— Где Камилла? — спросил граф у Ливии.

— Сейчас потороплю, — кивнула Ливия и оставила нас с графом вдвоем.

Мой взгляд останавливался на блюдах на столе, и рот наливался слюнями! Чего тут только не было! В том числе любимая и забытая мною «Маркиза Оливия», блюдо, которое я ела только у герцога Маррокуна. Парад румяных мясных рулетиков, разложенных в форме декоративного цветка, продолжали завитки из мяса птицы и малюсенькие, на один укус, профитроли, наполненные соблазнительно пышным сырным кремом. В узком овальном блюде переливалась желатиновой «чешуей» и манила блестящими толстыми ломтиками деликатесная рыба. Фаршированные овощи лежали на блюде плотно, прижимаясь друг к другу глянцевыми поджаристыми боками. Чтобы сидящие за столом не обошли их своим вниманием, овощи были украшены россыпью мелких белых и желтых цветочков из суфле, а края блюда — пышной зеленью, вероятно, минуту назад сорванной с грядки. И это только закуски! Будет ужасно жалко, если я попробую их все и уже не смогу по достоинству оценить горячее. Но еще обиднее, если я не продегустирую каждый из представленных здесь гастрономических изысков.

— Как все вкусно! — искренне восхитилась я.

Граф тоже с аппетитом и нетерпением смотрел на яства.

— Советую не пренебрегать вот этой чесночной пастой с хлебом, — пододвинул он ко мне поближе корзиночку с ломтями черного хлеба и вазочкой зеленовато-кремовой пасты. — А то она теряется на фоне всего остального. Но вкусно так, что пальчики оближешь.

— Спасибо, попробую, — улыбнулась я. — Благодарю, граф, за выделенные покои, они превосходны. Даже более чем.

— Рад, что нравится. Они предназначались для моей супруги, но ей здесь все не нравилось. Просто потому, что ей не хотелось сюда ехать. И я подумал, что отдать их гувернантке — хорошая идея.

— Гувернантка ничем не хуже жены? — поразилась я.

Граф пожал плечами:

— В моем случае, может, даже лучше.

Я не стала развивать тему. Спросила только:

— Мне казалось, что вы приехали сюда и купили этот особняк после смерти жены, решив сменить обстановку.

— Нет, я хотел, чтобы девочки учились магии в лучших магических заведениях страны, и собирался приехать сюда после рождения Памелы. Я сам учился в магической академии, и у меня самые теплые воспоминания о годах учебы. — Граф улыбнулся ностальгической улыбкой. — Но Ракшана была против, ей здесь казалось скучно. Поэтому мы переехали сюда только сейчас.

— Спасибо за пояснения. А вы расскажете мне о магии девочек?

— Конечно, но не за ужином же. Не будем портить аппетит, — обернулся ко мне граф и улыбнулся плотоядной предвкушающей улыбкой. — Кстати, не припомню Лероя в магической академии. Он разве не учился в ней?

— Нет, он проходил домашнее обучение, — ровным голосом сказала я. — У него была активная, опасная магия. Герцог боялся, что сын ненароком причинит кому-нибудь вред, а вы ведь знаете настроения в обществе. Это поставило бы под удар всю политику государства, тем более что герцог активный общественный деятель по предупреждению повторных ситуаций прошлого с злоупотреблением магии.

— Да, что-то такое слышал. Напомните, обладателем какой магии стал счастливчик Лерой?

Я покосилась на графа. Он издевается, что ли? К чему такие вопросы?

— Самой активной и опасной — боевой. Огненной.

— Ох, ничего себе! Наверняка в юности он был очень крут. Опасность так возбуждает девчонок! Будь он в академии, они бегали бы за ним толпами. С такой магией он вообще был бы королем академии. Как жаль, что он упустил все это…

Граф хотел сказать еще что-то едкое, но я не выдержала.

— Граф! — прервала я его. — А какая магия у вас? Если это, конечно, тоже не испортит мне аппетит.

— О, у меня все скучно. Я пресный и нудный техномаг.

Я покосилась в его сторону. Так вот откуда у него такое состояние! Да, активная магия всегда вызывала восхищение и привлекала внимание. Но в быту она бесполезна. Даже если не вредна. Потому что, не дай богиня, маг не совладает со своими эмоциями.

В быту же ценилась другая магия, пассивная и созидательная. И самыми стабильными и приносящими большой доход считались профессии, которыми владели техномаги. Особенно если они что-то изобретали и создавали, патентуя свое изобретение. Если, допустим, графу принадлежало несколько изобретений, то источник его неиссякаемого дохода понятен.

— Вы напрашиваетесь на комплимент, граф? — подозрительно спросила я. — Изобретатель — самая уважаемая профессия в нашем мире.

— Но не самая сексуальная, согласитесь, Имма.

— А вам это надо? — удивилась я.

— А что, по-вашему, мне не хочется нравиться девушкам? — изумился он со смехом в глазах.

— Вы кокетничаете, мэллорд. Вы являетесь лакомым кусочком для всей незамужней части Магистрагума даже без техномагии.

Граф посмеивался и хотел сказать что-то ехидное, судя по выражению лица, но от пикирования нас спасла появившаяся в столовой Надина.

— Пап, можно? — робко кивнула она на стол, спрашивая разрешения присесть.

— Конечно, присаживайся. — Граф смыл едкое выражение лица, наценив покровительственное, отцовское.

— Добрый вечер, Надина, — обрадовалась я. — Или Памела. Как ты хочешь, чтобы я тебя называла?

— Добрый вечер, мэлл Имма. Мне все равно, зовите, как вам будет удобно, — пожала она худенькими плечиками, не глядя на меня.

— Тогда, если ты не против, буду продолжать тебя звать Надина. Ведь под таким именем я с тобой познакомилась и так называю про себя, — предложила я.

— Хорошо, — снова повела та плечами.

Она потянулась за булочкой, но вмешался отец:

— Мы ждем Камиллу, Пэм. Ты заметила, что мы еще не начали трапезу?

— Да, пап. Прошу прощения, — смутилась она и отдернула руку.

— Как чувствует себя Мирелла? — спросила я, чтобы сгладить неловкость.

— Уже лучше, спасибо. — Надина упорно избегала моего взгляда.

Но раз она пришла сюда, значит хотела побыть с нами. С отцом она весь день провела в больнице, поужинать она уже поужинала. Значит, ее привело любопытство.

— А знаете, граф, в Магистратуме какие только слухи не ходят о школе магии. Сама я ведь тоже ничего не знаю об этом, развейте мои сомнения. Говорят, что детей там учат летать, это правда? Их накачивают пузырьками воздуха, они становятся как воздушный шар, взлетают к потолку, кувыркаются там вокруг себя, — рукой я показала, как они кувыркаются, — а когда они научатся парить под потолком как птицы, их выпускают на улице в небо.

— И летают они над Магистратумом, как воздушные шарики? — принял подачу граф.