Предложение казалось мне рискованным, опасным. С другой стороны, действительно надо было послушать мнение моих друзей. Да, безусловно, я рисковал, но доверял Фиме, понимал, что бездействовать в моем положении было тоже нельзя, когда вокруг меня все складывалось таким образом. Может, кто-то что-то видел, знает, слышал.

И мы поехали ко мне.

Была глубокая ночь, когда я, загнав машину во дворик, с трудом открыл двери своего бара.

– Отмычками открывали, – заметил мимоходом Фима. – Хорошо, что после этого ты вообще свой ключ вставил. Интересно, кого взяли понятыми?

Первое, что мне бросилось в глаза, – это страшный беспорядок – в баре, а потом, как выяснилось, и по всему дому. Все шкафы были выпотрошены так же, как и ящики письменного стола, выброшены на пол книги с полок, под ногами валялись диванные подушки, одежда, документы…

Я посмотрел на Фиму растерянно:

– Это что, такие методы? Превращать квартиру в свинарник?

Он тоже смотрел на бардак с удивлением.

– Слушай, старик, вообще-то они так не работают. Но звонить Ракитину мне тоже, как ты понимаешь, сейчас нельзя. Это все равно что признаться в том, что я здесь и все такое.

– Ладно, как-нибудь переживу, – сказал я и принялся укладывать вещи в шкаф.

– Отчаянные ребята… Злились они на меня, что ли?

– Обычно так все выглядит, когда ищут деньги… – заметил Фима, поднимая с пола книги и укладывая на полку. – Сам ничего не понимаю.

Денег не было – ни в одном из моих тайников. Сейфа же у меня отродясь не имелось.

К счастью, помимо тысячи евро, которые я держал в ящике письменного стола, наличных в доме не было, все свои средства я храню в банке.

Мы молча прибирались, и каждый думал о чем-то своем. Возможно, Фима сто раз уже пожалел, что ввязался в эту историю, и мечтал о том, как вернется домой, к любимой жене. Я же думал только о том, чтобы он не бросил меня, не отказался мне помогать. Иначе мне светит тюрьма. Вот просто так, ни за что, просто кто-то решил воспользоваться моей машиной и засветил ее в ненужном месте и в ненужное время. Вот так сразу врагов и не вспомнишь. Кто бы это мог быть? Кому я перешел дорогу, да причем так серьезно? Я начал задумываться о своих профессиональных делах. Да, возможно, те люди, что покупали мои сценарии, подвинули кого-то другого, и если я исчезну с горизонта, если меня обвинят во всех смертных грехах, то тот человек, сценарист, писатель, мой коллега по цеху и одновременно соперник предложит свои сценарии продюсерам. Но не слишком ли это круто? Пусть пишет лучше! Я особо-то и не старался выделиться, просто предложил своим знакомым, те отказались из-за отсутствия денег, но отдали флешку другим людям, им понравилось, со мной связались, поговорили и предложили мне контракт. Сериалы пошли, и я, что называется, попал в обойму. Работал я быстро, когда нужно было, приезжал на студию, что-то там переписывал, считая, что нет смысла спорить с теми, кто мне платит, и совершенно беспринципно что-то там перекраивал, придумывал новых персонажей (как правило, это были красивые девушки, подружки кого-то там), некоторых убирал (или убивал по сценарию), в основном это происходило по причине пьянства актеров, от которых хотели избавиться, или по болезни. Откровенных конфликтов между продюсерами и актерами я не замечал. Да и вообще моя профессия мирная, сижу себе в лесу и кропаю сценарии. Да, еще пьесы. Но это еще более мирная стезя, в театрах идут пока только две мои пьесы, но есть заказ на антрепризу… Нет-нет, ну не чувствовал я, что в том, что со мной происходит, виновата моя работа. Не такие это люди. Тот, кто подставил меня, во-первых, знал мою лесную жизнь, расположение моего дома и гаража, знал, что ночами я, убираясь в баре, слушаю музыку, а это значит, что не услышу шум выезжающей со двора машины. Надо было хорошенько подготовиться, прежде чем все это устроить. К тому же убиты люди! Девушка и наш доктор. Я-то с ними как связан? Ну да, мы предположили, что доктора убили случайно. И это очень похоже на правду.

