам не шатается. Походка твердая.

— В банде одни фанатики, — подсказал издали капитан Севастьянов. — Им водку жрать Коран не разрешает. Фанатики, как правило, к голосу Корана прислушиваются.

— Многие откушивают с удовольствием, — не согласился майор Волосняков.

— Значит, они не фанатики. А здесь — одни фанатики. Такие бы за пьянство любого в своих рядах расстреляли. Для них водку пить — все равно что сырой свининой питаться…

— Может, и так… — вяло согласился Дмитрий Валентинович.

— Водки я им не обещаю, а вот свинину скоро подброшу, — из главного лагеря, слыша разговор подчиненных, сказал подполковник Староверов.

— Товарищ подполковник… — с укором сказал старший лейтенант Африканов. — Не заставляйте меня жалеть, что я не в банде… Лучше нормально прожаренной на углях свиной шейки, да еще с самодельным хорошим кетчупом, ничего на свете нет… Там даже сало не сильно мешает. Оно вытапливается, и угли из-за этого горят, их приходится водичкой сбрызгивать. Или, еще лучше, винным уксусом. Иначе сама шейка подгорит…

— Ладно, кулинар, отставить барбекю вместе с кетчупом, пора тебе стать спортивным комментатором. Веди репортаж. Что там у вас делается?

— Понял, товарищ подполковник. Наблюдаю. Второй подходит к первому, что-то издали говорит. От нас недалеко, но слов не разобрать. Да и говорят, похоже, по-своему. Я на их языке не шпрехаю. Вот… Подошел… Остановился… Говорят о чем-то… Первый поднимается… Нет, уже на четвереньки встал. Что-то там есть перед ним, мне за камнем не видно. Оба склонились. Второй отдал свою канистру первому… Не вижу, что делают. Но, кажется, что-то переливают из емкости в емкость. Мне показалось, что там «воронка» мелькнула. Обстановка у них, как мне кажется, полностью деловая.