Почему же, несмотря на давление со стороны приказчиков, Демидов все-таки назначил Черепанова на ответственный и высокий пост? После смерти в 1819 г. толкового управляющего М. Д. Данилова, которого Демидов высоко ценил, он оставил нижнетагильские заводы в коллегиальном управлении группы главных приказчиков, выходцев из наследственной служительской касты. Это была именно каста – в заводских конторах хозяйничали представители нескольких семейств – Осиповых, Соловьевых, Рябовых. Они сменяли друг друга у кормила заводского правления. Очень редко свежему человеку удавалось преодолеть косную массу интриганов и взяточников, нередко путавших хозяйский карман со своим собственным. Эти люди не только травили честных инициативных специалистов, но и разваливали производство. В донесении от 16 апреля 1826 г. Черепанов писал: «Нынешнее господ правящих по заводской части распоряжение (управление) доведено до совершенного расстройства и клонится ко угнетению усердствующих». Судя по всему, Демидов прислушивался к подобным сигналам, тем более что он сам нередко устраивал разносы своим приказчикам, упрекая их в том, что они оставляли без внимания предложения Черепанова и других талантливых мастеров. Однако это вовсе не означает, что ставку заводовладелец делал исключительно на людей вроде Черепанова. Он был человеком старой закваски и предпочитал авторитарные, а то и откровенно силовые методы управления. Неудивительно, что Демидов оказывал полное доверие заводским держимордам, державшим пролетариат в узде и страхе. Поддерживая Черепанова и нескольких других честных профессионалов, Демидов всего лишь стремился разбавить клику приказчиков свежей кровью, полагая, что тем будет не так вольно наживаться за хозяйский счет. К тому же Демидова начинало беспокоить противодействие «господ правящих» всему новому и прогрессивному. Для решения новых задач, например освоения производства цветных и драгоценных металлов, нужен был не привычный застой, а научно-технический прогресс, ассоциирующийся у Демидова с Черепановым. Помимо всего прочего, заводовладелец, что называется, хотел создать прецедент – выдвижение бывшего мастерового на руководящий пост стимулировало других работников трудиться старательнее и инициативнее в надежде, что хозяин обратит внимание и на них тоже. Он так и объяснял Черепанову его выдвижение: «Сие сделал я для того, чтобы другие, видя тебя примером, как я награждаю, могли бы после сами стараться доходить до моих милостей».

Демидовские «милости», однако, не превращали положение Черепанова в заводоуправлении в сахар. Управляющие П. Соловьев и Д. Осипов именовались «первоклассными» членами конторы, а Черепанов – «второклассным» приказчиком, шестым по счету. Даже под документами и чертежами, непосредственно относящимися к компетенции главного механика, подпись Черепанова значилась на последнем месте. Он неоднократно жаловался хозяину, что управляющие мешают ему заниматься «устройством вновь заводских машин и приведением старых в лучшее действие». А «господа управляющие», не встречая должного отпора от Демидова, забрасывали его доносами на Черепанова, всячески третируя главного механика и не приглашая его даже на совещания, которые затрагивали технические вопросы. Черепанов же обращал внимание Демидова на то, что такая травля наносит вред делу, ну и, разумеется, самому Черепанову. Его жалобы Н. Н. Демидову по стилю напоминают русские средневековые «плачи», они трогательны и по-детски простодушны. «Я остаюсь от оных («господ управляющих») во всех отношениях обиженным… от чего пришел в совершенное мыслей своих расстройство… причиненные обиды весьма делают меня нездоровым», – писал Черепанов заводовладельцу. Конечно, ему было некомфортно в конторе, он задыхался в ее удушливой бюрократической атмосфере, густо замешенной на лжи, подлости и воровстве. Черепанов просил Демидова вернуть его на производство, в среду мастеровых, отмечая, что он все любит создавать «своими руками да показывать на деле мастерам и рабочим людям». Черепанов был даже готов к понижению по должности, лишь бы вырваться из приказчичьего болота. На просьбу отпустить его в привычную среду, где вершится конкретное и полезное дело, а не плетутся бесконечные интриги, Демидов отвечал жестким отказом. Отклонял он и жалобы Черепанова на «господ правящих», во всем, мол, виноват сам, нечего на других валить. И Черепанову, беспрекословно подчинявшемуся господской воле, приходилось работать дальше во враждебном окружении приказчиков. Глотками свежего воздуха для Черепанова было его общение с единомышленниками, людьми дела, поборниками новой техники. Одним из таких людей был Петр Макаров, сын плотинного Степана Макарова. П. Макаров внес немало усовершенствований в производственный процесс, причем некоторые из них совместно с Е. А. Черепановым. Особенно силен был П. Макаров в прокатном деле. Производимое по его способу прокатное железо шло на экспорт. В Англии из него выделывались лучшие сорта стали. Еще одним соратником Черепанова был Ф. И. Швецов, специалист в области горно-металлургического производства. Фотий Швецов получил первоклассное образование, в том числе за рубежом, изучил самые передовые технологии. Как и Черепанов, Швецов был крепостным. История сохранила имена и других мастеров, в том числе молодых, с которыми Черепанов вместе работал и которых опекал: И. Макаров, С. Желваков, Е. Коряков, Ф. Монзин.

Формально Черепанов был не обязан заниматься никакими вопросами, кроме технических, «до механической части относящихся», однако на самом деле ему приходилось много времени отдавать выполнению поручений «господ правящих». Помимо постройки паровых двигателей, которую Черепановы считали своей наиглавнейшей задачей, в круг их повседневных обязанностей также входили:

– руководство постройкой зданий и сооружений, как производственных, так и жилых;

– развитие чугунолитейного, железоделательного и медеплавильного производств;

– усовершенствование добычи золота и платины;

– устройство различных машин и механизмов на Выйском заводе;

– устройство плотин и других гидротехнических сооружений.

Как видим, Ефиму Черепанову не приходилось сидеть сложа руки, однако Демидову все было мало. Ему казалось, что его рабочие и мастера недорабатывают, что они недостаточно усердны, не заботятся о хозяйской выгоде. «Ты должен трудиться и стараться день и ночь», – писал Демидов Черепанову. Он также подчеркивал, что и сын Черепанова Мирон обязан трудиться до седьмого пота: «У тебя теперь сын помощник, то где не так важно, то можешь его послать». И Черепановым приходилось работать день и ночь. От чрезмерной производственной нагрузки, постоянных понуканий хозяина и травли со стороны «господ правящих» здоровье Е. А. Черепанова неуклонно ухудшалось. Особенно огорчало его стремительно слабеющее зрение. «…Я от многих занятий и равно и от лет начинаю уже в силах ослабевать, а притом и зрение мое становится плохо», – писал он Демидову в марте 1825 г. А ведь ему в ту пору было чуть более 50 лет, казалось бы, самый расцвет сил. Демидова же здоровье Черепанова волновало постольку-поскольку. Его интересовало лишь одно: успеет ли Черепанов принести ему еще больше выгоды, оправдать весь вложенный в него капитал (затраты на командировки, жалованье, премии и т. д.). «Награждения, мною тебе делаемые, значительны, но усердие твое мало», – писал Демидов Черепанову в феврале 1826 г. Отношение Демидову к Черепанову можно охарактеризовать поговоркой «кто везет, того и погоняют». Как бы ни старался Ефим Черепанов, хозяин был им постоянно недоволен.