Вадим переступил с ноги на ногу — без кроссовок неуютно, холодом тянет по полу.

— Надо полагать, ты взламываешь дверь.

— Ты догадливый малый, — фыркнул Борька. — Я уже почти взломал.

— А если там кто-то есть? Мы, помнится, пришли к выводу, что в доме находятся посторонние?

Борька помолчал.

— Мы не уверены. В доме МОГУТ быть посторонние. А могут и не быть. Я скажу тебе больше, Вадим, — Борька понизил голос. — Я сидел, как дурак, прижав ухо к этой долбаной двери и не услышал ни одного звука.

— Но это не значит…

— Значит, Вадим, значит. Нет там никого, не трусь. Давно бы вышли и накостыляли.

— Ты забыл про шофера.

— К черту шофера. Я не знаю, что тут происходит, но не станет шофер сутками сидеть на этаже — ведь автобус-то его — того… Кстати, ты знаешь, что у тебя бровь рассечена?

— Валюша, — отмахнулся Вадим. — Столкнулись на почве личной неприязни. Будет шум — не пугайся, это она идет. Она обязательно притащится.

— Я продолжу, пока не притащилась? — попросил разрешения Борька. — Спасибо. А то будет под руку бухтеть, хрен тогда откроешь.

— Да ради бога. — Вадим прислонился к стене, решив понаблюдать за действиями взломщика-любителя.

Но действовал любитель вполне профессионально.

— А ну-ка, подержи, — он сунул в руки Вадиму фонарь. — Я, конечно, гений, но третьей руки не имею. Направь вот на эту дырдочку и не дыши.

Вадим погрузил в скважину нечто вроде отмычки — кусок каленой проволоки с разнокалиберными насечками. Похожую штуковину, но без насечек и загнутую крючком он поместил в отверстие под рукояткой. И вроде замер — хотя и не так: в замке нечто происходило.

— Ты уверен, что работаешь в автосервисе? — полюбопытствовал Вадим.

— Я в нем не работаю, — прошептал Борька, — я им руковожу… Да ты не волнуйся, я не домушник. Просто технику люблю. У меня в сумке имеется «готовальня» на все случаи жизни — ну, сам понимаешь: ножи, штопор, отмычка… Упрямую технику уломать, Вадим — это, скажу тебе, увлекательнее, чем уговорить несговорчивую бабу.

— Чудное какое-то извращение… — прошелестел по коридору голос. — Ах, да, — опомнилась Валюша, — спешу поставить в известность: я уже притащилась. Вам помощь не нужна? Под руку, например, поговорить?

— Кому-то требуется порка, — заметил Вадим. — Этот кто-то продолжает не слушаться старших и являться, когда ее не просят.

— А меня никогда не просят, — логично возразила Валюша, — приходится самой решать — являться или не являться.

— Да и шут с ней, — прошептал Борька. — Пусть стоит, может, сгодится.

— Только уйди за угол, — приказал Вадим. — Если за дверью кто-то есть, беги поднимай Макса.

— Хорошо, — ангельским голоском откликнулась Валюша. — А ты мне потом объяснишь, что такое почва личной неприязни.

Он не очень-то верил, что Уралову окажется по зубам эта неприступная с виду дверь. Однако чудо свершилось. Произошел прецедент: впервые таланты воспитанников школы заработали против устроителей западни! Под левой рукой Уралова протяжно пропела невидимая защелка. Что-то хрустнуло, дверь медленно и эффектно стала отворяться…

— Дьявол, — ни к селу, ни к городу ляпнул Борька, — отмычка сломалась, пережал…

Кого интересует кусок железа, если дело сделано? Вопреки ожиданиям, из открывшегося проема не грянула автоматная очередь и не вылетел быстроногий спецназовец. Там была другая дверь. Обитая кожей.

— Здравствуйте, мальчики. И зачем мы работали? — заканючила Валюша.

