Говорю это самым смиренным голосом, на какой только способен. Как только язык не отломался? Сжимаю пальцы на плече Тихони, мысленно говоря, что ей придётся отработать мою помощь.

— Ладно, — соглашается директор. — Давайте посмотрим. Я остановил запись на этом моменте.

Он тянется к своему компьютеру, щелкает мышкой и запускает на большой экран данные с видеокамеры.

Ох, чёрт… Вот же реально видно, как Тихоня снуёт по карманам, торопится и делает это очень небрежно!

— Видите? Она засовывает это в рюкзак! — победным тоном заявляет преподаватель физики.

— И это не ваш бумажник. Ну же… Поставьте помедленнее и приглядитесь! — требую я.

Директор с неудовольствием смотрит в мою, а запись, поставленная на ускоренное воспроизведение, тем временем обрывается.

— А это что?

— Это какой-то шутник набросил тряпку на камеру. Восстановили через час, — отзывается один из охранников.

— Я прошу перемотать назад. Тамилла совала в рюкзак мою бандану. Чётко видно, что это тряпка! — презрительно смотрю на преподавателя. — Как нехорошо использовать личную неприязнь, чтобы обвинить невиновного!

— Ты вылетишь из колледжа следом за своей подружкой! — грозит пальцем преподаватель.

— Так. Тихо! — стучит линейкой по стулу директор. — Если бы Тамилла не брала чужой бумажник, он бы не оказался в её шкафчике.

— А вы проверяли? Кто-то другой спёр бумажник и подбросил Тамилле.

— Ох уж это развитая фантазия малолетних преступников, — отзывается преподаватель по физике.

— Я давно не малолетка, — возражаю я.

— Прошу всех успокоиться. Давайте разберёмся со временем и просмотрим запись, — заявляет директор.

Переключившись на нужную камеру и выставив верный промежуток времени, директор снова запускает запись.

Я приготовился долго ждать и пялиться во все глаза — ведь на переменах в коридоре полно студентов. Но нужного человека я замечаю почти сразу же.

— Стоп! — почти подскакиваю на месте. — Вот же сука!

— Александр, — обрывает меня директор. — Не выражайся в моём кабинете.

— Остановите, — прошу звенящим от злости голосом.

На большом экране видно, как возле шкафчика Тамиллы крутится Кара. Ловко вскрывает его и подбрасывает бумажник.

— Вот и вор!

Повисает тишина. Директор отматывает плёнку назад и ставит на медленное воспроизведение, чтобы точно убедиться в правильности сделанных выводов.

— Хорошо. Тамилла, от лица управления колледжа я приношу тебе извинения. Мистер Браун… — директор смотрит на преподавателя физики.

— Я не стану извиняться перед девчонкой, шныряющей по чужим карманам. И как эта девушка провернула фокус с камерами? — не сдаётся упрямый препод.

— Проще простого. Вам же сказали — набросили тряпку. Камера в аудитории висит над самым входом. Ограниченный угол обзора. Встать в слепой зоне и надеть шваброй тряпку проще простого.

— О, ты так сведущ в этом! Может быть, ты сам участвовал в этом, а? — скалится мистер Браун.

— Нет, в это время я был во дворе с парнями. Трепался о том, о сём… Можете поискать меня по камерам, — улыбаюсь во весь рот. — На вашем месте я бы пригласил в кабинет для разговора Кару Агирре.

— Кармен Агирре, — кривится директор. — Разговор будет непростым. У неё было несколько предупреждений. Боюсь, это станет последним!

— Я могу идти? — тихо спрашивает Тамилла.

— Да, конечно.

Тихоня выскальзывает из кабинета. Я встаю, чтобы отправиться следом, но директор призывает меня остаться…

…Из кабинета директора я выхожу спустя полчаса или больше — господину большая шишка не терпелось узнать, сколько и чего я знаю о камерах видеонаблюдения. Может быть, они начинают подозревать меня в чём-то противозаконном, но на этот учебный год я планирую быть пай-мальчиком, чтобы получить заветную положительную характеристику.

Потом я пускаюсь на розыски Кары — Кармен Агирре. Но оторву найти не удаётся. Парни говорят, что она сбежала с занятий. Впрочем, я знаю, где её найти. Я устрою ей взбучку за то, что она посмела подставить Тихоню, выставив её воровкой. Подлая, наглая дрянь! Взревновав к Тихоне, решила избавиться от соперницы. Честно говоря, не думал, что у Кары хватит на это мозгов. Но хватило же.

Потом мне приходится вернуться к занятиям. Но, взглянув на время, я понимаю, что до их конца осталось минут пять, не больше. Поэтому я отправляюсь покурить за угол здания. Выудив сигарету из пачки, чиркаю зажигалкой и затягиваюсь струёй горьковатого дыма. Взрывом эйфории пронимает насквозь, аж до трясучки — так долго не курил.

— Здорово, Акула!

Я оборачиваюсь на знакомый голос.

— Олли? — смерив взглядом знакомого, обнимая, хлопнув по спине. — Вымахал, как Эмпайр-стейт-билдинг!

Русоволосый великан довольно усмехается. Оливер Спайкс, или Олли, родом из того же нищего квартала, что и я. Сколько его помню, он всегда уступал в росте другим парням. Мы с ним на пару считались самыми мелкими. Потом семья Олли переехала в райончик почище нашего, и общение само собой сошло на нет. Но сейчас я смотрю в загорелое лицо бугая и вспоминаю все наши проделки и приключения.

— Какими судьбами? — уточняю. — Ты вроде теперь из белых людей?

— Ну, типа того, — морщится он. — Для некоторых я до сих пор выродок из квартала Чёрных Псов, несмотря на то, что три года живу в другом месте. Так-то, брат. Это навсегда…

Киваю согласно, предлагаю здоровяку закурить. Он охотно стреляет сигаретку и опирается плечом о здание.

— Ну так что ты здесь делаешь?

— Вообще-то, заглянул сюда к одному знакомому, но направляюсь в школу. Ну, вон та, через дорогу!

— В школу? Что ты там забыл?

— А-а-а-а, — отмахивается он. — Двоюродная старшая сестра приболела, её муж на фуре в рейсе. Сестру положили в больницу на пару недель, будут делать операцию на почках. Кроме меня, некому отвозить и забирать мелкого пацана из школы. Скоро кончатся уроки, заберу сорванца... — приятель усмехается. — Знаешь, что этот пацан сделал первым делом, когда я приказал ему тащить маленькую задницу вместе с рюкзаком в мою тачку? Он послал меня на хер!

— Сколько ему?

— Будет девять!

— Добро, — киваю я. — У парня колокола, что надо. Из него выйдет толк.

— Ага, вот только мне с ним типа возиться и подавать хороший пример. Дети — это тот ещё головняк…

Я согласно киваю, слушаю болтовню приятеля. Краем глаза замечаю что-то знакомое. Оу, на парковке появляется Тихоня и спешит к своему праворукому «Форду», гнилому до самого основания. Что-то начинает зудеть внутри, а те самые колокола, блин, едва не звенят при одном лишь взгляде на стройную малышку. Она до сих пор выглядит расстроенной. Мне как никогда раньше хочется развеселить её. Не знаю, почему у неё всегда такие грустные глаза. Даже когда Тихоню никто не притесняет, не обижает, не обвиняет в воровстве. Даже когда она треплется с болтушкой Луизой, в глазах Тихони остаётся толика серьёзного выражения с каплей слёз. И мне до сильнейшего зуда во всём теле хочется это исправить. Любым способом.