Она заколебалась с ответом. С энтузиазмом сказать «да» означало соврать, но категорическое «нет» тоже не отвечало бы действительности. Эмоции, подумалось Элисе, очень схожи с квантовой неуверенностью. Она сказала:

— Конечно, — прозвучало это холодно. И все ее настоящие желания повисли в воздухе.

Они пересекли площадь и приблизились к статуе «Медведь и земляничное дерево». Мальдонадо предложил остановиться у магазинчика с мороженым, чтобы удовлетворить одну из его немногих — так он выразился — «слабостей» и полакомиться пломбиром в хрустящем шоколаде. Элиса посмеялась над его манерами капризного ребенка, когда он покупал мороженое, но еще больше ее насмешило то, с какой жадностью это мороженое проглотил. Смакуя свое лакомство прямо на площади, Мальдонадо предложил ей поужинать в каком-нибудь китайском ресторане. Элиса сразу согласилась, радуясь тому, что для него вечер еще не закончен.

И в этот момент, чисто случайно, она заметила того человека.

Он стоял на входе в лавочку с мороженым. У него были седые волосы и сероватые усы. В руках он держал мороженое в вафельном стаканчике и изредка его покусывал. Он был похож не столько на второго, сколько на первого мужчину, казался родным братом того человека, которого она видела на вечеринке. Может быть — такую возможность нельзя было отрицать, — это и был тот же самый человек, одетый по-другому.

Но нет: она ошиблась. Теперь она заметила, что волосы у этого типа сильно вились, а комплекция была более худощавой. Это был другой человек.

В первое мгновение она подумала: Ничего страшного, это ничего не значит. Просто он похож на тех двоих и тоже на меня смотрит. Но тут запорный шлюз ее логического мышления словно прорвало, и ее затопили иррациональные мысли, снося все на своем пути и вопя, как накачанные кокаином гости. Трое разных, но похожих друг на друга мужчин. Трое мужчин, которые за мной следят.

— Ты чего? — спросил Мальдонадо.

Дальше притворяться она не могла. Надо было ему что-то сказать.

— Вон тот мужчина.

— Какой мужчина?

Когда Мальдонадо повернулся, этот тип вытирал руки салфеткой и уже не смотрел на Элису.

— Тот, что стоит рядом с магазином мороженого, в темно-синей тенниске. Он на меня как-то странно смотрит… — Ей страшно не хотелось, чтобы Мальдонадо подумал, будто у нее глюки, но остановиться она не могла: — И он очень похож на другого типа, которого я видела вечером, после вечеринки в Алигьери, и который тоже на меня смотрел… Может, это он и есть.

— Серьезно? — переспросил Мальдонадо.

В эту минуту мужчина развернулся и зашагал прочь, к улице Алькала.

— Не знаю, такое впечатление, что он за мной следил… — Она попыталась посмеяться над своими догадками, но поняла, что не может. Мальдонадо тоже не рассмеялся. — Может, я все напутала…

Он предложил пойти в какой-нибудь спокойный бар и все обсудить. Но спокойных баров поблизости не было, а Элиса была слишком взвинчена, чтобы долго куда-то идти. Наконец они решили зайти в китайский ресторан, где собирались ужинать: людей там еще было мало.

— Теперь расскажи мне со всеми подробностями, что с тобой тогда произошло, — сказал Мальдонадо, когда они уселись за дальний столик. Он внимательно выслушал и попросил как можно точнее описать того мужчину из университета. Но, не дав ей закончить, перебил: — Седые волосы, усы… Его фамилия Эспальса, он преподает в Алигьери статистику. У нас он проводил несколько семинаров по статистике для социологических исследований, но знаю я его больше по Ассоциации преподавателей — он был ее представителем, а я представлял Ассоциацию студентов… — Он помолчал и напустил на себя хитрый вид, который, по ее мнению, так ему шел. — Он разведен и славится своей слабостью к женскому полу. Засматривается на всех смазливых студенток. Наверняка при виде тебя распустил слюни до колен…

Ей вдруг стало смешно.

— А знаешь, что со мной было позже в тот же вечер? Когда ты высадил меня у подъезда дома, я увидела другого усатого мужика, который на меня пялился… — Мальдонадо комично выпучил глаза. — И сегодняшний тип тоже был с усами!

— Это же… заговор усачей! — встревоженным голосом прошептал он. — Все понятно!

Элиса расхохоталась. Как она могла быть такой дурой? Всему этому могло быть только одно объяснение: из-за выпускных экзаменов и тяжелейшего начала курса Бланеса ее нервы были на пределе. Она хохотала, пока из глаз не потекли слезы. Но вдруг она заметила, что Мальдонадо, глядя на что-то за ее спиной, изменился в лице.

— Боже мой! — испуганно воскликнул он. — Официант! — Элиса, утирая слезы, обернулась. Официант был явно азиат, но (такое у них встречается нечасто, подумала Элиса) на лице у него были густые черные усы. Мальдонадо сжал ее руку: — Еще один усач! Более того: усатый китаец!

— Ну, ладно!.. — Она снова засмеялась. — Хватит, пожалуйста!

— Скорее бежим отсюда! — шептал Мальдонадо. — Мы окружены! Они повсюду!

Когда официант подошел к ним, Элисе пришлось закрыть лицо салфеткой.

Вернувшись домой, она с удовольствием вспоминала о происшедшем.

Хавьер Мальдонадо — классный парень. Классный, с большой буквы. В ресторане он без устали смешил ее историями про своих преподавателей и однокурсников, включая Эспальсу и его склонность флиртовать с каждым, кто отличался молодостью и наличием груди. Слушая эту пустую болтовню, Элиса почувствовала словно дуновение свежего воздуха после слишком долгого погружения в море книг и уравнений. И как последний штрих, когда ей захотелось вернуться домой, он, казалось, прочитал ее мысли и сразу же повиновался. Он был без машины, но проехал с ней на метро до станции «Ретиро». Когда Элиса вышла из вагона, его ехидное выражение лица осталось у нее перед глазами, и шагая к своему подъезду, она снова и снова вызывала его в памяти.

Нельзя считать, решила Элиса, что она сильно продвинулась в отношениях с Мальдонадо, но некоторые шаги все-таки сделаны. Кое-какой опыт у нее уже имеется, она совсем не дура. Одним из преимуществ одиночества было то, что ей всегда приходилось принимать решения самостоятельно. Она уже встречалась с некоторыми парнями, в особенности на первых курсах, и ей казалось, что она знает, что ей нравится и что нет. Отношения с Мальдонадо были дружбой, но они развивались.

В квартире царили тишина и темнота. Включив свет в прихожей, Элиса заметила записку матери, приклеенную к дверной раме: «МЕНЯ СЕГОДНЯ НЕ ЖДИ. ДЕВОЧКА ОСТАВИЛА ТЕБЕ УЖИН В ХОЛОДИЛЬНИКЕ». «Девочкой» была мощная сорокапятилетняя румынка, но мать называла так всех домработниц, которые у нее перебывали. Элиса зажгла свет в гостиной и выключила лампу в прихожей, недоумевая, зачем матери всегда нужно было писать ей об очевидном: каждые выходные Марта Моранде ночевала вне дома, об этом даже в желтой прессе сообщали, и иногда не возвращалась до понедельника. Многие господа приглашали ее провести субботу в своих роскошных жилищах. Элиса пожала плечами: дела матери нисколько ее не волновали.