– Я хочу знать, Даг, сколько ты намерен заработать на своей картине «Корейский бумеранг»?

Только что мы обсуждали этот вопрос с Уоттерсом– Он предложил триста тысяч и плюс три процента со сборов. Это, приблизительно, столько же. Но тут еще я получу четверть всего, как сопродюсер. В этом весь фокус. Это огромные деньги, и следующий фильм я смогу запустить, как независимый продюсер, на собственные деньги. Один – Один ты смйжешь делать только глупости и сочинять красивые истории. Но, кроме твоей фантастики, существует черная правда, по которой живет наш мир,– и с которой мы вынуждены считаться.

– Что ты несешь, Генри. Мы угке ударили по рукам. Перезвони Уоттерсу. У него сидит Кокс, с которым мы садимся завтра за стол и готовим окончательный вариант сценария. Я не понимаю твоего беспокойства? Ты боишься, что я продешевил?

– Это не исключено.

– Нет, не думаю. И к тому же цена не зафиксирована в контракте. Даже если мы пригласим Джеймса Стюарта на главную роль, смета не превысит миллиона долларов. У Кокса есть интересные идеи, как сделать дешевыми съемки в джунглях. Палм-Бич в мертвый сезон заменит Майями. Я все уже продумал. Фильм обречен на успех! Хичкок пожалел, что не взялся за мой последний проект, но этот во много раз его превосходит.

– По поводу цены, я должен тебя расстроить, но она зафиксирована. А Уоттерса и Кокса мне жаль. Этих ребят ты подвел. Прошлой ночью ты продал права на свою историю за тридцать тысяч долларов– Это все, что ты стоишь на сегодняшний день, Даг! Можешь приступать к новой сказке. Даг Коттон помотал головой, будто хотел отрезветь.

– О чем ты говоришь, Генри?

– Со мной связался Бад Экройд. Он выписал вчера ночью чек на твое имя и информировал об этом банк. Конечно, он прекрасно знает, кто такой Даг Коттон, и поэтому он зафиксировал покупку нового бестселлера.

– Черт! – вскочил Коттон. – Но кто такой этот Экройд?

– Конкурентов и врагов нужно знать лучше, чем друзей. Бад Экройд – издатель. Он мне сказал, что ты подписал акт продажи его фирме «Прометей» идеи книги о корейском ветеране, которому в собственной стране живется хуже, чем в корейском плену. Экройд выплатил тебе гонорар в размере тридцати тысяч долларов, и сделка завершена. Ты уже не имеешь прав использовать этот сюжет ни под каким соусом. Я думаю, что этот сюжет будет обрабатывать твой старый соперник Ли Джонсон. Бад Экройд – его литературный агент и издатель, и, разумеется передаст материалы Джонсону, а не кому-то другому. Экройд знает твой несносный характер и решил связаться со мной, а не беспокоить тебя лично!

– Но он подсунул мне какую-то фальшивку. Какой-то акт купли-продажи какого-то «Прометея» и что-то говорил о перевозке щебня!

– Ты думал, что разыграл этих мерзавцев? Нет, Даг. Это тебя разыгрывали в течение вчерашнего вечера. Если бы ты читал других авторов, а не только себя, то ты знал бы, что «Прометей» – это издательство. Одно из самых крупных в Калифорнии, и у миссис Мериленд, как совладелицы издательства, тридцать процентов акций. Кстати, она обожает читать Ли Джонсона. Я думаю, что твоя история в его интерпретации ей больше понравится. И все же они не стали травмировать тебя, а связались со мной…

– Травмировать? Они мне все кости сломали! Я чудом жив остался! Они купили меня на фальшивке!

– Ну, на этом весь мир живет! Тут надо думать о другом. Как договориться с Уоттерсом, чтобы он вернул даести тысяч, которые ты вложил в картину. Он вправе не отдавать тебе денег, а выставить их, как неустойку! И я тут ничего не смогу сделать, закон на его стороне! Ну" а Дуайт Кокс найдет другой фильм!

– Плевать мне на деньги! Пока существуют наивные души, верящие в Санта-Клауса и добро, мы не умрем с голода! Я до сих пор не могу забыть голубых глаз Вирджинии Рэйлис. Но столько трудов. Обработка сюжета. Я вложил всего себя в этот сценарий. Что мы можем сделать?

– Ничего. Твоя закорючка в бланке издательства ставит крест на сюжете. Лучше всего, если ты отправишься домой и выспишься как следует. Я сам свяжусь с Коксом и Уоттерсом. Тебе нужна передышка в несколько дней.

Коттон встал и побрел к выходу. Его провожал старый Луис, чернокожий дворецкий ФлеЙшера, который очень чутко и по-доброму относился к Коттону. «Такой талантливый, но такой невезучий!» – любил он повторять, когда закрывал за ним дверь. В этот вечер не было исключений.

Коттон не успел пройти и двух кварталов, как ему перегородил дорогу огромный детина в униформе шофера. У тротуара стоял белый «кадиллак» со шторками на задних окнах.

– Чего тебе надо?

– С вами хотят поговорить. Здоровяк открыл заднюю дверцу.

– Садитесь.

В салоне было темно.

Коттон сел на мягкое, как диван, сиденье и увидел рядом с собой силуэт женщины. Мысль о том, что старуха Мери-ленд решила пожалеть его, улетучилась тут же, как он почувствовал нежный аромат легких духов.

– Вирджиния Рэйлис?

– Удивлены?

– Поражен!

– Решила узнать, как у вас идут дела, Коттон.

– Вы знаете мое имя?

Вирджиния достала длинную сигарету и прикурила. Коттон не сообразил, что даме следовало бы поднести огонь. Девушка не выглядела такой наивной и лучезарной. Она была холодной и спокойной.

– Вы уже пустили мои деньги в оборот, и они приносят вам прибыль?

– Боже упаси. Я хотел снять фильм…

– Я знаю, чем вы занимаетесь. Моя мать была актрисой, и я интересуюсь кино. Я тоже мечтала стать актрисой, но муж помешал сбыться моим мечтам.

– Вы знали с самого начала?

– Все это не имеет никакого значения. Марк не отходил от нас ни на секунду, и я не могла вас предупредить об условиях сделки. Вы получили двадцать шесть тысяч. Тринадцать причитается мне. У меня очень простая и всем выгодная система. Любая благотворительность пополам. Даже приют для сирот, куда мой муж перечисляет пятьдесят тысяч долларов, возвращает мне двадцать пять. В противном случае они никогда и ничего больше не получат. Для частных лиц у меня есть Том, – Вирджиния кивнула на дверь, где стоял человек-гора. – Он умеет договариваться с клиентами.

– Вирджиния, я считал вас святой.

– А разве это не так? Я дважды спасала вашу жизнь!

– Но зачем вы это делаете? Вы отнимаете у мужа деньги и возвращаете их в семью…

– Разве я похожа на сумасшедшую? Эти деньги идут на мой личный счет. По брачному контракту мне ничего не причитается, если мы разведемся. Это было его условием. Он не верил в мою любовь, и правильно делал.

– Но ведь все достанется вам. Ему пятьдесят, а вам двадцать!

– И что, я должна ждать, когда он отдаст концы? Я уже сама состарюсь и не смогу стать актрисой. Я даже отравить его не могу. Он начитался детективных романов и знает все способы, как молодая жена загоняет мужа в гроб. В случае смерти Марка мне ничего не достанется, кроме пожизненной грошовой ренты. Он вампир! Он пьет мою молодость за жалкие подаяния. Я уже решила, что через год развожусь с ним! С меня хватит!