Единственное, что вызывало в ней досаду, — это нежелание профессора отвечать на вопросы девочки о ее родителях. Ей отчаянно хотелось знать, кем они были и как погибли. Но он отделывался общими фразами или переводил разговор на другую тему. Тогда София замыкалась в себе, и атмосфера волшебства разрушалась.

В тот день, после очередной неудавшейся попытки, девочка отправилась в лес. Ей хотелось в одиночестве насладиться своей грустью. София как раз размышляла о странном поведении приемного отца, когда ее позвал Томас.

Профессор определенно собирался возобновить занятия. Девочка встала и стряхнула опавшую листву, прицепившуюся к брюкам.

София вошла в дом, осторожно прикрыв за собой дверь. За время, проведенное в доме Шлафена, она научилась искусству соблюдать тишину. На вилле, среди такого обилия свечей, царила умиротворяющая приглушенная атмосфера. Поначалу она казалась Софии мрачноватой, но совсем скоро девочка привыкла бродить в полумраке, словно во сне.

Проходя по коридору, София заметила на столе газету Томаса. Профессор совершенно не интересовался событиями, происходящими в мире, в то время как дворецкий немного тосковал в уединенном доме на озере. Девочка прочла заголовок, и ее сердце замерло, резко схватила газету, второпях просматривая короткую заметку хроники внизу полосы. От волнения пересохло во рту, и она ринулась в библиотеку, с силой распахнув дверь.

Профессор, оторвав глаза от книги с миниатюрами, поднял на девочку вопросительный взгляд.

— Произошло нечто ужасное! — воскликнула София.

Она положила газету на стол и пальцем показала, где надо прочесть.

«Необъяснимый акт вандализма в сиротском приюте „Вилла Фьорита“

Пока не получено никаких объяснений, равно как не найдены и виновные в нападении, совершенном вчера вечером неизвестными на сиротский приют „Вилла Фьорита“, находящийся в ведении монашеского ордена, где воспитывается около тридцати детей-сирот. Некто под покровом ночи проник в здание, перевернув все вверх дном. Похоже, что непрошеные гости попали внутрь через чердак, где было обнаружено разбитое окно. Оттуда неизвестные вандалы двинулись по помещениям, круша все вокруг: мебель поломана, шкафы и серванты опустошены, на стенах появились странные надписи, которые, по словам экспертов, были сделаны заостренным металлическим предметом. Единственным свидетелем произошедшего является тринадцатилетний мальчик Дж., который и забил тревогу. По его утверждению, он проснулся и увидел склонившегося над ним юношу с металлическими крыльями за спиной. Дж. рассказал, что спугнул нападавшего своим криком и тот вылетел в окно. Свидетельства мальчика сейчас исследуются психологами на предмет их достоверности. Между тем криминалисты в данный момент обследуют все этажи здания, пока еще не получен сколько-нибудь значимый результат. В ходе расследования выяснилось, что у воспитанников приюта и обслуживающего персонала явных недоброжелателей не имеется».

Профессор читал статью, и лицо его принимало все более суровое выражение. София не знала, что и сказать. Она представляла себе разгромленный приют, который, как оказалось, очень любила и который на протяжении долгих лет заменял ей дом. От страха и от той удручающей картины, которую она вообразила, дрожь пробежала по ее телу. Все ли в порядке с Джованной? А с сестрой Пруденцией? Как она все это восприняла?

— Наверняка это был кто-то, у кого не все в порядке с головой, и ничего более, — заключил профессор, но его глаза говорили другое.

София растерялась.

— Но ведь Джакомо сказал, что видел того типа! Я хорошо знаю Джакомо!

Профессор по-отечески улыбнулся:

— По-твоему, возможно существование крылатого юноши?

Девочка почувствовала в насмешливом тоне профессора смутное раздражение.

— Нет, конечно нет, однако все это как-то странно. А их, случайно, не накачали наркотиками? Их здоровью ничто не угрожает?

Профессор еще раз быстро пробежал статью глазами.

— Да нет же, должно быть, это просто от страха, вот увидишь…

Доводы профессора звучали неубедительно, а абсолютное отсутствие беспокойства в его голосе только усиливало тревогу Софии, вместе того чтобы рассеивать ее.

— Наверняка случилось что-то ужасное. Джакомо далеко не робкого десятка, и его так просто не испугать. У меня есть смутное предчувствие, ощущение… Мне нужно уйти, — заключила она наконец. — Мне нужно знать, все ли с ними в порядке!

Профессор строго посмотрел на девочку:

— Последний автобус уже ушел, ты же знаешь… И потом, скоро стемнеет.

— Завтра. Или, по крайней мере, я должна позвонить туда. Профессор, они были моей семьей… — София почувствовала в горле комок.

Мужчина, похоже, несколько смягчился.

— Завтра утром Томас отведет тебя в бар, хорошо? Оттуда и позвонишь.

— А я не могу пойти туда прямо сейчас? Это же недалеко…

— Нет.

Это «нет» прозвучало так сухо и решительно, что у Софии внезапно все похолодело внутри. Он никогда не говорил с ней в подобном тоне.

Профессор, должно быть, заметил это, поскольку тут же смягчился:

— Пойми, лес не самое подходящее место для ночных прогулок, у меня не хватит духа отпустить тебя туда даже в сопровождении Томаса.

София тихонько простонала:

— Как вы думаете, этот сумасброд снова вернется? А если на этот раз он и в самом деле навредит кому-нибудь?

Профессор встал. У него опять было умиротворяющее выражение лица, которое так нравилось Софии.

— Не бойся. В газете не говорится о пострадавших, только о причиненном ущербе. София, я понимаю твою боль, но твои друзья в порядке, я в этом уверен. Они просто натерпелись страху. Наверное, это были хулиганы, к сожалению, такие еще встречаются в мире, не так ли? И потом полиция уже занимается ими. Они все в полной безопасности. Это была чья-то дурная шутка, не более того. Завтра утром, как только ты проснешься, пойдешь вместе с Томасом и позвонишь, договорились? В любое время, когда захочешь.

Мужчина подмигнул девочке, и та в ответ заставила себя слабо улыбнуться. Его заверений было недостаточно для того, чтобы рассеять ее тревоги, но было приятно, что теперь у нее есть человек, который тревожится о ней и пытается успокоить ее. Завтра утром. Он сказал, что она позвонит завтра утром, надо лишь набраться терпения и дождаться утра.

— Спасибо…

— За что? Главное, чтобы ты не волновалась.

София кивнула.

— Вот и славно, — улыбнулся профессор. — Значит, договорились, завтра ты им позвонишь.

Едва захлопнулась дверь, как выражение лица профессора Шлафена снова стало серьезным и напряженным. Позвонив в колокольчик, он вызвал Томаса. И пока ждал его, сидел, не отводя пристального взгляда от дерева, возвышавшегося посреди комнаты.