– Не знаю! – Она стремительно поднялась, шагнула к балконной двери, но вдруг остановилась в задумчивости. – Черт! Не понимаю, как поступить.

– Открой. Я уеду потихоньку...

– Только не уезжай, тетя Мил! Пожалуйста!.. Ради этого случая я и пригласила тебя.

– А я думала, ты скучаешь...

– Ладно! – Стася изобразила решимость на лице и шагнула в дверной проем, как в открытый космос.

– Только бы у них получилось! – прошептала я, глядя ей вслед. – Только бы...

От волнения мне стало реально плохо. Я чувствовала спазмы под ложечкой, общую муторность и озноб. Я налила себе виски, но от алкоголя муторность лишь усиливалась.

Мне начало казаться, что я мчусь на карусели. Сижу верхом на лошади в яблоках, а мимо на бешеной скорости проносятся Стася в обнимку с Лешкой, толстый чиновник из «Промстройсервиса», секретарша Верочка, неизвестно куда волокущая чайный поднос, Вадик в Лерином кресле и насмешливо улыбающаяся католическая мадонна...

Пришлось резко тряхнуть головой. Видения исчезли.

Интересно, подумала я вдруг, а почему Вадим привиделся мне в Валерином кресле? Может, по случайности. А может, потому, что мать и сын – это совершенно одно и то же. И как это меня угораздило влюбиться в мужской вариант Валерии? Да еще и прожить с ним пятнадцать лет?..

А вдруг, пока я кисну на этом треклятом балконе, Вадим возвратился на Кутузовский и с нетерпением, с тоской, с ностальгией ждет моего возвращения?.. Вдруг он уже ревнует меня? А если я не приеду, он будет мучиться...

Виски и напряжение последних дней странно сказывались на моем самочувствии. Я все отчетливо видела и очень хорошо понимала, но от слабости не могла даже пальцем пошевелить.

Я сознавала: надо ехать. И продолжала сидеть в задумчивости.

Из сада слышались приближающиеся голоса – женский и мужской. Леша о чем-то спрашивал – резко, односложно. Стася отвечала ему громко и взволнованно.

Девочке, понятно, сейчас не до меня... Она рассчитывала, что при определенных обстоятельствах я разыграю перед Лешей роль ее дуэньи. Но дуэньи только мешают влюбленным, и поэтому мне лучше не высовываться совсем. Ничего не поделаешь, придется ночевать на балконе. Вон на том плетеном диванчике!.. На нем можно славно улечься, только надо колени к подбородку подтянуть.

Из последних сил я шагнула к диванчику и решительным движением смахнула с него бесчисленные подушки. Или я, или эти подушки – вместе нам на диване не лежать!

– Что ты делаешь, тетя Мил? – раздался у меня над ухом перепуганный Стасин голос.

– А что? На ночлег устраиваюсь... – ответила я, не оборачиваясь.

– Ну зачем же здесь? Есть комнаты: гостиная, моя спальня. Могу тебе свое место уступить...

– Не стоит, дорогая. – Я апатично махнула рукой, плюхнулась на диван и с наслаждением закрыла глаза.

– Тетя Мил! Ну подожди, мне надо тебя кое с кем познакомить... Если уж вам так нужно все знать, – крикнула Стася, обернувшись к проему, – идите сюда!

Я лениво приоткрыла один глаз и увидела... коренастую фигуру своего старого знакомого – Николая Соломатникова. Он был одет в голубые джинсы и черную футболку. Его лицо изображало негодование.

– Я так и знал, Настя! Так и думал... Почему ты обманывала меня?

– Николай Николаевич, ну подождите!

– Я захожу к тебе без предупреждения и что вижу? Пустую бутылку виски...

– Она только наполовину пустая... А наполовину полная.

– ...Беспорядок и твою собутыльницу, упившуюся до поросячьего визга...

– Что?! – взревела я, мгновенно вскочив с диванчика. – Как вы меня назвали? Собутыльница? И я, по-вашему, упилась до поросячьего визга?

– Мила? Это вы? Милосердный боже!.. Но я никак не рассчитывал вас здесь застать.

– Да что вы говорите?! – Я немного сбавила тон и, слегка пошатываясь, стала отступать к столу, в глубь террасы, чтобы Соломатников не чувствовал исходящего от меня дурманящего запаха виски.

– Мила, ради бога...

– Я приехала повидать Стасю. Хотела провести с ней вечер, так сказать, поговорить по душам!

– Но, Мила, не обижайтесь, – оправдывался он. – Я обещал Степану... Он говорил мне, что временами его дочь человек абсолютно непредсказуемый. Если что-то с ней произойдет, виноват буду в том числе и я...

– Садитесь, Николай Николаевич, поужинайте с нами, – предложила Стася примирительно. – Вы видите, что ничего страшного пока не произошло. Я всего лишь позвала в гости тетю Милу и специально для нее приготовила шашлыки. А вы набросились на нас, прям как я не знаю...

– Ладно, девочка, считай, инцидент исчерпан.

– Я сейчас вам прибор принесу.

Стася ушла. Мы с Соломатниковым остались на террасе вдвоем.

– Ну что, Мила? – Он счастливо улыбался. – Понимаете теперь, что от судьбы никуда не уйдешь?

– От какой еще судьбы? – вяло спросила я.

– Вчера вы отказались поужинать со мной. И вот – не прошло и суток, а мы с вами вдвоем сидим в непринужденной обстановке на уютной террасе... Кстати, вам нравится Настин дом?

– Нравится, – процедила я сквозь зубы.

– Это я посоветовал Степану...

– Ой, Николай Николаевич! Да перед кем вы хвастаетесь? – Бросив на Соломатникова насмешливый взгляд, Стася поставила перед ним тарелку. – Берите лучше шашлык. Он, правда, подостыл, но ничего, вкусный.

– Да я не хвастаюсь...

– Тетя Мила – директор риелторской компании!

– Правда? – Соломатников вытаращил глаза.

– Ну не совсем, – объяснила я. – Правильнее – старший менеджер. Не нужно об этом, Стася.

– Не скромничай, тетя Мил! Она за свою жизнь знаете сколько сделок с недвижимостью прокрутила? Сколько таких советов дала...

– Вот как? Вы профессиональный риелтор? Прекрасно! Тогда вы по достоинству оцените мой дом. Его хорошо видно отсюда. Вон там, – Соломатников сделал эффектный жест наподобие тех, какие делал, наверное, Петр I, стоя на берегу пустынных волн. – Клянусь, вы никогда не видели ничего подобного. У меня дом с видом на Нил!

– С видом на Нил? В «Березовой роще»?

– Николай Николаевич, берите салат, помидоры, маслины. – Стася поторопилась сгладить мою насмешку.

– Спасибо, Настя... Но я не хочу есть.

– Вы же в гостях! Что вам еще делать? Ешьте, пейте.

– И ухаживайте за дамами, – посоветовала я, кивнув на наши пустые стаканы.

В эту минуту у Стаси заиграл мобильный. Взглянув на дисплей, она пулей вылетела с террасы.

– Придется ухаживать за одной дамой, – оживился Соломатников. – Хозяйка, к сожалению, оставила нас... А верите, Мила, я об этом всю жизнь мечтал.