– Наши гости уходят, – сказал ему Дьяк.

Слуга с поклоном пропустил пятерых людей в коридор и закрыл за собой дверь.

Оставшись один, Дьяк уселся в кресло и, глядя на пылавший в камине огонь, задумался. Ему не нужна была казна Малдонии. К тому же он был уверен, что новый правитель не захочет с ней расстаться. Если уж ввязываться в политические авантюры, то играть по-крупному, ставить на карту все. Король Мирон действительно никудышный правитель, но его сын мог бы занять его место. Однако Дьяк был почти уверен, что заговорщики действовали не от имени Мархака. Вероятно, у них на примете был кто-то другой.

Дьяк прикрыл глаза и попытался вспомнить всех наиболее знатных вельмож Малдонии, но он пробыл в стране не так долго, чтобы успеть разобраться в генеалогии многочисленных родов. Поэтому, когда Диодор принес ужин, он предупредил камердинера, что скоро уйдет, и приказал передать двум своим телохранителям, чтобы они были готовы. Слуга откланялся, не сказав ни слова по поводу того, что близится рассвет. Он привык к необычному распорядку дня герцога.

Дьяк решил отправиться в городскую библиотеку, чтобы изучить записи о генеалогических древах и попытаться понять, кто может претендовать на престол Малдонии. Кроме того, его занимала другая мысль: кому понадобилось подсылать к нему убийц?

Он вышел из комнаты, накинул поданный Диодором плащ и, сделав телохранителям знак следовать за ним, отправился на Площадь Семерых Отважных, где располагалось здание городского архива.

Сторож спал, положив голову на свернутый валиком тулуп. Разбуженный громким стуком, он заворчал, но, узнав посетителя, впустил его с глубоким поклоном. Дьяк сунул ему мелкую монету и велел не беспокоить. Низко поклонившись, смотритель скрылся в своей каморке и свернулся возле железного очага, в котором едва тлели прогоревшие поленья.

Библиотека осталась в полном распоряжении Дьяка. Три огромных зала с теряющимися в темноте потолками шли параллельно друг другу, и в каждом из них с двух сторон располагались стеллажи с книгами. Их можно было рассматривать часами, но, чтобы прочитать все, не хватило бы нескольких жизней. Однако Дьяка в данный момент интересовали геральдические и генеалогические записи. Выбрав с полок нужные фолианты, он разложил их на одном из многочисленных столов, придвинул удобное кресло, сел и начал читать.

Время от времени он поднимал голову и хмурился, а иногда прислушивался к тому, как в соседнем зале его телохранители играют в кости. Кубики дробно падали на каменный пол, и звук разносился по всей библиотеке. Кроме этого, приглушенных голосов игроков и шелеста страниц, переворачиваемых Дьяком, ничто не нарушало тишины в городском архиве.

Прошло несколько часов, прежде чем Дьяк позвал сторожа и велел принести пергамент и принадлежности для письма. Когда все было расставлено перед ним на столе, он обмакнул перо в чернила и быстро написал несколько строк, затем, дождавшись, когда листок высохнет, сложил его и спрятал в карман.

Поручив смотрителю поставить фолианты на место, Дьяк окликнул телохранителей и вышел на площадь. Уже светало, над Ялгаадом занималась заря. Солнце золотилось над горизонтом, заливая покрытые инеем флюгера и выполненные в виде причудливых фигур коньки. Бледно-розовое марево растекалось по железным крышам и шпилям, придавая лежавшему на них снегу необъяснимую легкость кремового пирожного.

Когда Дьяк приблизился к дверям своего дома, навстречу ему вышел Ольгерд Эрнадил – начальник стражи. Он был одет в легкие кожаные латы, обильно усыпанные крупными стальными бляшками и прошитые толстой кольчужной сетью. На голове красовался островерхий шлем, украшенный плюмажем из черных и желтых конских хвостов, шею защищал высокий металлический воротник. Двуручный меч тяжело висел вдоль правого бедра – Ольгерд был левшой.

– Мой господин, в ваше отсутствие мы поймали трех наемных убийц, которые пытались пробраться в дом, – сообщил он с коротким поклоном.

– Вот как? – Дьяк нахмурился. – Что значит пытались? Им это не удалось?

– Нет, господин, мои люди перехватили их, когда они карабкались на крышу.

Суровое лицо Ольгерда было бледным, на нем читалась тревога. Снег лежал на его шлеме и непокрытых плечах – видимо, он торопился встретить Дьяка и даже не набросил плащ.

– Кто их нанял? – спросил Дьяк, входя в дом.

– Мы их пока не допрашивали. Ждали вас, господин, – отозвался Ольгерд.

– Где они сейчас?

– В подземелье.

– Ну, что ж, – проговорил Дьяк, отдавая плащ стоявшему в ожидании Диодору. – Надо на них взглянуть. – Знаком он велел начальнику стражи и телохранителям следовать за ним.

Когда они спустились по узкой каменной лестнице, Ольгерд и его люди вынули из гнезд несколько факелов и пошли впереди, освещая дорогу. На полу коридора стояли лужи, стены покрывала серо-зеленая плесень. Катакомбы, вырытые еще до строительства дома, остались от прежней постройки – винного склада. Перекрытия прохудились и пропускали влагу, от которой, как ни старались слуги Дьяка, никак нельзя было избавиться. Факелы освещали туннель, шипя и разбрасывая оранжевые искры, тут же исчезавшие на сыром полу. На сложенных из крупных камней стенах метались искаженные тени идущих. Тяжелый, наполненный спорами грибков и плесени воздух соответствовал мрачной обстановке подземелья.

Не одна сотня людей была замучена в этом лабиринте еще при прежних владельцах, так что казалось странным использовать его как-то иначе. Дух пыток и допросов буквально витал здесь вместе с душами умерших. Когда Дьяк занял этот дом казненного за нелояльность королевскому роду барона, то по достоинству оценил приспособления, которыми снабжали катакомбы профессионалы разгадывания чужих тайн. Здесь можно было найти и дыбу, и колесо, и железную деву, но успех всегда зависел от мастерства того, кто допрашивал, а не от средств, которыми он пользовался. Это лучше, чем кто бы то ни было, понимал Дьяк, оставивший прежний персонал подземелья.

Через некоторое время навстречу людям повеяло жаром, показался колеблющийся свет, и уже ясно можно было различить звон металла и хриплые крики, мешающиеся с каркающим хохотом. Дьяк в сопровождении Ольгерда и телохранителей вошел в круглый каменный мешок, полный едкого дыма и отчетливого запаха животного ужаса.

С низкого потолка свисали ржавые, но все еще прочные цепи, а к ним были прикованы за ноги три обнаженных человека. Их тела покрывал причудливый алый рисунок – кровь из множества мелких ран тонкими ручейками стекала в огромную медную чашу, расположенную прямо под узниками. Палач стоял здесь же, с узким длинным кинжалом в руке. На нем была кумачового цвета рубаха, резавшая глаза. Из широких рукавов торчали тощие жилистые руки с большими узловатыми кистями. Вид у хозяина подземелья был чахоточный, что неудивительно, если учесть, что его комната располагалась здесь же за стеной. Вообще, все слуги, исполнявшие свои обязанности в катакомбах, носили печать болезненности.

У палача были тонкие губы, водянистые голубые глаза и черные как смоль волосы, заплетенные в мелкие тугие косички. Все называли его Вопрос, настоящего же имени не знал никто. Его обязанности сводились к тому, чтобы узнавать секреты у тех, кто их имел и не желал открывать.