Эллису Рубинштейну усилия российский властей были симпатичны, он считал, что у нашей страны есть огромный научно-технический потенциал. «Ваша система образования, несмотря на все трудности последнего периода, продолжала выпускать чрезвычайно талантливых молодых людей, которые являлись предметом зависти всего мира, — писал мне Рубинштейн. — Талант в России существует, это точно. Но система поддержки молодых ученых и инженеров, развития их карьеры оставляет желать лучшего. Российская наука изолирована от Запада. Кроме того, существует разрыв между научными кругами и промышленностью, отсутствует возможность финансово сотрудничать друг с другом. Это серьезные проблемы. В человеческий потенциал нужно серьезно инвестировать. Это важнее, чем вкладываться в строительство новых зданий и лабораторий. Но во всем мире политические лидеры и государственные чиновники нередко упускают этот момент. Невозможно воссоздать Кремниевую долину. Но это не означает, что невозможно создать „инновационную экосистему знаний“, которая может стать ее аналогом и даже конкурировать с ней. Успех Израиля в создании сектора малых и средних инновационных компаний является хорошим примером. Да, создавать инновационный хаб „сверху вниз“ особенно трудно. Именно поэтому Нью-Йоркская академия наук предложила лидерам России свою помощь в создании механизмов, которые смогут стимулировать развитие Сколково „снизу вверх“»[32].

Но до конкретных предложений Рубинштейну дело не дошло, поскольку было принято решение, что отдавать проект единолично в руки иностранца «непатриотично». У чиновников возникла идея использовать модель сопредседателей, когда руководящие посты в фонде делили бы представители России и Запада. Фигура Рубиншейна для этой конфигурации не подходила: найти в России человека, соответствующего ему по менталитету, оказалось невозможно.

Помощник президента Аркадий Дворкович загорелся идеей поставить во главе «крутых топ-менеджеров», влиятельных представителей корпоративной среды. Например, генерального директора — из России, а председателя совета директоров — из-за границы. Дворкович сумел «продать» идею президенту Дмитрию Медведеву. В качестве кандидатов рассматривались: Анатолий Чубайс (РОСНАНО), Александр Абрамов («Евраз»), Михаил Прохоров («ОНЭКСИМ»), Виктор Вексельберг («Ренова»). Говорят, что особой политики здесь не было: выбирали тех, кто так или иначе имел отношение к науке и инновациям или владел технологическим активами.

Анатолий Чубайс приложил много сил, чтобы проект состоялся, имел прямое отношение к инновациям, знал реальное положение дел в инновационном секторе. То, что он был не прочь заняться проектом «Сколково», внушало определенный оптимизм. Анатолий Чубайс был отличным менеджером. Никто не сомневался, что и с этой задачей он попытается справиться. Но, как говорили в кулуарах, его фамилию вычеркнул из списка премьер-министр Владимир Путин. Со словами: «Слишком много на Чубайса, пусть занимается РОСНАНО». Не удалось Анатолию Чубайсу и продвинуть «своего» человека на должность иностранного сопредседателя — на ней Чубайс видел участника рабочей группы по созданию иннограда, гендиректора энергетической компании «Энел ОГК-5» Доминика Фаша.

Раздосадованный Фаш отреагировал своеобразным образом. Он дал очень странное интервью газете «Коммерсантъ», в котором назвал выбор Сколково «сомнительным», план действий по развитию иннограда «туманным», а идеологию самого проекта «абсурдной»[33].

«Сколково станет ремейком знаменитых потемкинских деревень, которые фаворит Потемкин демонстрировал государыне Екатерине II во время eе визита в Крым», — высказался Доминик Фаш.

Говорят, что Чубайс, который приложил большие лоббистские усилия для того, чтобы продвинуть идею Сколково, обиделся, посчитав, что его использовали как «мощный ракетоноситель». Говорят, и Герман Греф, руководитель Сбербанка, и руководитель холдинга «АФК Система» Александр Евтушенков тоже посчитали, что Анатолия Чубайса «оттеснили» от проекта в результате аппаратной интриги.

«Никто чернильницами друг в друга не бросался, но осадочек остался, — вспоминал один из экспертов. — Можно сказать, что и Чубайс, и Греф, и Евтушенков, которые поначалу активно „подыгрывали“ проекту, к нему несколько охладели».

Очень сильной кандидатурой был бизнесмен Александр Абрамов. Один из богатейших людей России, совладелец группы «Евраз», он за десять лет сумел построить одну из крупнейших сталелитейных компаний в мире. В свое время он отошел от руководства бизнесом, но в кризис вынужден был вернуться к операционному управлению компанией. Миллиардер, коллекционер живописи, болельщик «Челси» и заядлый рыбак, Абрамов начинал свой трудовой пусть в науке. Закончив факультет молекулярной и химической физики легендарного Физтеха, он работал в Институте высоких температур АН СССР и, в частности, принимал участие в работах по созданию космического корабля «Буран». Став крупным бизнесменом, он не терял связи с научным сообществом. Абрамов был и председателем попечительского совета МФТИ, и основал благотворительный фонд, который поддерживал стипендиями талантливых студентов.

Александр Абрамов был сильной, авторитетной фигурой. Но на предложение возглавить Сколково он ответил решительным отказом. Не помогли даже уговоры партнера по бизнесу Романа Абрамовича.

У президента частного инвестиционного фонда «Группа ОНЭКСИМ» миллиардера Михаила Прохорова тоже был опыт работы с инновациями. В 2003 г. компания «Норильский никель», которой тогда руководил Михаил Прохоров, решила заняться новым видом бизнеса — производством энергетических установок и электрохимических генераторов на основе водородных топливных элементов. Таким образом компания намеревалась расширить сферу применения палладия. «Норникель» подписал соглашения с Российской академией наук, чтобы, базируясь на отечественных материалах, добиться прорывных решений в области водородной энергетики. В проект Михаил Прохоров собирался инвестировать 120 млн долл. «Норильский никель» не только финансировал разработки, но и закупил для институтов-исполнителей новейшее аналитическое и технологическое оборудование. Но к 2009 г. «Норильский никель» окончательно убедился в неспособности существующей научной структуры разрабатывать рыночно ориентированные технологии и свернул финансирование. Проект был закрыт. Совместно с РОСНАНО «Группа ОНЭКСИМ» развивала проект по производству в России современных светодиодов. В Санкт-Петербурге был запущен завод «Оптоган». Кроме того, в 2010 г. Михаил Прохоров запустил инновационный проект первого российского гибридного автомобиля. Спустя год об успешности проекта судить еще было трудно, поскольку «ё-мобиль» существовал только в форме концепт-кара, но число предварительных заявок, которые граждане могли оформить на сайте компании, уже составляло 150 тыс.

До переговоров с Прохоровым дело тоже не дошло. По одной из версий, кандидатура бизнесмена уже тогда значилась в другом шорт-листе в качестве кандидата на пост лидера партии «Правое дело», реорганизацию которой в Кремле решили провести в преддверии парламентских выборов.