— Именно! — радостно воскликнул Далий. — В смысле тут целая история. Короче, началось с Гибаряна, потом я подключился, а после Марвин пошел туда, и его грохнули.

— Перестань тарахтеть. — Шеф раздраженно бросил ложку на стол. — Марвин, иди-ка сюда и поясни, что наплел этот, мнэ-э… Наплел чего?

Марвин взял из шкафа бутылочку минеральной воды, сел рядом с Далием и стал объяснять, изредка прикладываясь к газировке; рассказал с самого начала, с того момента, когда в буфет ввалились в обнимку Далий и Гибарян. История получилась несколько сумбурная, но куда более понятная, чем заявление Далия.

Шеф слушал Марвина не перебивая, то поправляя пенсне, то рассеянно теребя бородку, словно вытряхивая из нее застрявшие остатки каши. Дослушав рассказ до конца, он помолчал, что-то обдумывая, наконец деловито спросил:

— Ты не обратил внимания, часы остались в проходе или пропали?

— Не обратил. — Марвин был уязвлен равнодушием негора. Мог бы и посочувствовать, сказать что-нибудь ободряющее! В конце концов, не каждый день сотрудники гибнут на работе.

— Режим самозащиты. Призрачный воин-сэмурай, охраняющий артефакт от чужого вмешательства, — пояснил шеф, хотя Марвин его ни о чем не спрашивал. — Как правило, используется в очень редких и очень мощных устройствах, да-с. Потому чрезвычайно хотелось бы заполучить эти часы для исследования. И для коллекции конечно же. Впрочем, — шеф полез в боковой карман пиджака, — сейчас проверю, идет ли от них сигнал. — Он достал знакомый Марвину планшет, положил на стол. Подвигал пальцем по белому экрану, будто стирая с него прилипшую грязь — по экрану побежали сменяющиеся картинки, — и остановился, когда появилось нечто похожее на схему сложного лабиринта. Марвин с Далием одновременно подались вперед, пытаясь разглядеть рисунок. Но не разглядели.

— К сожалению, сигнала нет, — мельком глянув на экран, сообщил шеф и спрятал устройство назад. — Возможно, часы самоуничтожились, есть у некоторых серьезных артефактов такая функция. — Он в задумчивости пожевал губами, добавил категорично: — На всякий случай сходите завтра в грот, осмотрите место происшествия. Мало ли! А заодно проверьте другие залы отдыха на наличие спецпроходов. Думаю, они туда перебрались. Где один, там, значит, и остальные… Мнэ-э, в аналогичных местах.

— А разве проходы блуждающие? — заинтересовался Марвин. — Не знал. Вы бы предупреждали, шеф, о важных особенностях. Я ведь не ясновидящий, чтобы знать то, о чем знаете вы.

— Всего не упомнишь, — отмахнулся негор. — Какие пустяки.

— О воскрешении хотя бы сказали, — начинал злиться Марвин. — Тоже мне, пустяк!

— Кстати, о твоей безвременной кончине, — строго посмотрел на него шеф. — Я ведь специально указал, чтобы Далий зашел ко мне за техническим снаряжением для транспортировки опасных артефактов. Он не соизволил, а ты проявил ненужную и опасную инициативу. Налицо явное неповиновение плюс нарушение техники безопасности, повлекшее за собой несчастный случай со смертельным исходом. Потому объявляю Далию выговор, а тебе, как старшему, строгий выговор. С возможностью дальнейшего снятия взыскания.

Марвин не нашелся что ответить. Собственно, он попросту онемел, услышав начальственное решение.

— Шеф, мне-то за что? — заныл Далий. — Тогда и Гибаряну надо, с него началось.

— Тебе — за пьянство в рабочее время и суточный невыход на работу, — вставая из-за стола, проворчал шеф. — Не беспокойся, Гибарян свое тоже получит.

— Но ведь форс-мажор случился! Темпоральный. — У Далия был вид, будто у него только что отобрали любимую игрушку. Посох ифрита, например.

