В голосе парня послышались нотки, которые совсем не понравились Соне. Быть пойманной за подслушиванием или раскрывать свое инкогнито в ее планы не входило. Она решила пойти ва-банк:

— Я частный детектив Софья Невзорова, работаю здесь по поручению Анжелики Сергеевны. Вы, наверное, слышали, что ей угрожают.

— Частный детектив? П-почему, зачем? — заволновался молодой человек, словно что-то знал.

— Просите, как вас зовут? — спросила осмелевшая Соня.

— Меня? А зачем вам, собственно, мое имя? — осторожно проговорил он.

— Я хочу с вами поговорить. Дело, сами понимаете, очень серьезное. Может быть, вы сможете дать мне какую-нибудь информацию… Вы же не откажетесь сотрудничать с органами? — уточнила Соня, хотя не имела никакого права смешивать свою деятельность с работой милиции.

— Меня зовут Михаил Каширский, я работал личным секретарем господина Джанаелиди.

— Послушайте, Миша, — предложила Соня, вживаясь в роль, — пойдемте в дом! Попьем чайку, поговорим.

— Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь заметил меня. С некоторых пор Анжелика Сергеевна не очень-то меня жалует. Да и потом, мне не хотелось бы кое-кому объяснять, что я делал под окнами… — предупредил ее секретарь.

— Не волнуйтесь, — отозвалась Соня. — После ужина на кухню никто не заглядывает, все разбрелись по комнатам, а в дом мы войдем через черный ход.

Михаил кивнул, видимо, понял, что отделаться от сыщицы непросто.

Они вылезли из кустов, обошли дом с другой стороны и через черный ход попали прямо в кухню. Соня усадила Михаила подальше от дверей, чтобы его не заметили.

— Вам кофе, чай? — спросила она, доставая чашки.

— Чай. Зеленый, пожалуйста, если можно, — тихо произнес Миша, не отрывая глаз от двери, ведущий в коридор.

Он заметно нервничал, подскакивая при каждом шорохе и постороннем звуке.

Соня подала чай, придвинула к парню вазочку с печеньем, блюдце с лимоном, нарезанным тоненькими дольками, сахарницу.

— Миша, как вы думаете, Анжелике Сергеевне на самом деле угрожает опасность? Ее родственники считают, что она все выдумывает, чтобы скрыть что-то. Что, скажите?

Молодой человек усердно размешивал сахар в чашке.

— Давайте закроем дверь, — предложил он, — мне так будет спокойнее. Вы себе не представляете, на что способны обитатели этого дома! Это же настоящий серпентарий…

Соня поднялась со своего места и прикрыла дверь.

— Понимаете, здесь все вертится вокруг завещания, мы все («все» он подчеркнул особо) оказались замешаны в этом. Я должен вам признаться, мне уже все равно, но иначе…

Дверь за спиной Сони скрипнула, она почувствовала едва ощутимое дуновение ветерка.

Михаил тоже обратил на это внимание и, замерев на мгновение с чашкой в руке, произнес:

— Простите, я не могу находиться в этом доме! У меня действительно есть важная информация для вас. Но здесь мне угрожает опасность! Поверьте, я боюсь не только за свою жизнь… Мы можем поговорить с вами в другом месте, позже? — пробормотал он.

Соня взглянула на большие круглые часы, висящие на стене. Время приближалось к девяти — традиционное вечернее чаепитие. В беседке, с настоящим самоваром, домашней выпечкой и домашним вареньем. Вообще, образ жизни обитателей особняка и атмосфера витающего в воздухе преступления — все это отдавало сюжетами старой доброй Англии, романами Агаты Кристи, в которых каждый из многочисленных обитателей дома мог оказаться преступником…

Мысли Сони вернулись к Михаилу.

— Я освобожусь часа через два, вас устроит? — уточнила она.

Тот кивнул:

— Давайте встретимся часов в двенадцать. Знаете, где пруд, в старом саду?

Соня знала это местечко. Здоровенный сад, граничивший с владениями Анжелики. Антонина говорила, что по документам он принадлежал Анжелике, но за ним никто не ухаживал. Аристотель Джанаелиди хотел сделать здесь что-то типа пансионата, но смерть помешала его грандиозным планам. И теперь у пруда отдыхали жители элитного поселка.

— Я буду ждать вас за купальнями, — уточнил Михаил.

Соня кивнула. Местечко как раз для детективного сюжета! Купальни, как она успела заметить, стояли на холме, с которого хорошо просматривался весь парк. Там можно было скрыться от любопытных глаз и спокойно поговорить. Поздно ночью вряд ли кто-нибудь потащится на холм: в поселке жила своя страшная история «про черного водолаза», утонувшего в этом пруду во время каких-то работ. Призрак его, как поговаривают, с тех пор разгуливает по округе в темные ночи. Соня, как человек здравомыслящий, в подобную чушь не верила.

— Договорились, — сказала она, выпроваживая гостя через черный ход.

На секунду ей почудилось, что за той, второй дверью кто-то есть. Сыщица в три прыжка пересекла кухню и распахнула дверь… В коридоре никого не было. Только едва различимый аромат каких-то духов или одеколона…

— Померещилось, — заключила Софья.

Времени для того, чтобы раздуть самовар и накрыть стол в беседке, было не очень-то много. Тем более если учесть, что впервые Соня должна была самостоятельно освоить такой сложный механизм, как самовар. Со стороны, наблюдая за Антониной, она считала, что это проще простого. На практике все оказалось гораздо сложнее: дурацкие еловые шишки, которыми растапливали самовар, не хотели лезть в узкое отверстие трубы.

— Вот черт, — вслух выругалась она после очередной безуспешной попытки. — Ну почему нельзя, как люди, вскипятить воду в электрическом чайнике или на газовой плите?

Соня была уверена, что никто все равно не сможет отличить воду из самовара от воды из электрического чайника. Она готова была от собственного бессилия разрыдаться. Часть своего раздражения она выплеснула на самовар, стукнув его кулаком в блестящий бок. Старинный же агрегат опрокинулся… На полу кухни образовалась огромная лужа.

Соня достала тряпку и, всхлипывая, принялась вытирать воду.

— Что, всемирный потоп начался или это ты такую лужу успела нарыдать? — поинтересовался кто-то у нее над ухом.

Софья подняла заплаканное лицо. Над ней стоял Иван Иванович, с интересом наблюдающий за борьбой с наводнением.

«Горничная» всхлипнула и пожаловалась:

— Нет, это самовар дурацкий… В него шишки не лезут, а мне чай подавать в беседку… А потом он упал и… и…

Слезы хлынули и покатились дружными ручейками по ее щекам. Иван Иванович присел рядом с ней на корточки, прижал к себе, погладил по голове:

— Ну что ты, деточка, слезы из-за такого пустяка лить. Ты что, самовар никогда не видела?

— Видеть-то видела, но обращаться с ним не знаю как, — ответила девушка, продолжая всхлипывать. Иван Иванович помог ей подняться с пола, усадил на стул, поставил самовар на ножки, снял трубу и принялся укладывать шишки в маленькую дверцу внизу самовара.