— Заткнись, — цыкнул Вадим.

— Не то, — буркнул Борька, — шумоизоляция. Проходите, гости дорогие, — он толкнул дверь, она охотно поддалась. «Вот поэтому он не слышал никакого шума, — мелькнула мысль. — Опасно».

Из чрева матово освещенного пространства на взломщиков пахнуло свежим кондиционированным воздухом…

Не так давно здесь были люди. Борька это чуял, а Вадима подвела хваленая интуиция.

На третьем этаже работало электричество, но не везде, а окна по периметру глухо задраены шторами, поэтому неудивительно, что с улицы свет не виден. Короткий коридор выходил в центральную овальную комнату. В этом помещении не было окон — оно находилось в центре этажа. Стены когда-то белили, на полу паркет. В принципе, гостиная, кабы не четыре монитора с погашенными экранами на центральном столе. Что такое? Уголок пользователя? Место оператора следящей системы? Никакой подсказки — провода, соединяющие мониторы с грудой системных блоков, размещенных под столешницей, были обрезаны. Та же участь постигла и провода, висящие на стенах и уходящие в смежные помещения — их, судя по всему, резали впопыхах, не особо вникая в назначение.

— Конец, — чертыхнулся Борька, — теперь ворота не открыть. Все порезали, уроды…

Помимо аппаратуры в помещении имелись четыре зачехленных кресла, стулья в ряд, нечищеный камин, журнальный столик, шкаф с элементами серванта и ни единого украшения. На журнальном столике — газета «Сканворд» (почти все клеточки заполнены), мужские журналы «XXL», стеклянная пепельница квадратной конфигурации — пепел свежий, окурки выброшены. На потолке мерцал полусферический светильник — приобретение недорогое и явно недавнее…

— Не вижу распределительного щита, — прошипел Борька, настороженно оглядывая комнату. — Его нет ни здесь, ни в коридоре. Нелогично.

Они стояли посреди необитаемого помещения и не могли расслабиться. Борька не вынимал руку из кармана (Вадим подозревал, что это неспроста — парень, в принципе, серьезный). Валюша спряталась за спиной у Вадима, хрипло сопела — застудилась, бедняжка.

— Осмотрим помещения, — пробормотал Вадим. Неплохо бы и вправду найти распределительный щит — не на потолке же находится рубильник, отключающий напряжение с периметра?

Смежные комнаты располагались по кругу, наподобие спален второго этажа, но охватывали больший сектор, разделенные лишь двумя коридорами, выходящими на лестницу. Одну из дверей они благополучно взломали, другая оставалась запертой. Проникнуть в помещения этажа труда не составило — замки на дверях имелись, но все двери были открыты. За крайней слева обнаружился биотуалет, за крайней справа — пустая каморка. На полу полиэтиленовые баки с водой — питьевой и технической (о чем извещали бирки). Останки раковины, ковш для воды, на гвозде серая хламида — что-то вроде халата технички.

— Руками не трогать, — предупредил Борька. — Развалится.

С остальными помещениями было посложнее. Одни напоминали классы — правда, парт немного, в основном покосившиеся столы да стулья. Дыры в стене, классные доски, на полу огрызки мела (ассоциаций не было, он зря стоял, зажмурившись; фраза «Кольцов, к доске!» ассоциировалась лишь с десятым классом и взъерошенным математиком Драконычем). Другие помещения когда-то были лабораториями, некоторые могли бы сойти за медицинские кабинеты. На удивление чисто: мусора нет, стены оштукатурены. Новые розетки. Верстаки, шкафы, лежанки, лабораторные столы. В одной из комнат стоял расчехленный, но не подключенный компьютер, прибор наподобие осциллографа, графопостроитель, наушники, отсоединенные от аппаратуры, деревянные ящики. В следующей — штабеля нераспечатанных картонных коробок без надписей, застекленный шкаф, набитый пузырьками и пробирками в деревянных держателях.