Мы сидели все в том же «кофейном холле». Горели свечи, которые притащила неугомонная Пат Лин, тихонько играла музыка, что-то из классики, народ возлежал на диванах и креслах и приходил в себя после бурно проведенного дня.

— Я? — пробормотала я. — Тебе показалось.

— Ну да, — не поверила она, — только что скакала на лошади с сияющим лицом, а спустя каких-то три часа уже мрачна как предгрозовое небо. Ладно тебе, рассказывай.

— Да, собственно, и рассказывать нечего, — ответила я. — Глупость такая…

И рассказала. Я не умею ничего держать в себе. Вечно выбалтываю все мои секреты. Чужие, кстати, могу хранить годами, но со своими обращаюсь куда как бесцеремоннее. Мое имущество — что хочу, то и делаю с ним. Конечно, не ко всем лезу со своими проблемами — в конфидентах у меня лишь Дарья, Иринка, мама и еще одна приятельница, которая живет в Самаре. Да и не всеми проблемами я делюсь. Табу на физиологическую тему. Все, что касается моего здоровья, обсуждаю только с профессионалами. Почему-то мне кажется, что пустись я в откровения по поводу функционирования моей поджелудочной или почек, к примеру, с Дашкой, и всей нашей многолетней дружбе придет конец. Есть у меня такая фобия. Хотя многие вокруг, я смотрю, делают это совершенно безбоязненно.

А еще у меня проблема насчет Павла. В том смысле, что не могу ни с кем о нем поговорить. Дарья его недолюбливает, поэтому объективного обсуждения от нее не дождешься. Иринка слишком мала для таких разговоров. Мама начнет сразу же волноваться: как же так, неужели у вас не складывается и т. д. и т. п. Обычно я развивала тему «и это все о нем» с той самой приятельницей, что живет в Самаре. Зовут ее Натальей, познакомились мы с ней на курсах по организации пиар-кампаний три года назад и вот с тех пор регулярно переписываемся. Павла она, разумеется, ни разу не видела, судит о нем сквозь призму моего восприятия, но тут уж ничего не поделаешь, а все же собеседник есть.

Но не буду же я сейчас кидаться к компьютеру и строчить Наталье мои жалобы на Павла прямо отсюда, из датской деревни. Смешно, ей-богу. Попахивает истерией. А излиться хотелось. Поэтому Ольгино «ладно тебе, рассказывай» пришлось как нельзя кстати.

— Что будешь делать? — поинтересовалась Ольга, выслушав мой рассказ.

— Не знаю. — Я пожала плечами. — Может, ничего.

Ольга с удивлением взглянула на меня.

— Разве нужно обязательно что-то делать? — спросила я.

— Я думаю, да, — ответила она. — Такое нельзя спускать на тормозах. Тем более что вы еще не женаты. Надо договариваться о правилах игры сейчас, а то потом будет поздно.

— Легко сказать «договариваться», — задумчиво проговорила я.

— Боишься, уйдет? — прищурилась Ольга.

— Не то чтобы боюсь… — замялась я, — но уйдет, это как пить дать.

— И что? — Ольга продолжала с усмешкой смотреть на меня.

— Э-э-э…

— Ты же жила без него. Причем большую часть своей жизни.

— Жила.

— Мало того, он насильно втиснулся в твою жизнь, не ты за ним бегала, верно?

Да, так и было.

— А теперь ты начинаешь прогибаться под его дурь, вроде как обязана ему чем-то. Странные мы, бабы, да? — задумчиво произнесла Ольга. — Лезем в клетку и еще попискиваем от удовольствия.

— Ты же сама туда лезешь, — не удержалась я.

Хорошо рассуждать о других. Ты вот о себе попробуй.

Ольга, однако, не стала спорить.

— И я такая же, — призналась она. — Но все-таки хочу сделать все по уму.

— То есть договориться на берегу? — уточнила я.

— Да.

— А если не договоришься?

— Тогда и не полезу, — ответила она.

Я недооценила ее. Думала, девушка рвется «в заграницу» любой ценой. Оказывается, нет. Она еще и самоуважение желает сохранить. Ну, Бог ей в помощь. А от разговора мне полегчало. Хотя о чем поговорили-то?

— Брайан на тебя запал. — Ольга мотнула головой в сторону означенного субъекта.

— Брайан женат, — улыбнулась я.

— О! — выдохнула Ольга.

— Ага.

— Жаль.

— Угу, жаль.

Я не имела никаких намерений в отношении Брайана, но болтать с ним было приятно. Ну и болтай, скажете вы, кто тебе мешает? При чем тут его матримониальный статус? При том, что, если женатый мужчина вьется вокруг меня со сладким блеском в глазах, я уже не могу расслабиться и просто общаться с ним. Меня подклинивает. Отсюда и «угу, жаль». Хороший парень. И был бы в сто крат лучше, если бы не стал демонстрировать свой интерес ко мне. Но уж как получилось.

— Держи, — сказал он в среду утром, когда вся наша команда собралась во дворе для погрузки в автобус. — И протянул свою визитку. — Вдруг… — Он развел руками.

— Окажусь в Амстердаме? — спросила я, убирая визитку в сумочку.

— Да. Свою дашь?

— А почему нет? — ответила я. — Вот.

— Мерси. — Он склонился в полупоклоне.

Все прощались так бурно, как будто стали за эти три дня друг другу ближайшими родственниками. Обменивались адресами и телефонами, фотографировались малыми и большими группами — словом, братались.

— Везет тебе, — позавидовала Ольга, усаживаясь в автобус, — остаешься. У нас в офисе такой номер не прошел бы. Нам бы вашего шефа.

— Не такой уж он и замечательный, — ответила я. — Иногда просто невыносим.

— Но к тебе явно неровно дышит. Иначе не разрешил бы остаться.

Я задумалась. Неровно дышит? Я бы не сказала. У нас с ним взаимопонимание. Не на сто, конечно, процентов, но восемьдесят, пожалуй, можно натянуть.

— Кэтрин!

Я подняла глаза. Пат Лин.

— Попрощаемся! — предложила она.

— А ты разве не едешь с нами в Копенгаген? — удивилась я.

— Остаюсь до вечера, — хихикнула она. — Нужно принять других гостей.

— Ты вся в заботах, — рассмеялась я.

— Не говори! — Она выразительно закатила глаза.

— Обниматься будем? — спросила я, вставая со своего места.

— Непременно! — И Пат Лин исполнила то, что обещала.

Я чуть не задохнулась. Мощная тетка.

— Если когда-нибудь приеду в Петербург, позвоню тебе? — спросил наш Энерджайзер.

— Конечно, звони. — Я достала из сумочки визитку, дописала на ней свой домашний номер и протянула ее датчанке.

Она мне понравилась. Люблю энергичных. Пусть даже и с некоторой долей придури. Все лучше, чем вялые, вечно всем недовольные и ничего не желающие от этой жизни персонажи. Брр! Избави бог от таких!

Пат Лин еще раз махнула нам всем на прощание рукой и вышла из автобуса. Двери закрылись. Финита!