– Погоди. – Маура спрятала шпильку. – У кого мы будем просить помощи?

Синьорина Маламоко вздохнула:

– У тишайшего Муэрто, и Совету десяти это ох как не понравится.

Синьорина да Риальто немножко подумала, а после с апломбом изрекла:

– А мы-то с Филоменой, дурочки наивные, считали, что Таккола бегает на свидания.

– Встречи и разговоры – основа работы.

– И работаешь ты на Совет десяти. Это не вопрос, а утверждение!

– Ну? Что именно тебя интересует?

– Как тебя, верную подружку, накажут? Совет десяти дожу не подчиняется, ты рискуешь.

– Мы в масках. – Карла говорила уверенно, но Маура свою Такколу знала лучше, чем, наверное, она сама, и слышала нотки сомнения в ее голосе. – Если Чезаре не успел вернуться в личные покои, мы перехватим его по дороге. Если успел…

Синьорина да Риальто ахнула:

– Чезаре? Кузен Чезаре – дож?

– Это никакая не тайна! – фыркнула Карла. – Как и нечеловеческое женолюбие нашего серенити.

– Особенно для учениц «Нобиле-колледже-рагацце»?

– Я не виновата, что вы с Филоменой нисколько не интересуетесь политикой.

Но Маура вовсе не злилась, она хихикала:

– И что же ты, моя черноокая синьорина Маламоко, тоже пала жертвой чар кузена Чезаре?

– Боже упаси, – испугалась Карла.

– Он миленький? Несомненно. Иначе Голубка-Паола не пылала бы сухой веткой в его объятиях. Он красавчик, да еще правитель. Однако синьорина Раффаэле пытается откусить изрядный кусок от жизни. Карла, мы должны ей помешать. Я хочу, чтоб Голубка обломала свои зубы об эту панпепато[3].

Не более часа тому назад девушки корчились от ужаса в палаццо Мадичи, совсем недавно Маура узнала о том, что ее лучшая подруга работает на страшный Совет десяти, тайную государственную полицию, но сейчас ее интересовало лишь то, каким образом они утрут нос выскочке Раффаэле.

– Он обещал жениться? Карла, ты помнишь их разговор? Тра-ля-ля, любовь моя, тебе скоро тридцать… Он обещал?

– Тишайший Муэрто сказал, что ожидает губернатора с визитом.

Маура торжествующе вздохнула:

– Значит, ничего не решено, невест будут выбирать.

– Желаешь принять участие в отборе?

– Только чтоб кое-кто не воображал ничего лишнего! Голубка! Посмотрим, что ее вороватый батюшка сможет противопоставить богатствам да Риальто.

Синьорина Маламоко, представив себе пухленькую Панеттоне в ручищах Чезаре, скривилась. К счастью, под маской этого заметно не было. К тому же Карле пришлось опять взяться за весло, гондола требовала управления в забитой судами воде главного канала.

Они оставили гондолу у причала, наняв какого-то мальчишку в качестве сторожа и заплатив половину оговоренной суммы. Таккола в нарядной толпе чувствовала себя как рыба в воде, Маура же растерялась настолько, что подруге пришлось подхватить ее под руку.

– Нас это ждет? – спросила блондинка, ее глаза блестели в прорезях маски. – То есть после замужества мы сможем вот так же веселиться на площади, слушать уличных музыкантов, лакомиться сладостями с лотков?

– Нет, милая, это времяпровождение не для порядочных женщин. Посмотри, все дамы здесь, – Карла указала на синьорину в желто-красном платье с открытой грудью и накрашенными сосками, – нетяжелого поведения.

– Куртизанки?

– Необязательно, есть еще шлюхи, которых называют путтана, и… Ни к чему тебе это запоминать.

– А эта? – Синьорина да Риальто ткнула пальчиком в сторону рослой дамы в драгоценной маске Аквадораты. – Грудь ее прикрыта, значит, она не… то слово, которое я, разумеется, запомнила.

– Какая-то аристократка, – кивнула Карла. – Она пользуется маскарадом, чтоб остаться инкогнито.

– Мы будем делать так же, – решила Маура. – Прятать лица и наслаждаться весельем. К счастью, в благословенной Аквадорате что ни день, то праздник, а время Великого поста… Что ж, я готова его перетерпеть.

– И что скажет на это твой супруг?

– Думаешь, мы часто будем с ним видеться? – хихикнула Маура. – Кстати, о тишайшем. Ты знаешь, как именно пройти в его покои?

Карла знала. Девушки проникли во дворец, воспользовавшись неприметной дверцей в темноте узенького переулка. Дверь охранялась, но Карла протянула в смотровую щель какой-то перстень. Когда их впустили, а драгоценность вернули владелице, Маура едва сдержала хихиканье.

– Мертвая голова? – прошептала она. – Одна Таккола говорила, что его серенити одаривает такими своих любовниц.

Синьорина Маламоко ответила гордым молчанием.

Девушек не сопровождали. Они пересекли дворик, поднялись по лестнице на второй этаж мимо ящиков для доносов, выполненных в виде львиных голов, мимо резных украшений и драгоценных картин.

– Здесь тайный ход, – едва слышно шепнула Карла, снимая маску, – тебе придется отвернуться и закрыть глаза.

Именно в этот момент на головы обеих девушек опустились мешки, а шейки затянулись удавками. Придушенная Маура пискнула, но чья-то ладонь поверх ткани закрыла ей рот. Нападающих было несколько, и дело свое они знали. К счастью, оно не заключалось в убийстве.

Синьорин, поддерживая за локти, куда-то в полном молчании потащили, туфельки Мауры стукались о ступени. Они поднимались. Наконец душераздирающе скрипнула дверь, девушек втолкнули в какое-то помещение. Скрип повторился.

Синьорина да Риальто шумно дышала, когда Карла сняла с ее головы мешок:

– Что произошло? Где мы?

– Арест. – Лица Такколы видно не было, в комнате царила темнота. – И мы, милая, под самой крышей дворца, в свинцовой камере «Пьомби».

– И что теперь? – По лицу Мауры заструились слезы. – Мы умрем?

– Рано или поздно – всенепременно. – Карла подвела подругу к стене и, нащупав нары, помогла ей сесть. – Разве что твой страстный поклонник Мадичи дарует нам бессмертие через вампирский поцелуй.

– Укус, – поправила подругу синьорина да Риальто, – вампиры производят вампиров укусами. А ты вместо того, чтоб мечтать о поцелуях, лучше бы придумала, как нам отсюда бежать.

– Придумаю, обязательно придумаю… – Синьорина Маламоко погладила блондинку по волосам. – Как только выясню, кому и зачем мы с тобой понадобились.

– А пока мы сидим здесь, с Филомены сдирает кожу князь тьмы. Может, даже зубами.

– Подозреваю, что эта панпепато для него твердовата, да и слишком много перца.

– А я люблю панпепато с перцем, – мечтательно пробормотала Маура, растягиваясь на жестком ложе. – Нянюшка Попета делает их замечательно, с фундуком и изюмом… Когда ты нас отсюда вытащишь, я напишу домой, чтоб нам прислали сладостей…