Анна нахмурилась, видимо, решив, что в приглашении на ужин есть какой-то подвох.

– Постойте, – быстро сказал Гарри, – это вовсе не то, о чем вы подумали. Я не лгал вам днем. Просто не сказал всей правды. Знаете, что за дело я расследую? С ДНК Пелла на теле жертвы? Убийство произошло двадцать два года назад.

Настороженность Анны сменилась замешательством.

– Понимаю, – продолжал Босх, – в этом мало смысла. Но это так. Его кровь обнаружили на теле девушки, убитой двадцать два года назад.

– Невозможно! Ему тогда было всего восемь лет!

– Знаю. Будем искать, не допустил ли кто-нибудь ляпа в цепочке – в лаборатории. Займусь этим завтра. Но я был обязан посмотреть на Пелла – ведь до того, как вы сообщили мне, что он гомосексуалист, он был идеальным подозреваемым. Правда, для этого ему еще следовало иметь доступ к машине времени или чему-нибудь в этом роде.

Подошел официант с заказом и супом в пакете. Босх сразу попросил счет, чтобы расплатиться и уйти, как только они закончат.

– И что вы хотите от меня? – спросила Стоун, как только они снова остались одни.

– Ничего. А вы что подумали?

– Стараетесь выпытать конфиденциальную информацию в обмен на сандвич с индейкой.

Гарри не понял, шутит она или говорит серьезно.

– Нет, просто думаю… мне что-то понравилось в вас. А я не так себя повел.

Анна долго ела молча. Он решил не давить на нее. Казалось, разговор об этом деле сковал их холодом.

– Во всем этом что-то есть, – наконец проговорила она. – Больше мне нечего сказать.

– Вам незачем идти на компромисс с собой. Сегодня я взял его досье в комиссии по пробации и контролю за условно-досрочно освобожденными. Там есть все заключения относительно его психики.

Анна фыркнула.

– Вы об оценках психиатров и инспекторов службы пробации на досудебном тесте? Их выводы не идут дальше подкожного анализа.

Босх предостерегающе поднял руку.

– Стоп, док. Речь вовсе не о том, чтобы принудить вас нарушить конфиденциальность. Давайте поговорим о чем-нибудь еще.

– Не называйте меня доком.

– Извините, доктор.

– Просто Анна.

– Хорошо, Анна. Так поговорим о чем-нибудь другом?

– О’кей, о чем?

Босх молчал, пытаясь сообразить, какую выбрать тему. Прошло несколько секунд, и они оба рассмеялись.

Но Клейтона Пелла больше не упоминали.

Домой Босх вернулся в девять часов. Быстро прошел по коридору и заглянул в открытую дверь спальни дочери. Она лежала на кровати под одеялом рядом с открытым ноутбуком.

– Прости, Мэдди. Сейчас подогрею это и принесу тебе.

Стоя на пороге он показал ей пакет с лапшой.

– Не беспокойся, папа, я сыта.

– Чем сыта?

– Мультиками.

Давящее чувство вины из-за проявленного им эгоизма охватило Босха. Он вошел в комнату, сел на край кровати, но прежде чем успел повторить извинения, дочь снова избавила его от оправданий.

– Да ладно тебе. Все в порядке. У тебя же два новых дела. Выдался занятый день.

Босх покачал головой.

– Последний час я разговаривал с человеком, с которым познакомился сегодня во время расследования. А потом мы ели с ней сандвичи в «Дели», и я задержался там непозволительно долго. Мэд, я…

– Так это еще лучше! Хоть с кем-то встретился. Кто она такая?

– Просто женщина, психиатр, работающая с преступниками.

– Круто! Симпатичная?

Босх заметил, что на компьютере дочери открыта страница на «Фейсбук».

– Мы просто друзья. Ты сделала домашнюю работу?

– Нет, я плохо себя чувствовала.

– Ты вроде бы сказала, что тебе лучше.

– Начался рецидив.

– Тебе завтра надо идти в школу. Ты же не хочешь отстать.

– Сама все знаю.

У Босха не было желания ссориться.

– Слушай, если ты не собираешься делать домашнюю работу, можно я воспользуюсь твоим ноутбуком? Мне нужно посмотреть один диск.

Мэдди потянулась к клавиатуре и закрыла страницу. Босх обошел кровать – на другой стороне было больше места. Вынул из кармана диск, записанный камерой слежения перед конторкой отеля «Шато-Мармон», и подал дочери. Он толком не знал, как его запустить.

Мэдди поместила диск в лоток и дала команду на воспроизведение. В нижнем углу экрана появилось отображение времени записи, и Гарри попросил ее найти момент, когда зарегистрировался Джордж Ирвинг. Изображение оказалось четким, но снятое с верхней точки лицо Ирвинга не полностью попало в кадр. Просмотрев процедуру регистрации, Босх попросил повторить эпизод.

– Что это? – спросила дочь.

Он показал на экран:

– «Шато-Мармон». Этот человек поселился в отеле, поднялся в свой номер на седьмом этаже, а утром его нашли на земле в боковом переулке. Мне необходимо выяснить, прыгнул ли он сам или его оттуда уронили.

Дочь остановила воспроизведение.

– Или его оттуда уронили? Ради Бога, отец. Ты говоришь, как Палука.

– Извини. Но откуда ты знаешь, что значит «палука»?

– Теннесси Уильямс. Читала. Палука – старый боксер, неумеха и слабак. Ты же не хочешь быть таким?

– Ты права. Но раз уж ты так много знаешь о словах, скажи, как называются имена, которые одинаково пишутся справа налево и слева направо.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, Отто или Анна.

– Палиндромы. Так зовут твою подружку?

– Она мне не подружка. Мы только съели с ней по сандвичу с индейкой.

– В то время как твоя больная дочь умирала дома от голода.

– Будет тебе. Сделала бы сандвич с арахисовым маслом и желе. Лучше ничего не придумаешь.

Босх шутливо пихнул ее плечом в бок.

– Я хотя бы надеюсь, что ты хорошо провел время со своим Отто?

Гарри разразился хохотом и обнял дочь.

– Не беспокойся ни о каком Отто. Ты всегда будешь моей девочкой.

– А имя Анна мне нравится, – заключила она.

– Прекрасно. А теперь давай посмотрим дальше.

Мэдди включила воспроизведение, и они молча наблюдали, как на экране Ирвинг начал процесс регистрации. Обслуживал его ночной портье Альберто Гэлвин. Вскоре появился второй гость и стал ждать своей очереди.

На Ирвинге была та же одежда, которую Босх видел в шкафу в его номере. Он протянул Гэлвину кредитную карточку, и тот распечатал договор о предоставлении номера. Ирвинг быстро написал свою фамилию, поставил подпись и отдал документ в обмен на ключ. Затем повернулся к лифтам и исчез из поля зрения камеры, а Гэлвин занялся другим гостем.