рассказали Саунису. Еще два-три дня, и наша батарея будет полностью развернута. Тогда мы сможем стрелять в нее сверху вниз. Она наверняка знала об этом с самого начала и надеялась взять ущелье, пока мы не поставили в горах пушки. Отступление было хорошо спланировано, и теперь ее войско вне досягаемости.

– А есть надежда, что она оставит всю эту затею? Мы подарили ей превосходство на море. Может, вернет себе острова, например Мезос и Янатикос, и на этом успокоится?

Эддис покачала головой.

– Твой отец считает, что не успокоится, и я с ним согласна. Острова много раз переходили из рук в руки, и их нельзя считать чьим-то неизменным достоянием. Если мы продолжим союзничество с Саунисом, рано или поздно он потребует эти пушки. И если мы отдадим их ему, она в тот же день вернет свою армию в ущелье. – Королева вздохнула. – Я надеялась уничтожить как можно большую часть ее армии – столько, чтобы с оставшимися у нее не было шансов взять ущелье, даже если мы отдадим Саунису все пушки, произведенные за год. Саунис жестко настаивает. Я хочу поговорить об этом с твоим отцом, но так, чтобы на нас не смотрел весь Совет министров.

Она придвинула кресло поближе к камину.

– Можем, например, съездить привезти волшебника из укрытия, – предложила она. – Поедешь со мной?

– Верхом?

– Если хочешь, можешь в повозке. А мне придется ехать верхом, чтобы меня увидели.

Нет, это будет слишком грубо – ехать в закрытой повозке, когда королева скачет рядом. Придется тоже ехать верхом, у всех на виду.

– Как скажешь. – Он мысленно вздохнул.

Глава Девятая

Охотничья избушка считалась летней резиденцией правителей Эддиса. Формой она напоминала каменный мегарон с широкой высокой верандой на четырех колоннах, но колонны эти, как и весь дом, были деревянными. Для готовки был построен отдельный домик, чтобы случайный огонь не спалил всю резиденцию. Еду приносили из кухни в обеденный зал по земляной тропинке. На втором этаже располагались тесные полутемные спальни с незастекленными окнами, выходившими на пышный луг и окрестные леса. Зимой окна закрывали ставнями, и в доме никто не жил.

Это, конечно, не дворец, к каким привыкли богатые жители прибрежных равнин, но для Эддис он был полон приятных воспоминаний. Она спрыгнула с лошади, поднялась по крыльцу на веранду, подошла к двери. Внутри был закрытый со всех сторон дворик с лестницей на второй этаж. Ее вор, усталый после долгой езды, шел следом на одеревеневших ногах.

Эддис постояла во дворе, перекинулась парой слов с человеком на балконе. Вошел вор, и королева обернулась:

– Элон говорит, волшебника сейчас нет. Ушел собирать травы.

– Да? И какие же именно? – спросил Эвгенидес у лакея, запрокинув голову.

– Нельзя сказать, что у него есть какие-то предпочтения. Приносит всё подряд, прямо с корнями и землей, потом зарисовывает. – Голос лакея был полон недовольства.

– Я и не знала, что он ботаник, – тихо шепнула Эддис Эвгенидесу.

– И я не знал, – отозвался вор. – Может, изобретает какой-нибудь новый яд, чтобы отравить нас обоих сразу. Когда он вернется? – спросил он у Элона.

Лакей уклончиво пожал плечами.

– Этого я не предвидела, – усмехнулась Эддис. – Хотя чего я ожидала – что он будет томиться взаперти? Надо было выехать на день позже и послать вперед гонца. Надеюсь, за ним не ходит целая когорта стражников? – спросила она у командира стражи, появившегося в дверях.

Командир объяснил: с волшебником всегда ходит один стражник, чтобы тот не забирался слишком далеко и не попытался сбежать в Саунис. Провожатый этот каждый день меняется, потому что бродить с волшебником по горам – работа не из легких. А остальные стражники целыми днями играют в кости или ходят на охоту, добывая пропитание.

– Надеюсь, пропитания хватает, – сказала Эддис. – Велите повару упаковать провизию для всего отряда. Как только волшебник вернется, выезжаем. – Горнист пошел трубить общий сбор. Королева обернулась к лакею: – А вы пока соберите его вещи.

Лакей кивнул:

– Травы тоже?

– Нет, травы не надо. На привале мы покажем ему другие, получше.

