Дежурный по прокуратуре долго не отвечал. А когда Ирина сообщила ему о происшествии, то он замолчал, не зная, что делать. И он был прав – сейчас поздно что-либо делать! Киллер ушел капитально.

А в это время Муромцев осматривал прокурора. Похоже, что тот отделался шоком и синяком в центре груди… Савушкин был в сознании. Он попеременно повторял две фразы: «Спрячьте меня где-нибудь… Передайте «Большое спасибо», генералу Вершкову… Спрячьте меня где-нибудь»…

* * *

Уже на второй день оперативники УВД нашли продавщицу, которая видела Малько через два часа после «похищения». Она запомнила его по нервозности и странному набору товаров. Полковник сумками закупал консервы, крупы, чай и водку… Из этого факта следовал простой вывод – Малько не крали. Он сам сбежал и залег на дно… Вот где его берлога?

Кузькин все утро вел допросы сотрудников УВД. Вернее – сотрудниц… Интуиция подсказала Льву, что, если у Малько есть тайное пристанище, то он вполне мог не выдержать и пригласить туда лейтенанта или майора в юбке.

Уже все знали, что шеф исчез. И женщинам даже не надо было задавать вопросы. Они выкладывали свои версии по всем направлениям… К полудню у Льва был точный список «подозрительных» личностей, с кем у Малько были особые отношения. И первой в этом списке стояла сотрудница архива капитан Евгения Злобина… Ее Кузькин вызвал во второй раз.

– Вы, Женя, не понимаете всей сложности обстановки… Из-за Малько все, как на иголках сидят! Это просто – тихий ужас!.. А вы не осознали глубину ответственности.

– Я все осознала, товарищ Кузькин… Да, я сознаюсь, что Павел Иванович относился ко мне с особым интересом. Но сплетен про нас намного больше, чем было на самом деле.

– Так, Евгения – попались! Значит, что-то все-таки было! А прошлый раз говорили: «Ничего не было».

– Я говорила, что не было ничего серьезного… У нас было-то всего три раза. Вы мне верите?

– Верю, Женя! Верю… Но нужны подробности: когда, где, как?

– А муж?

– А мы ему не скажем. Клянусь честью!.. Вспоминайте, Женя.

– Так… Началось это в апреле. Он стал чаще заходить ко мне и намекать про это. А в мае в конце рабочего дня пригласил к себе в кабинет с отчетом. Ну тут и началось это самое…

– Ясно!

– А потом через неделю еще раз пригласил… А в конце мая сказал, что организует пикник для двоих. Сказал, что у него есть берлога в лесу, что на природе – очень романтично…

– Так, Евгения! А ты стеснялась… «Берлога» – это то, что нам надо!.. Где она?

– Не помню, товарищ Кузькин… Все, что было в лесу – отлично помню. А вот дорогу – смутно… Но если я поеду вместе с вами, то могу вспомнить!

– Вас понял, Евгения. Спасибо вам. Мы завтра утром и поедем… А как же муж?

– А мы ему не скажем!

* * *

«Мститель», судя по всем его действиям, был очень настойчивой личностью. Можно было не сомневаться, что, начав стрелять в прокурора Савушкина, он успешно завершит свое черное дело. Не завтра, так послезавтра!

Было решено тайно вывезти Юрия Ивановича и поселить в домике на озере Круглое. На исторические раскопки местные жители не приезжали. Не те времена!.. Да и сама дачка, предоставленная профессором Бэром, находилась на отшибе. Если не отходить от нее далеко, то можно тут долго скрываться. Как Ленин в Разливе…

По дороге Савушкин начал откровенничать. Он сидел с Ириной на заднем сиденье черной «Волги» и выкладывал ей, как спасительнице, многие интересные детали.

– Послушайте, Ирина, я знаю, кто убил Бакунину и Котенкова!.. Скажу вам под большим секретом – у него был сын!

– У кого?

– У Дмитрия Асадова.

– У маньяка?

– Нет, Ирочка! Он такой же маньяк, как я или вы… Он был полностью невиновен. Но – он был очень удобной для всех фигурой.

– Почему?

– Объясняю… Очень давно он чуть не исключил из комсомола Аллу и Игорька Котенкова. И те, естественно, имели на него зуб… А другим это было тоже выгодно – Малько сразу раскрывал громкое дело, а Бакунина сочиняла яркие статьи против члена бюро Горкома.

– А вам, Юрий Иванович, зачем надо было поддерживать липовое обвинение?

– А меня, Ирина, попросил уважаемый человек – Фирсов Николай Петрович.

– Мэр?

– Это сейчас он мэр. А тогда был секретарем Горкома… Я думаю, что он и Малько просил повесить все на Асадова. И с Котенковым он беседовал, и с другими.

– Я не пойму, Юрий Иванович, а зачем это надо было Фирсову?

– Я не выяснял, Ирочка, но Малько мне намекнул, что все это из-за сына мэра… Сейчас он известный в городе человек – Феликс Фирсов.

Потом Савушкин замолчал и стал смотреть на дорогу… Ирина не хотела его торопить, боясь спугнуть воспоминания. Она была уверена, что он не сможет молчать.

До Круглого озера оставалось три километра. И Савушкин заговорил:

– А Фирсов обрадовался, когда Асадова посадили на двадцать лет. Он всех наградил! И Малько, и его оперативников, и Котенкова, и свидетелей…

– А вас?

– Да, Ира. Каюсь, но и я выиграл от этой подлости… Через месяц после суда жену Асадова затравили, и она отравилась. А вот, что случилось с его сыном – не знаю. Парнем занимался Малько… Помню, что звали его Василий.

– И сколько ему лет?

– Тогда было десять, а сейчас – тридцать… Если это он мстит, то молодец! Поступает, как граф Монтекристо… Но вы поймайте его! Очень не хочется умирать.

И прокурор Савушкин опять замолчал…

Когда «Волга» подъехала к домику, солнце зашло за горизонт и как-то сразу стемнело… Совсем рядом послышались крики, смех и старинные песни. На Круглом озере творилось что-то невообразимое. Прямо у воды горели костры. По центру поляны был воткнут шест с черепом лошади наверху. А рядом какие-то огородные чучела с ритуальными масками… Но самое поразительное было в облике студентов.

Сорок человек были одеты в белые рубища, в холщевые рубахи до колен. У ребят одежда была покороче, но они были в портках, а у девушек и их не было… И вся эта современная молодежь прыгала через костры, молилась истуканам, бросала в воду венки, орала хоровые песни времен гусляра Садко.

Профессор Бэр шел к «Волге» быстрым шагом. За ним бежал молодой мужчина в очках. Оба были в восторге и в возбуждении от славянского шабаша. Оба были в холщевых рубахах и таких же «Бермудах».

Профессор не просто улыбался. Он искрился от доброты и радушия.

– Приветствую вас, друзья… Особенно рад видеть вас, Ирина Романовна… А мы вот решили студентам устроить праздник.

– Замечательно, профессор! Очень увлекательно. Чувствуется дух Древней Руси.