– Ты слишком живая для Кейна. – Он покачал головой, глаза сверкнули золотом. – В тебе много жизни даже для обычного человека. Я не стану спасать миры. И тебе не советую становиться на пути богов. – Она разочаровано сникла от этих слов. – Ты не знаешь, в какую игру ввязываешься. Боюсь, тут не хватит только наших сил. Но я готов сделать все, чтобы освободить тебя от твоих обязательств…

– Я не буду ждать! – Вскинулась девушка. Алые огни засветились в фиолетовых глазах, Жанна решительно сделала шаг в сторону Фауста. – На что ты готов, Фауст? Я много слышу громких слов, но не вижу действий! Решай сейчас, свой выбор я сделала. Или ты способен убивать только невинных девушек? – Зло добавил дрожащий голос.

– Ты ранишь глубоко. – Уголки его губ дрогнули. – Ты изменилась.

 Он задумчиво рассматривал ее лицо, плавно и бесшумно скользил вокруг королевы. Жанна недовольно изогнула бровь, гордо расправила плечи.

– Думаешь, меня не терзают эти мысли? – Фауст остановился чуть поодаль от нее. – Каждый день я думаю о том, что из-за меня ты попала в эту запутанную историю! Кейн – сумасшедший, как и его отец! Мы все для него – лишь разменная монета. Он рискует нами, не изменяя себе. Жизни, которыми он жертвует легко, судьбы в которые он вмешивается по своей прихоти.

– Разве этого недостаточно, чтобы остановить его? – Девушка с вызовом посмотрела на мужчину. – Я видела еще одно воспоминание, Фауст. Если Кейн и был когда-то богом для Вереса, теперь – он тиран и маньяк, не ведающий жалости.

 Фауст вдруг резко схватил ее за плечи и вдавил в стену.

– Отступись! Это – не твоя война. – Жестко произнес вериец. – Ты думаешь, что справишься с богом? – Он говорил быстро и горячо, глаза разгорались хищным блеском. – Ты думаешь, что набралась достаточно сил? Даже если все аристократы Вереса объединяться вместе, – они не справятся с тем, кто дергает за нити их жизней!

 Фауст остановил давление, широкие ладони медленно уперлись в стену, преграждая ей путь к отступлению. Он смотрел в ее побелевшее лицо, надеясь, что был убедителен и страшен.

– То, что происходит в Вересе сейчас, гораздо лучше того, что было сто, двести лет назад. Нельзя в один день изменить традиции всего мира, заставить верийцев думать и действовать по-другому. Нельзя дать свободу людям в одно мгновение – они не готовы нести ответственность за свои жизни. В конце концов, это просто приведет к анархии.

– Нет, князь. – Отозвалась королева. – Я не сдамся! Бог всесилен лишь тогда, когда его почитают! А если он жесток и несправедлив, – он заслуживает забвения. – Она сделала паузу. – Помоги же мне! Я должна попасть в Лорин! Я должна хотя бы попытаться договориться с Кейном. Если он не прислушается ко мне – я уничтожу его.

– Нет! – Ответил князь, упрямо качая головой. – Там ты будешь уязвима. Чем дальше Кейн от тебя – тем мне спокойнее. Уйдешь из Маледиктуса, – и Верес привяжет тебя к себе навсегда. Каждый мир крепко держит своих созданий. Ты не веришь мне? Ты не справишься!

 Переубедить девушку оказалось не просто. Фауст зашагал из стороны в сторону, не зная, как доказать ей свою правоту. Не внушить, не запутать, а дать почувствовать искренность и правильность его, князя, поступков.

 С самого начала он не желал ей зла, старался сгладить острые углы своего мира, уберечь. А чужестранка отчаянно рвалась наружу из теплого и уютного кокона. Неприятности преследовали лоринку, словно весь Верес ополчился против нее.

– Я верила тебе всегда. Даже когда ты сделал то, что сделал – я нашла в себе силы простить тебя. – Жанна пожала округлыми плечами и отвернулась к двери. – Мне нужны гарантии. – Почти шепотом произнесла она. – Ты клянешься, что освободишь меня, но утверждаешь, что бога невозможно победить. Ты противоречишь сам себе.

 Гевальт резко остановился и выпалил на одном дыхании:

– Если я сдержу свое слово, и остановлю войну с Лорин, обещай, что разделишь вечность со мной. С самого начала я хочу только этого. – Признался он.

 От этих слов сердце девушки взволнованно затрепетало. Ноги приросли к полу, слова застыли на кончике языка.

 Жанна медленно повернулась к верийцу и вскинула на него свои прекрасные глаза: не ослышалась ли она?

 Фауст стоял совсем рядом, крепко сжимая в кулаке какой-то предмет.

 Вероятно, верийцу было сложно свыкнуться с мыслью, что смертные – разумные существа. Еще сложнее было обнаружить, что они достойны не просто быть забавой для всесильных, но их можно уважать, любить.

 Как смог он перешагнуть через свою гордость, через проклятья матери и остатков своего рода? Он готов предать своего короля и свергнуть Бога!

Теперь Жанна точно знала, как обходились верийцы со своими слугами: их клеймили за непослушание, отрубали руку тем, кто посягнул на собственность Истинного, сжигали на кострах тех, кто сомневался в избранности Кейна… Смертных мужчин отбирали как скот на службу, женщины – в наложницы и прислугу. Истинным нельзя было отказывать ни в чем.

Тем наглее вели себя полукровки, шагнувшие из грязи в приближенных детей бога! Сами верийцы часто казнили новообращенных, что злоупотребляли властью второго сословия.

– О чем ты? – Севшим голосом пробормотала Жанна.

– Ты просишь быть рядом. А у меня все пылает в груди от одного твоего голоса, от каждого взгляда и прикосновения. – Понимая, что переступил черту, Фауст уже не мог остановиться. И с каждым словом чувствовал, как ему становится легче. – Меня везде преследует твой запах, а Маледиктус кажется слишком тесным. Он пал перед ней на колени, робко взял ее за руку и вложил в ладонь маленькое кольцо. – Я не хотел возвращаться в Верес, но вот я здесь! Мне хочется бежать, но я не могу. Не могу дышать без тебя. Неужели ты не видишь?

 Он тяжело вздохнул, а она наконец-то почувствовала все те страсти и чувства, которые вериец так мастерски скрывал от ее новообретенного Дара.

– Это кольцо моей матери, Шарлотты Гевальт. – Облизнув пересохшие губы, продолжил Фауст. – И ее матери. Оно несет в себе гораздо больший смысл, чем тот, который вкладывают в него в вашем мире. Это семейная реликвия. Жажда обладания… Ничего в этой жизни мне не хочется, кроме тебя.

Горячие губы прижались к ее руке.

 Жанна наконец нашла в себе силы заговорить.

– Ты ничего не говорил мне никогда. Почему?

– Я пытался, помнишь? – Вымолвил он, не смея поднять взгляда.

 Жанна вспомнила их встречу накануне ритуала Уз крови.

– Но ты всегда говорил, что смертные – низкие и грязные существа. Как могла я воспринимать