Наконец появился волшебник, вслед за ним плелся усталый стражник. Королева спросила гостя, не хочет ли он отдохнуть.

– Нельзя требовать слишком многого от человека ваших лет, – слегка поддразнила она его.

– Полагаю, у меня хватит сил выполнять все ваши распоряжения, ваше величество, – ответил он. – А в остальном я стар и немощен.

Его слава солдата ненамного уступала репутации ученого, поэтому со всех сторон волшебника окружали вооруженные люди, не считавшие его ни старым, ни немощным. Он стоял рядом с их королевой, и от расслабленного товарищества, которое сложилось между ними и волшебником в летней резиденции, не осталось и следа.

Отряд во главе с королевой тронулся в обратный путь по прибрежным холмам. Свернув с тропы на луг, полого уходящий вверх, они выехали на край небольшой долины – скорее, неглубокой лощины между двумя склонами.

– Здесь устроим привал, – объявила королева. – Мы с волшебником и Эвгенидесом перекусим на этой поляне.

Лощина была сплошь укутана ковром вьющихся растений. Над зеленым морем возвышались несколько чудом сохранившихся полузадушенных деревьев. Их мертвые ветви с трудом пробивались сквозь пышную зелень. Узкая тропинка вела на небольшую поляну с пятачком свежей травы. Там едва хватало места для троих, но лошадей придется оставить.

– Ваше величество, прошу вас, – вполголоса взмолился командир стражи.

Королева лишь улыбнулась:

– Думаю, вы найдете себе удобное место где-нибудь на краю лощины.

Командир вздохнул и склонился перед неизбежностью.

– Как пожелаете.

* * *

Волшебник отнес седельную сумку с провизией на поляну – оказалось, она была покрыта не травой, а мягким ковром мха. Местами сквозь мох проглядывали каменные плиты. Крохотная полянка, со всех сторон окруженная густой зеленью, когда-то была то ли террасой, то ли двором большого дома. Положив сумку на землю, волшебник отошел поближе разглядеть вьющиеся растения. У них были гладкие стебли и темные матовые листья. Ярко-красные цветы были мягкими как шелк, с пятью сморщенными лепестками, обрамлявшими тычинки и пестик.

– Не рвите их, – предупредила королева. – Здесь они посвящены памяти Геспиры, хотя в других местах их выкорчевывают как сорняки.

Волшебник выпрямился.

– Геспира? Я о ней не слышал. Кто это? Богиня этого храма? – Он разглядел под стеблями развалины древнего храма.

Эддис покачала головой. Эвгенидес растянулся на спине и закрыл глаза.

– Мать Геспиры посадила растения, уничтожившие этот храм, – ответила Эддис.

– Богиня-соперница? – спросил волшебник.

– Смертная женщина. – Эддис поудобнее устроилась на мшистом ковре и раскрыла седельную сумку. – Богиня Меридита похитила ее дочь.

– Об этом есть легенда?

– Конечно, – ответила Эддис.

Волшебник бросил взгляд на Эвгенидеса. Тот на миг приоткрыл глаза и коротко произнес:

– Не смотрите на меня. Устал я рассказывать сказки.

– Эвгенидес, сядь и поешь, хватит дуться, – сказала Эддис.

– А я разве дуюсь? – удивился Эвгенидес.

– Да, – ответила Эддис. – Волшебник, не садитесь туда. Идите на эту сторону. – Она указала место среди мха, и волшебник сел, не замечая никакой разницы между этим местом и первоначальным.

– Она хочет, чтобы командиру было удобнее держать вас на прицеле, – объяснил Эвгенидес с еле уловимой злостью. Он до сих пор лежал с закрытыми глазами. Волшебник поднял глаза на верхний край лощины – там, широко расставив ноги, стоял командир с несколькими солдатами. Их арбалеты были нацелены прямо на него. Еще двое шли по краю лощины, чтобы не упускать волшебника из виду с другой стороны. Волшебник покосился на Эвгенидеса. Тот, казалось, и не глядя знал, что стража не дремлет.

– Я всего лишь хотела, чтобы командир не тревожился, – спокойно пояснила Эддис. – Он будет волноваться, если я окажусь между ним и волшебником. – Королева тоже не поднимала глаз.

– А если волноваться будет волшебник? – спросил Эвгенидес.

Эддис подняла голову от мешка с провизией и посмотрела на гостя.

– Не надо тревожиться, – заверила она. – Солдаты не кровожадны, а всего лишь осторожны.

– Вот вам один из способов доказать свою