– Может, отложить на потом? Будем делать просто байму.А название как-нибудь за это время и придумаем…

Ворпед кивнул, соглашаясь, Николай вроде не возражает, ноКулиев сказал настойчиво:

– Все верно, но как-то анонсировать будем?

– Не сейчас, – сказал я, – а то сглазим.

– А на каком этапе?

– Не знаю, – признался я. – Я все боюсь, чторассыплется у нас эта затея. Все мы избалованные, если честно. Одного желаниявырваться из серой и благополучной нищеты – маловато…

Кирич кашлянул, на него оглянулись, он сказал с мягкойулыбкой:

– Можно мне? Я понимаю, что у нас есть свои секреты, ноих в анонсах разглашать не будем. Просто заявим, что делаем «первую игручетвертого поколения». Ну, я понимаю, что на самом деле третьего поколения, нокакие-то фишки будут, что сделают ее лучше Вангарда? Вот это и будет зацепкой.А для имени у меня есть одна задумка… В ней все понимание искусства вообще,включая театр, кино, живопись и литературу. Я предлагаю назвать байму «РеальныйМир».

Кулиев переспросил озадаченно:

– Реальный?.. Но ведь это мы живем в реальном? Асоздаем виртуальный? Вернее, будем создавать?

Кирич улыбнулся:

– Константин, вы всегда очень точны в формулировках.Это ценно, но когда касается искусства, то все формулировки бывают перевернутыи отказываются верными только тогда, когда перевернуты в обратную сторону. Таки в этом случае. На самом деле это искусство формирует не только всючеловеческую деятельность, цивилизацию, но вообще всю нашу реальность. Никакойгений не гений постоянно, а, как бы сказать точнее, местами или пятнышками, тоесть в отдельные моменты взлета духа и мысли. Эти вот моменты и остаются вискусстве, а в остальное время гений пьет и ходит по бабам, как простойгрузчик, ссорится на рынке с базарной торговкой, впадает в хандру, подстегиваетсебя наркотиками…

Кулиев слушал внимательно, но в глазах оставалосьнастороженное выражение.

– Кажется, – произнес он сдержанно, – начинаюулавливать. Но ведь надо, чтобы все понимали с ходу? Или будем к коробке сигрой прицеплять длинное объяснение, почему так названа?

– А потребителям это и не надо, – объяснилКирич. – Я знаю по своим книгам, какое бы нелепое название ни дал… а я нераз экспериментировал!.. ни у кого не возникает вопросов. Что напечатанокрупными буквами, то и верно. Это вопрос только для нас. Потому и говорю, чтореален только мир искусства, который все тысячелетия создает наш мир, лепитего, формирует, обтесывает, тащит, возвышает, ведет!.. И те, кто создает этотмир, на них особая ответственность. В сознании обывателей укоренилась мысль,что прогресс и вообще цивилизацию двигают наука и техника, пусть так и думают,это безопаснее, но мы-то знаем, что наука и техника послушно идут в русле,которое прокладывает для него искусство. Потому предлагаю назвать кошку кошкой,собаку собакой, а нашу байму тем, чем она является, – Реальным Миром!

Все наконец-то разбежались по своим местам, у каждого дрожатруки от нетерпения начать делать то, что, конечно же, изменит мир.

Я постоял посреди комнаты, оглядывая помещение, привыкая кмиру, где проведем, если все пойдет хорошо, два-три года. Если не разбежимся,не завалим, не сопьемся, не… и так далее, соблазнов много, а уж рытвин ещебольше.

Мой стол еще просто стол, на нем дисплей, ящик внизу, а таквообще еще не видно, что это именно мой. А вот кулиевский уже отличим:стерильно чистенький, осторожный, как и сам Кулиев, сдержанный. Чем руководительвыше рангом, тем меньше у него на столе бумаг и вообще чего-либо. У Кулиеваэто, видимо, все-таки больше не от честолюбия, а от чрезмерной осторожности какв словах и поступках, так и в таких вот проявлениях. К нему не придраться, этоне бардак на столе Скоффина, не надкусанные бутерброды на столе Николая илифото бодибилдеров над столом Секиры.

У Николая слева от клавиатуры прозрачный и очень хрупкийпластиковый футляр-упаковка от какой-то платы.

Стол Скоффина завален всякой хренью так, что даже мониторвыглядывает, словно вершина айсберга из груды торосов. Чтобы печатать на клаве,он всякий раз раздвигает свалившиеся на клавиши справа и слева флешки, диски,накопители, платы, энерджайзеры, сухарики, печенье, бутылочки пепси и прочеевообще непонятно как попавшее на стол.

У Секиры справа и слева от монитора множество баночек ипластиковых упаковок спортивного питания, стимуляторов роста мышц, расширителейпотока крови, дабы протеин и креатин проникали во все нужные капилляры,огромная пятикилограммовая банка с гейнером, откуда трижды в день зачерпываетспециальной мерной ложечкой белый порошок и размешивает когда в молоке, а когдаи в простой воде.

Ампулы карнитина блестят между груд лазерных дисков, ещеСекира постоянно пьет тирозин, тот вроде бы стимулирует мозг, еще и магнезиумдля той же цели, аминокислоты и витамины, минералы и растительные анаболики,что вроде бы безобиднее синтетических…

Я помню, Секира всегда играл орками, выбирая самых крупных ижутких с виду, потому что в реале рост у него… мягко говоря, как у самыхвеликих диктаторов: Цезаря, Наполеона, Гитлера, Сталина, сложение тоже оченьдаже интеллигентное, голос тихий, так что, понятно, в виртуале он по законамвозмещения всегда в рядах самых сильных и крутых бойцов.

Над столом по всей стене цветные фото Колмена, Зана и прочихбодибилдеров с втянутыми пузами и угрожающе вздутыми мышцами.

Николай долго рассматривал мускулистых мужиков, сам невольноподтянул пузо и напряг плечи, поинтересовался:

– А бабы, бабы где?

Секира отмахнулся:

– На фиг?

– Ты чё? – удивился Николай. Спросил опасливымшепотом: – Или ты эта… нестандартный?

– Иди ты, – ответил Секира обиженно. – Сам тыэтот… Я ж не баба? Сиськи не отращиваю?

– Хе, а как насчет красоты, что спасет мир? Красота –страшная сила!

– Вот-вот. Потому культуристки сильные, нострашны-ы-ые…

Николай вздохнул: что этот малыш понимает в сиськах, пошел ксвоему столу, где рядом с монитором призывно поблескивает, как ледяная корочка,пластиковый футляр из-под Джифорс, как будто специально спроектированная подисполинский бутерброд. Николай его не выбросил, теперь это удобный ящичек длябутербродов. Магазинным гамбургерам и чизбургерам не доверяет, и когда я вижу,как просвечивает сквозь прозрачные стенки охрененной толщины бутерброд, бегемотудавится, то понимаю: далеко проклятой Америке с ее гамбургерами до толстогокуска сала между тонкими пластинками хлеба.

И вот только запустив работу на все обороты, я отправился поинстанциям регистрировать фирму. Заранее морщился и стискивал зубы, представляя,что меня ждет, когда начну, как нищий проситель, собирать бумаги на разрешениесоздания нашего ООО, которое, не мудрствуя лукаво, назвал тоже «Реальный Мир».Уверения прессы, что с каждым годом регистрация предприятий становится всепроще, меня не убеждают.