— Потому у тебя обычный выговор, а не строгий. — Шеф, прямой как боевое негорское копье, направился к выходу.

— Тю, блин, — проводив начальство взглядом, вздохнул Далий. — Стараешься, стараешься, а тебе вон как. Бац, и выговор за фигню. Обидно, господа.

Марвин, придя в себя, расхохотался. От души, в полную силу, до выступивших слез. Но это была не истерика, а обычная нервная разрядка.

Уж больно насыщенный день получился.

Далий поднял с пола посох, обтер ладонью налипший на кольца песок. Подошел к светящемуся бассейну и с сомнением понюхал кипящее пузырьками шампанское. Повернулся к Марвину, сказал удрученно:

— Не поверишь, от одного запаха блевать хочется. Как дальше жить, ума не приложу. На коньяк, что ли, перейти? Гибарян говорил, что где-то есть зал, в котором давным-давно раскопали две коньячные струи, а после закопали, слишком тяжелыми последствия были. В смысле насчет работы. Может, поищем?

— Мы пришли сюда не за этим, — напомнил Марвин, доставая из кармана браслет. — Сейчас проверим, остались ли в проходе часы, а после двинем в зал с дрожкой. Сдается мне, там наверняка что-нибудь любопытное обнаружится.

Сегодня Марвин оделся иначе, чем обычно, ему не хотелось даже одеждой напоминать себе о вчерашнем происшествии. Темно-зеленая полувоенная форма без знаков различия — свободная, с множеством карманов и кармашков, — делала его похожим на наемника, собравшегося в очередную «горячую точку». Камуфляжная кепка с длинным козырьком и висевший на поясе кривой кинжал в ножнах лишь дополняли специфический образ.

Когда Марвин с утра пораньше зашел за Далием в его номер, тот сначала остолбенел, а после заботливо поинтересовался здоровьем старшего. Мол, с головой после отрубания все в порядке? Похихикав над собственной шуткой и ловко увернувшись от пинка, Далий отыскал где-то в шкафах кинжал непривычной Марвину формы и вручил начальнику. Мол, к военной форме самое оно, для улучшения имиджа, так сказать. И вообще, ужасно полезная вещица, типа от вооруженных призраков отбиваться. Или глотку себе перерезать в случае безвыходной ситуации и для скорого возвращения в прототип.

Марвин последнюю идею не одобрил, но, вспомнив полупрозрачного воина-сэмурая, поинтересовался — а не в курсе ли шибко умный Далий насчет ограничения количества воскрешений в приемной камере? В смысле сколько хочешь, столько и помирай?

Шибко умный Далий был в курсе. Насколько он знал со слов всеведущей Жанны, у каждого работающего в особняке был некий определенный запас жизней, у кого побольше, у кого поменьше. Потому увлекаться явно самоубийственными экспериментами не рекомендовалось, а ну как все жизни впустую израсходуются? Никто ведь не знает, сколько ему отпущено.

Марвин новости не обрадовался: быть бессмертным ему нравилось гораздо больше, чем ограниченно воскрешаемым. Но выбирать не приходилось, что есть, то и есть. Зато — решил Марвин — когда ему стукнет восемьдесят, он совершит ритуальное самоубийство подаренным кинжалом и очнется в камере вновь молодым и здоровым. Далий, услышав гениальную идею, вновь гаденько захихикал, чем вызвал у Марвина нехорошие подозрения. Как оказалось, не зря: к сожалению, кабина не омолаживала, каким погиб, таким по возрасту и воскреснешь. Иначе бы обитель уже давным-давно была забита под завязку всякими юными и бессмертными. Зато воскрешение лечит раны и болезни: когда он, Далий, повредил руку, Жанна предложила ему принять сильный яд, чтобы ожить здоровым и не мучиться с долгим заживлением. Однако Далию этот способ лечения показался слишком экстремальным, и он обошелся традиционными бинтами и мазями.