Ракитин еще не сообщил Ефиму ничего о том, каким образом могла быть связана эта девушка, Соня Винник, с доктором или с кем-то, кто проживал в лесу. Вполне возможно, что еще сегодня днем Ракитин беседовал с родителями Софьи Винник, пытаясь выяснить, кто она и что могла делать в лесу. Составлял список ее друзей и знакомых, выяснял все о ее личной жизни. Быть может, у нее был молодой человек, и тогда начнут потрошить уже его. Станут искать связь между мной и Винник… Голова шла кругом. Две Софьи Винник! Уму непостижимо!

Первым человеком, кому я (воспользовавшись телефоном Фимы) позвонил той ночью, был Саша Коневский. Я знал, что он не спит, он ночами писал стихи, несколько томиков любовной лирики украшали мою полку в баре.

Услышав мой голос по телефону, он бросил «Иду!», и я машинально достал с полки банку с сухими травами – заваривать ему чай. Мне показалось, что он словно ждал моего звонка. Во всяком случае, я почувствовал его готовность немедленно встретиться. Предположил, что ему есть что рассказать.

Фиме я предложил виски.

Саша появился буквально через несколько минут, вошел и осмотрелся. Увидев Фиму, напрягся, замер в дверях, бросив на меня вопросительный взгляд, мол, кто это, враг или друг?

– Проходи, Саша. – Я подошел и по-приятельски обнял его за худые плечи. Под его пиджаком его кости разве что не гремели, такой он был худой и сухой. – Это мой друг, Ефим, но только ты его не видел, договорились?

– Ага… – Саша сделал несколько широких шагов и, не сводя взгляда с Фимы, который также рассматривал его, занял свое место возле окна.

– Садись сюда, – попросил я его, указывая на столик, за которым сидел Ефим. – Скоро будет твой чай. Расскажи, что здесь было, пока меня не было.

Саша резко повернул голову и снова уставился на Фиму.

– Все в порядке, – попытался я его успокоить.

– Ладно… Просто здесь так много всего произошло! Приезжала полиция, у тебя в доме делали обыск! Все наши приперлись сюда, глазели, как ненормальные. Я тоже, конечно, как иначе? Ты же мой друг! Сразу скажу – никто не верит в то, что ты как-то причастен к этим ужасным убийствам. Однако предполагаю, что все-таки кто-то из наших на тебя и накапал, здесь, в лесу, у тебя завелся враг. Как червь. И его надо вычислить. Мы все знаем, что ты отправился к Селиванову за таблетками и что ты случайно обнаружил трупы, но кто-то считает иначе, вернее, придумал, что ты, убив их, сам вызвал полицию, чтобы тебя меньше других подозревали.

– Вас допрашивали?

– Да, конечно. Думаю, что многие пожалели, что притащились сюда, сгорая от любопытства.

– Что было потом?

– Все собрались у Ильи Безобразова, возмущались обыском у тебя, строили разные предположения, типа, кто мог на тебя настучать, подставить, тебя же все уважают, любят. В основном говорили именно об этом – о черве, который завелся среди нас. Да, конечно, собрались далеко не все, у многих сейчас гости, к кому-то приехали родственники, поэтому выбраться к Безобразову было просто невозможно. У него самогонка была – три литра, так ее быстро уговорили… Потом позвонили Занозову, попросили привезти дорогой водки и колбасы. Он тоже, оказывается, был в курсе, сказал, что в жизни не поверит, что ты виноват, что ты убийца, что это полный бред. Выпил с нами и уехал. Конечно, ничего конкретного никто не говорил, все возмущались и пили. Помянули добрым словом нашего доктора, светлая ему память. Ближе к ночи мы услышали, как к дому подъехала машина, мы напряглись, кто его знает, может, за кем-нибудь из нас приехала полиция. Все же уже пьяные были, но все еще напуганные. Понимаешь, полиции никто не доверяет, считают, что для следователя главное – поскорее закрыть дело, потому и трясутся от страха. Если бы не обыск в твоем доме, может, и не было бы такой явной паники. А так… Если эта гнида, что подставила тебя, захочет сделать еще одно черное дело и указать на кого-то из нас, то что делать-то? Как спастись? Нас мало, все мы люди разные, со сложными судьбами, с особенным отношением к жизни, творческие личности, одним словом. Может, кто-то когда-то сгоряча и наговорил кому-то лишнего, и тот, кто посчитал себя обиженным, решил отомстить таким вот способом. Понимаю, как это звучит, но факты говорят сами за себя – кто-то же подставил тебя.