Он уже с неделю просыпался с мыслью: «Сегодня такое-то число, осталось столько-то дней». В этот раз случилось пятнадцатое, а дней осталось всего два. Влад не смог бы сказать, какое чувство терзает его сильнее: страх или любопытство? Да, с одной стороны, ему было интересно, случится что-то семнадцатого или нет, сможет он с этим справиться или нет. А с другой… Пожалуй, он многое отдал бы за то, чтобы ничего не произошло. Хотя у него не так много осталось, что еще можно было отдать.

Повернувшись на бок, он провел рукой по второй половине кровати, хотя прекрасно понимал, что она окажется так же пуста, как была в момент его засыпания. Ему были не нужны глаза, чтобы понять, рядом Юля или нет. Вечером она так и не вернулась из клуба, очевидно, предпочтя переночевать дома. Отчасти Влад был благодарен ей за такое решение, хотя оно и могло свидетельствовать о затаенной обиде.

Но чем ближе подбирался озвученный Смотрителем день, тем тяжелее ему бывало находиться рядом с Юлей. Держать лицо, сосредотачиваться на беседе, находить слова, чтобы сгладить возникающие из-за этого неловкие моменты. Порой становилось невыносимо слушать, как она говорит о своей предстоящей стажировке, а точнее – об их совместной поездке, которую Влад ей обещал. В такие моменты он чувствовал себя виноватым.

Она ведь рассчитывает на него. Верит ему. Верит, что он поедет с ней, что поддержит, что никуда не денется потом. А он знает, что все может рухнуть в одно мгновение. Знает, но молчит. Да, Влад убеждал себя, что таким образом защищает ее от лишних страданий, ведь предсказание еще может не сбыться, если он поймет, как ему «сойти с пути». А если нет, то, по крайней мере, их последние дни вместе не будут для нее отравлены ожиданием, как для него.

И все же в каком-то смысле он ощущал свое молчание предательством. Его внезапная гибель станет своего рода предательством. Влад, конечно, пока не обещал Юле совместную вечность, но как минимум совместную поездку пообещать ведь успел. Она положилась на него, а он может подвести ее, оставить в один из самых ответственных моментов ее жизни.

Почему-то эта мысль тревожила и мучила даже больше, чем сама перспектива умереть. Влад никак не мог понять, в какой момент эта славная девочка из города Шелково стала так много для него значить. Нет, это случилось не на Новый год и даже не тогда, когда он, немного удивив самого себя, поцеловал ее посреди ночи, утешая после звонка ее мертвой подруги. Возможно, это случилось даже немного раньше, чем Юля стала его глазами. Наверное, это началось еще тогда, когда он впервые нарисовал ее портрет. Влад не мог его увидеть, но уже тогда чувствовал, как установилась связь. Он ведь всю свою жизнь перевернул, следуя за знаками, что вели его к ней.

Неужели все это было ради столь короткого мгновения? Не хотелось в это верить. Ведь именно здесь, в Шелково, рядом с Юлей, он начал жить заново. Нашел ответы почти на все свои вопросы, а вместе с ними – и новый смысл жизни, причину выходить из установившейся «зоны комфорта». Ради нее. Он так много хотел бы ей показать, так много еще мог бы для нее сделать. Осознание того, что, каким бы ни стал, он нужен самому себе, в определенный момент спасло его от смерти, но понимание того, что он нужен ей, наполнило его жизнью.

Но именно это теперь и превратилось в проблему: не слишком ли сильно он стал ей нужен? Не окажется ли его смерть слишком тяжелым ударом для нее, если все-таки это случится? Может быть, ему стоило использовать это время, чтобы отдалиться, как-то самоустраниться из ее жизни? Может быть…

Но Влад не смог бы так поступить по очень многим причинам. Ведь предсказание еще может не сбыться, а прежнее доверие будет уже не восстановить. А главное, так он не защитит Юлю от боли, скорее, причинит ее дважды: сначала расставшись, потом погибнув. Ее уже достаточно бросали в этой жизни. Родной отец, отчим, первый парень… Влад определенно не хотел вставать в один ряд с ними. Если случится худшее, Юля должна знать: по своей воле он бы ее не оставил, так сложились обстоятельства.

Все, что он мог сейчас, – это искать выход, способ не дать предсказанию сбыться. А еще – позаботиться о Юле в случае, если это не удастся сделать. Поэтому пару недель назад он изменил завещание, сделав ее своей главной наследницей, чем заметно удивил нотариуса. Влад понял это, даже не видя его лица.

– Знаете, куда более надежный способ сделать девушку своей наследницей – это жениться на ней, – заметил тот.

– Я понимаю, – улыбнулся Влад. – Но на это сейчас нет времени. Я обязательно сделаю это чуть позже, но, сами понимаете, смерть – штука внезапная, ей плевать на наши планы.

Нотариус в ответ лишь понимающе хмыкнул. Он знал, что Влад едва не погиб однажды. После того случая, собираясь наложить на себя руки, Влад заверил у него свое первое завещание и тогда мотивировал внезапное желание тем, что осознал, как хрупка жизнь. В этот раз повторять рассказ не пришлось, но нотариус все же обратил его внимание на тот факт, что завещание, составленное практически полностью в пользу посторонней девушки, может быть оспорено законными наследниками.

Отца и сестру Влад и так упомянул в новом завещании, оставив первому принадлежащие ему акции семейной компании, а второй – заграничную недвижимость, с которой Юля едва ли сможет справиться. Оставлять что-то мачехе ему не пришло в голову, поскольку у той и так было все, что нужно, и оспаривать его решение обеспечить любимую девушку она точно не станет. А вот в Артеме Влад не был так уверен.

Пришлось в последний визит рассказать о завещании отцу и взять того в союзники. Если кто-то и сможет помешать Артему, то только он. Конечно, отца его просьба – как и вообще разговор о завещании – серьезно насторожила.

– В моем здоровье нет ухудшений, и я совершенно точно давно не планирую самоубийство, – заверил его Влад, конечно, не упомянув предсказание. И совершенно искренне добавил: – Честно говоря, как никогда хочется жить.

– Тогда к чему все это? – все еще напряженно уточнил отец. – Почему ты вдруг засуетился?

Влад тогда пожал плечами и выдал заранее приготовленную ложь:

– Как выяснилось, мы три с лишним года прожили бок о бок с маньяком-убийцей, который мог прикончить меня в любой момент, если бы заподозрил, что я начал вспоминать. Опасность всегда где-то рядом, пап. Мы просто этого не видим. Или не хотим видеть.

На это отцу нечего было возразить, и он пообещал, что обязательно проследит за тем, чтобы воля Влада, в случае внезапной трагедии, была исполнена в точности.

Но, конечно, Влад не собирался фокусироваться только на приведении своих дел в порядок и смиренно ждать конца. Как не собирался он проводить свои возможно последние дни в постели. Заставив себя встать и позавтракать, он какое-то время по традиции посидел над листом бумаги с карандашом в руках, надеясь на «озарение» и подсказку, но так ничего и не дождавшись, через какое-то время отправился на свою обычную тренировку.

Когда он возвращался домой, ему перезвонил Нурейтдинов. Влад пытался дозвониться ему накануне после разговора с главой службы безопасности «Вектора», но эксперт по оккультизму и магическим ритуалам так и не ответил. Пришлось ограничиться голосовым сообщением с вопросом, терзавшим Влада последние дни. И вот теперь Нурейтдинов нашел время поговорить: