Казалось бы, за такие без преувеличения, трудовые подвиги Черепановых стоило бы щедро наградить, воздать приличествующие им почести, но «господа правящие» считали это лишним, нечего, мол, их баловать. За все свои великие труды, включая постройку двух первых в России паровозов, Ефим Черепанов в 1835 г. получил… перстень, а Мирон – вольную.

Тем временем по Уралу разнесся слух о готовящемся приезде в здешние края с ознакомительными целями 19-летнего наследника престола Александра Николаевича. Черепановы с волнением ожидали прибытия будущего российского императора в надежде, что тот увидит и должным образом оценит их «пароходы» и другие технические нововведения. Царевич изволил явиться и бегло осмотреть некоторые нижнетагильские заводы, привезли его и к «сухопутному пароходу». Александр осведомился, кем он устроен, и услышал в ответ, что заводским механиком Мироном Черепановым. На этом интерес царевича иссяк. Ему были глубоко безразличны все эти мастеровые и их устройства. К новинкам техники, как и к прогрессу в целом, царевич относился в лучшем случае равнодушно, а то и попросту враждебно. В 1858 г., уже будучи императором, Александр II начертал на одном из докладов министра просвещения Е. П. Ковалевского, употребившего слово «прогресс»: «Что за прогресс!!! Прошу слова этого не употреблять в официальных бумагах». Подобное отношение к прогрессу императора не помешало сложиться легенде, будто он в 1837 г., в бытность наследником престола, прокатился в вагоне по черепановской дороге и это стало его первым путешествием по железной дороге. Сам император выдумке не противоречил. Надо сказать, что интереса к «сухопутному пароходу» не проявил не только будущий император, но и члены его свиты, в которой, помимо прочих, состояли поэт В. А. Жуковский и известный географ К. И. Арсеньев. Жуковский посвятил замечательному техническому достижению весьма лаконичную дневниковую запись, точнее, одно-единственное слово: «пароходка».

Цесаревич Александр Николаевич. С гравюры Ф. Крюгера. 1833 г.

Совершенное равнодушие наследника стало сигналом «господам правящим». Этим можно более не заниматься, решили они. Ни заводовладельцы, ни петербургская контора Демидовых больше не вспоминали о «сухопутных пароходах» и «чугунке». Помимо негативного отношения к Черепановым, роль, очевидно, сыграли и соображения расходов – постройка «пароходов» и дорог, по которым они могли бы ездить, стоила немалых денег, а поскольку тратами ведал в данном случае сам неподкупный Черепанов, украсть приказчики ничего не могли.

В 1838 г. в Нижнем Тагиле началась подготовка экспонатов на третью Петербургскую промышленную выставку. Черепановы были уверены, что уж их-то «пароход» непременно удостоится чести быть представленным столичной публике. Разумеется, отправка черепановского детища в Петербург встала бы в копеечку, поэтому было решено отправить на выставку лишь небольшую модель «парохода». В росписи экспонатов, предназначенных для отправки в столицу, значились машины «от механиков Черепановых» – гвоздарный станок и «модель машины паровоз». Однако когда весной 1839 г. настало время посылать экспонаты в Петербург, кто-то из заводского начальства в росписи против слов «машины: маленький паровоз» вписал: «остался», тем самым разрешив лишь отправку станка «для резки гвоздья». Сделав очередную подлость изобретателям, «господа правящие» оказали медвежью услугу и Демидовым, авторитету их заводов. Тем более что их конкуренты с Пожевского завода не поскупились отправить в Петербург свой паровоз, строительство которого было завершено накануне открытия выставки. Паровоз разобрали и в таком виде отправили все 19 тонн в столицу. 16 мая 1839 г. пожевский паровоз «Пермяк» был принят выставочным комитетом и установлен у всех на виду перед входом в выставочные залы. 21 мая министр финансов Канкрин рапортовал Николаю I: «На заводах… Всеволжских построен первый в России паровоз, который одобрен знатоками». Руководитель постройки пермского паровоза Э. Э. Тет был награжден золотой медалью на владимирской ленте «за построение первого паровоза в России». Черепановы с горечью убедились в правоте поговорки, гласящей, что нет пророков в своем отечестве. «Пермяк» и его создатели, несомненно, заслуживали награды, но только не с такой неверной формулировкой – их паровоз был не первым, а всего лишь третьим по счету в России. Сообщения о двух черепановских «сухопутных пароходах», опубликованные в столичной печати за четыре года до открытия промышленной выставки, оказались забыты. О приоритете Черепановых, возможно, кто-нибудь вспомнил бы, если бы на выставку послали хотя бы модель их паровоза, но, увы, она осталась в Нижнем Тагиле.

Император Николай I. Художник Е. Ботман.

Паровоз «Пермяк».

Макет паровоза Черепановых. Московский Политехнический музей.

Потерпев неудачу в попытках создания парового рельсового транспорта, Черепановы и Швецов попытались наладить паровое судоходство на реках, по которым перевозилась продукция демидовских заводов. В данном случае о приоритете нижнетагильских мастеров говорить не приходится – на Пожевском заводе к тому времени уже были построены два парохода. В 1821 г. Н. Н. Демидов, узнав об этом, послал запрос в петербургскую контору: не будет ли целесообразно для перевозки тагильской продукции по Волге и другим рекам ввести пароходные суда. Управляющие ответили хозяину в том смысле, что это почти невозможно, в частности по причине дороговизны проекта. Они подсчитали, что постройка одного парохода обойдется в 30 тыс. рублей. Были и другие аргументы, но, похоже, цена оказалась главным из них – прижимистый Демидов согласился с управляющими. Исследователи до сих пор не пришли к единому мнению удалось ли Мирону Черепанову и Фотию Швецову построить хотя бы один, пусть совсем небольшой пароход. Они ссылаются на свидетельство английского геолога Мерчисона, который побывал в Нижнем Тагиле и оставил краткое описание увиденного, в том числе заводского пруда, по которому ходило «во время нашего пребывания небольшое пароходное судно». Однако что это было за судно и кто его построил, осталось неизвестно, никаких упоминаний о пароходе в документах нижнетагильских заводов так и не было обнаружено.