Джейн неэлегантным галопом — галоп бывает элегантным только в исполнении породистых лошадей — помчалась к остановке. Она не знала, что за ней наблюдали. Не знала она и того, что наблюдавший уже собрался с решимостью, и даже открыл дверцу машины, и набрал воздуха в легкие, чтобы позвать ее…

Так Джейн Вудинг в прямом смысле слова сбежала от своей судьбы. Или, может быть, коварная насмешница-судьба нарочно все подстроила именно так?

Во всяком случае, это единственное, на что оставалось надеяться Нику Андерсу, который пережил сильнейшее волнение, а потом и величайшее разочарование сегодняшнего дня.

Джейн Вудинг обо всем этом, по счастью, не знала, иначе с ней случился бы шок, обморок или еще что-нибудь нехорошее на нервной почве. А так она ехала, вполне довольная стечением обстоятельств, на сиденье у окна, смотрела на проезжавшие мимо машины, на деревья, на витрины и наслаждалась удачной имитацией «Шанели», которой пользовалась ее соседка справа.

На Роулинг-стрит обнаружился только один салон. Может быть, потому, что улочка была слишком маленькой, скорее уж переулочек — но застроенный миленькими викторианскими домиками. В одном из них и располагался вышеозначенный салон с красивым арабским названием. У Джейн оно ассоциировалось со сказками Шахерезады и картой звездного неба — в них, как известно, много общего.

Джейн оробела. Прошла дальше по улице. Уперлась в перекресток. Отругала себя. Вернулась. Набрала в легкие побольше воздуха и, не выдыхая, поднялась на крыльцо с шестью ступеньками.

За стойкой сидела девушка с приятным и очень интеллектуальным лицом, которое больше подходило преподавательнице колледжа, нежели администратору салона красоты.

— Здравствуйте! — произнесла она густым, бархатистым голосом. — Чем могу вам помочь?

— Д-добрый в-вечер… мм… надеюсь, я не слишком поздно…

— Не волнуйтесь, мы открыты до десяти тридцати.

— Я… я хотела бы подстричься… — со всей скромностью, которую природа могла отпустить одному человеку, сказала Джейн. И подумала, что, если ей сейчас скажут, что у них слишком высокие цены, она никогда больше не пойдет не то что в салон — даже к своей парикмахерше! Пусть отрастают длинные косы…

— Прекрасно. У нас очень талантливые мастера, спасибо, что выбрали наш салон. Простите за нескромный вопрос: вас зовут Джейн?

Джейн машинально проверила, сняла ли беджик. Сняла. У нее что, на лбу написано?

— Джейн, — недоверчиво кивнула она.

Умная девушка, опровергавшая все постулаты о том, что если женщина умна, то не слишком красива, а даже если и красива, то уж во всяком случае неухожена, улыбнулась еще теплее:

— О, не волнуйтесь, Карла предупредила, что вы придете.

— А-а… она…

— Хозяйка, — коротко ответила девушка. — Меня зовут Марго. Я сейчас все организую. Подождите, пожалуйста, здесь.

Она разговаривала с ней так, будто была послом при королевском дворе, а сама Джейн — особой королевской крови. И в этом не было ни капли издевки.

А Джейн мысленно молилась, чтобы ее средств хватило на оплату прически. У нее кредитка, и наличные какие-то в сумочке есть, должно хватить. Но спрашивать с самого начала, сколько все это стоит, она не будет!

Она воспользовалась возможностью отвлечься и огляделась по сторонам. Ей недаром на ум пришла карта звездного неба: фойе было отделано черным бархатом с крохотными сияющими искрами-кристаллами, между которыми тянулись перламутрово блестящие металлические нити. Пол был в плитке перламутрово-голубоватого оттенка. Получалось невероятное сочетание, которое успокаивало и навевало фантазии о межзвездных путешествиях.

— Джейн! — раздался от одной из арок, ведущих в глубь помещения, приятный голос Марго. — Пойдемте.

Она провела ее по такому же темному и прекрасному коридору в небольшой зал. Зал, где стояло всего одно кресло — кресло для клиентки мастера, который творит в тишине и уединении.

— Это Надья, — представила Марго невысокую, отчаянно черноволосую женщину с непокорными кудрями. Ей было, наверное, за сорок, но об этом Джейн догадалась скорее по выражению нечеловечески мудрых глаз, нежели по отпечаткам возраста на ее шее или лице. — Она вами займется. Приятного времяпрепровождения. Если что — я к вашим услугам. — И Марго с достоинством, но без холодности удалилась.

— Здравствуйте, — проговорила Джейн, обалдевшая от такой экзотичной красоты. И места, и людей.

— Здравствуйте, — кивнула Надья и улыбнулась лукаво, как девчонка. — Ну что ж, присаживайтесь…

Джейн ожидала расспросов о том, что и как делать, но не дождалась. Надья попросила ее закрыть глаза, ловко крутанула кресло, подкатила его к небольшой удобной раковине, что-то поправила, отрегулировала — и Джейн обнаружила, что почти лежит в кресле, и шея удобно опирается на резиновый подголовник, и на голову льется мягкая струя почти прохладной воды, и осторожные пальцы нежно, но уверенно массируют кожу ее головы. Джейн захотелось уснуть под этими прикосновениями.

— Подремлите, если хочется, — сказала Надья. — Своим желаниями нельзя отказывать, иначе они захлестнут и превратятся в страсти, с которыми уже не совладать.

Наверное, телепатия — это у них секрет фирмы, почти без удивления подумала Джейн. И последовала совету Надьи.

Нет, она не спала в полном смысле этого слова — до нее даже долетали отголоски реальности, когда Надья что-то втирала ей в волосы и подсушивала их, расчесывала, перебирала, потом еще что-то делала…

В какой-то момент затрезвонил мобильный, Надья разочарованно зацокала языком, Джейн не стала отвечать. Слава богу, он звонил только один раз. Британи она предупредила, что вернется позже обычного. А больше она никому не нужна.

Эта мысль не отозвалась привычной печалью. То, что она больше никому не нужна, означает ее свободу. Привязанности ограничивают. Вот ее сегодня никто не ограничил в получении такого неземного удовольствия, и слава богу.

У Надьи были такие руки, которым хочется доверять, доверять настолько, что Джейн ни разу не забеспокоилась, что же там такое с ней делают, и ни разу не потрудилась посмотреть ни в зеркало, ни на часы. И неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Надья осторожно тронула ее за плечо и шепнула на ухо:

— Готово!

Джейн чуть вздрогнула и открыла глаза. Хорошо, что она в этот момент сидела!

Из зеркала на нее смотрела совершенно незнакомая, но красивая, как фея, девушка.

У этой феи не было скромного каре (сексуальная стрижка или несексуальная, а Джейн все равно с ней выглядела как гостья из скромного, пуританского прошлого), у нее были волнистые волосы длиной до уха, которые переливались всеми оттенками шоколада. Она так же, как Джейн, закусывала губу и хлопала ресницами.

— Это я? — уточнила Джейн.

Незнакомка в зеркале повторила движение ее губ, и у обеих блеснули глаза, кажется, от слез.