Увы, в этом году он оказался в глухом пролете. В голове не было ни одной здравой идеи, а в потертой кожаной папке — ни единого намека на план будущих изысканий. Все выходило на то, что это лето ему придется коротать не на природе, а в каменных городских джунглях с их отвратными запахами выхлопных газов и плавящегося под жарким солнцем асфальта. К тому же большей частью в гордом одиночестве — отец постоянно выезжал за границу (где находился и в данное время). Николая Даниловича привлекали в качестве консультанта многие антикварные салоны, богатые коллекционеры старины и даже аукционный дом «Сотбис».

Телефонный звонок вернул Глеба из состояния нирваны в тусклую действительность. Звонили не по мобилке, а по городскому, что сильно удивило будущего доктора «околовсяческих наук», как с насмешкой именовал себя Тихомиров-младший. К своей карьере в качестве серьезного ученого он относился с нескрываемым сарказмом.

«Батя, давай кинем на лапу нужным людям, чтобы мне не мучиться на защите диссертации, — говорил он Николаю Даниловичу. — И вообще кому все это нужно?! Доктор наук! Тоже мне птица… В наше прагматичное время гораздо выгодней и престижней быть простым копателем могил на кладбище, нежели ковыряться в земле ради мертвой науки. Именно так — мертвой. Перестройка уложила ее в гроб, а нонешние господа окончательно хоронят. Когда какая-нибудь подруга спрашивает о моей профессии, у меня язык не поворачивается сказать ей правду».

«Болван! — сердился отец. — Не смей так говорить о науке! Да, современным богатеям не нужны умные люди, им проще управлять безграмотным быдлом. Но знания — это как зерно, брошенное в землю, — все равно когда-нибудь проклюнется и вырастет хлебный злак, чтобы накормить голодных. Человечество всегда стремилось к знаниям. Это стремление не смогли убить ни папская инквизиция, ни феодалы, ни крепостники, ни те, кто пытался уничтожить Святую Русь физически».

Тяжело вздохнув, Глеб сделал над собой нечеловеческое усилие и встал с дивана. Подняв трубку, он сказал «Алло!» и услышал в ответ уже несколько подзабытый голос Федюни Соколкова:

— Привет, старик!

— И что дальше? — недовольно поинтересовался Глеб.

Федюня слыл незаурядной личностью в мире «черных археологов». Никто не знал, сколько ему лет, а сам он не открывал никому эту «великую тайну», изображая из себя красную девицу. Лицо у Федюни было рябоватым, большие голубые глаза ему словно нарисовали, не пожалев краски, а тощая, поджарая фигура вызывала ассоциации с охотничьим гепардом — Соколков и впрямь был быстрым, шустрым и весьма непредсказуемым. Анархическая натура часто бросала его во все тяжкие, и как ему удавалось выпутываться из опасных ситуаций, было ведомо только Федюне.

Иногда Федюня наталкивался на такие находки, что даже Тихомировым, большим спецам в «черной археологии», было завидно. Соколков от природы обладал уникальным чутьем. Если Глеб в основном брал «наукой» — рылся в архивах, искал старинные карты и дневники, «листал» странички Интернета, то Федюня рыскал по «полю», как охотничий пес, надеясь на свой потрясающий нюх на артефакты и удачу. И они его редко подводили.

Короче говоря, Федюня был одним из последних романтиков кладоискательского промысла. Он мог поверить рассказу какого-нибудь проходимца, бросить все — даже верное дело — и отправиться за тридевять земель искать то, что там никогда не лежало. Но самое интересное: пока его знакомые смеялись над ним и обзывали простофилей, Федюня раскапывал на гиблом месте такое, что у «черных археологов» потом отвисали челюсти по причине дикого изумления и сочился изо рта яд от зависти.

Глебу довелось всего раз поработать вместе с Федюней Соколковым, когда они искали сокровища гетмана Полуботка, но и этого оказалось достаточно, чтобы он закаялся впредь иметь с ним дело. И не только потому, что Тихомиров-младший не любил, когда под ногами у него путается партнер. Из-за Федюни они тогда едва не сплели лапти, и только счастливый случай помог им избежать печальной участи чересчур самоуверенных и настырных «черных археологов» — остаться навечно в мрачном подземелье, чтобы составить компанию древним скелетам.

— Глеб, у меня есть такая штука! — Федюня совсем не обратил внимания на неприветливый тон Тихомирова-младшего. — Уверен, что ты обалдеешь, когда увидишь ее!

— Отстань, Федор, — устало сказал Глеб. — Мне это неинтересно.

— Да что ты говоришь? Ну-ну… Значит, средневековый кубок с надписью «Братство военных всадников Святого Георгия Победоносца» тебе до лампочки. Что ж, бывай…

— Постой! — вскричал Глеб.

На него словно вылили ушат ледяной воды. «Братство военных всадников Святого Георгия Победоносца!» По легенде, так именовали себя тамплиеры, которые якобы сбежали от инквизиции и поселились в России, а точнее — в Москве.

— Дуй ко мне! — сказал он Федюне. — Ты далеко?

В трубке раздался довольный смех, и Федюня ответил:

— В двух шагах от твоего дома. Звоню из автомата.

«Вот сукин сын, вот змей! — подумал Глеб и пошел в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. — Знал, чем меня ущучить. И был уверен, что я сдамся без боя…».

Федюня, как обычно, источал оптимизм. Казалось, он весь светился, а его глаза сверкали, как два сапфира чистой воды. Одежонка на нем была неказистая, но сидела так ладно, словно Федюня был по меньшей мере одним из тех юных мальчиков, которые вышагивают по подиумам. Вот только его годы убежали далеко вперед, правда, это можно было определить только вблизи.

— Показывай! — Глеб нетерпеливо посмотрел на пластиковый пакет, в котором Федюня принес раритет.

Соколков достал газетный сверток, развернул его и поставил на стол перед Тихомировым-младшим неказистый оловянный кубок с помятыми боками.

— Достал из-под завала, — объяснил состояние вещи Федюня.

Кубок напоминал обычный граненый стакан, только раза в полтора выше; его верхний ободок был загнут, из-за чего сосуд напоминал дуло старинного мушкетона. Круговая надпись «Братство военных всадников Святого Георгия Победоносца» витиеватым старославянским шрифтом находилась в верхней части кубка, вплетенная в чеканный растительный орнамент; так сразу ее и не заметишь. Но внимание Глеба привлекла латыница, которая вообще едва просматривалась; она была у самого донышка. Ее замаскировали гораздо тщательней, и не будь Тихомиров-младший специалистом высокого класса, он на нее не обратил бы никакого внимания.

«Non nobis, Domine, non nobis, sed Nomini Tuo da gloriam»! Не веря своим глазам, Глеб даже начал ощупывать буквы дрожащими пальцами. Нет, все точно, это девиз рыцарей Ордена Храма! «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему».

Федюня посмеивался.

— Что, зацепило? — спросил он, скаля зубы.

— Не то, чтобы… Кгм! В общем, да, — все-таки признался Глеб. — Продашь?

Многие «черные археологи» толкали свои находки через Тихомировых. В их узком, сильно законспирированном мирке все знали, что только Тихомировы могут оценить вещь по достоинству и заплатить за нее без обмана.