Спецназовец сразу же ощутил себя в родной стихии. Как работать против палки и ножа, он знал, а все остальное утратило всякое значение, в том числе и дипломатические условности.

Бугай легко перехватил руку, дернул на себя и заломил кисть нападавшего. Толстая обструганная палка описала круг, с размаху впечаталась в голову узкоплечего парня, и тот рухнул на утоптанную землю.

Бородатый снова завопил, указывая на Бугая. Приезжие зашевелились и начали обступать троих чужаков.

— Начали! — обернулся Бугай к Сергею. — Спину держи! Кованый, давай!

Такого Сергей еще не видел. Бугай и Кованый, двигаясь синхронно, шаг за шагом, тяжелыми ударами валили с ног всех, кто находился от них на расстоянии вытянутой руки. Перешагивали через упавших и шли дальше неумолимым клином, продвигаясь к дверям. Сергей несколько раз перехватывал парней, пытавшихся атаковать Кованого сзади, и легко отбрасывал их.

Чугунные кулаки русских не знали промаха, и каждый удар попадал в цель.

Настроение тех, кто готов идти до конца, во что бы то ни стало решив добиться своей цели, чувствуется сразу. А когда они еще уверены в своих физических возможностях (сержант делал девяносто подъемов-переворотов на турнике, а Кованый семьдесят), то для того, чтобы противостоять им, требуется достаточно высоко мотивированная храбрость и не менее хорошая физическая подготовка. У собравшихся людей не было ни того, ни другого. Палки и ножи оказались ненадежным оружием против тех, кто многократно отрабатывал приемы рукопашного боя. Кованый сразу же выхватил у кого-то из рук суковатую дубину и начал наносить ею жестокие удары справа налево, разбивая собравшимся плечи и руки. Иногда он очень ловко попадал большим концом дубины по болевым точкам, нижним «плавающим» ребрам и в солнечное сплетение, правда по голове все-таки старался не бить.

Через несколько секунд безжалостной рубки в толпе кто-то страшно закричал от боли, и началась паника. Невысокие худощавые люди, даже агрессивно настроенные, ничего не могли противопоставить трем рослым, очень крепким сумасшедшим белым, которые умело действовали в команде.

Видя такую решительность, очнулся от раздумий и командовавший взводом охраны офицер. Он построил своих «вохровцев» и, несколько раз выстрелив из пистолета в воздух, без раздумий пошел в наступление.

Толпа разбегалась все быстрее, некоторые уже начали запрыгивать в автобусы.

Бородатый что-то орал из кабины грузовика, размахивая руками. Потом грузовик уехал. За ним, поднимая пыль, уехали и автобусы, осыпаемые градом камней. Крики стихли. Охранники быстро выставили новый караул у входа.

Через пять минут на дамбе не осталось никого, кроме оторопевших местных, которые на всякий случай решили отойти подальше от трех бешено осматривающихся по сторонам людей.

— Вроде все, Бугай, — прохрипел Кованый и оглянулся. — Все разбежались.

— Какая-то сволочь мне хотела по яйцам заехать, — наклонившись, потер ушибленную ногу сержант. — Кубинец, ты как?

— Я нормально, только кулаки посбивал.

— Кованый?

— Пойдет. Синяк под глазом будет, это точно.

— А этот… Сомик где?

— Унесли его, Витя, — впервые назвал сержанта по имени Одинцов, — в больницу, наверное… Ну, вы и дали, ребята!

— Как на дискотеке, когда пацаном был, — усмехнулся Кованый и поморщился, облизывая разбитую нижнюю губу.

— Теперь ждите дипломатическую ноту, — ощупывая разбитые руки, сказал Сергей. — Трое пьяных русских устроили массовую драку в индийском поселке и разогнали всех жителей по углам. Хорошо хоть, никого не изнасиловали.

Кованый испуганно взглянул на него, а сержант громко выругался. Из подъехавшего «уазика» выпрыгнул Ухтыблин и уже шел к ним, недовольно покачивая головой.

Слухи о произошедшем быстро разнеслись по району. Приезжала даже полиция. Два серьезных индуса, с огромными белыми кобурами на поясе и папками в руках, ходили целый день по поселку и записывали показания, но в барак к молодым специалистам почему-то никто не зашел. Зато на базаре русским электрикам существенно скинули цены.

Ухтыблин, созвав совещание сержантов, решил усилить охрану станции и нести ее круглосуточно.

Дозор, в который попал Сергей, находился над плотиной. В больших кустах оборудовали лежаки и осторожно обрезали ветки, чтобы хорошо было видно плотину сверху. В дозоре были снайпер и два автоматчика.

После трех часов ночного бдения, когда основным средством распознавания сигналов внешнего мира являлся лишь только слух, дозорные начали уставать. Старший наряда экономил заряд на приборе ночного видения и только периодически включал его для контрольного осмотра местности.

— Давайте поспите по очереди, — шепотом распорядился Кованый. — Я первым подежурю.

Он мог бы и не говорить шепотом. Ночные джунгли жили своей полнокровной естественной жизнью. Непонятно откуда периодически слышался то чей-то отдаленный низкий горловой рык, от которого начинали шевелиться волосы на голове, то дикий вскрик животного хохота, то неожиданно вдруг начинали трещать ветки вдоль реки, которые ломало грудью не видимое в темноте крупное животное.

— Не могу я спать, — ответил ему снайпер по кличке Воробей. — Ты послушай, что в лесу творится!

— Ну и что? — прислушался Кованый. — Орет кто-то… правда, громко орет.

— А может, это тигр кого-то жрет, а? И сейчас к нам придет!

— У тебя винтовка, балбес, чего ты боишься?! Ты с пятнадцати метров в воробья из рогатки на спор попадал, а в тигра из винтовки не попадешь?!

— Так то воробей… — проворчал снайпер и с хрустом заворочался на ветках. — Змеи еще тут могут быть.

— Какие еще змеи?

— Кобры!

— Прямо «Джентльмены удачи», — пробормотал Сергей. — Слышь, Кованый, давай один будет спать, а двое дежурить. Так все-таки спокойнее. А насчет змей… я, Воробей, два ряда веревки вокруг куста положил, змея не перелезет.

— Три надо было положить!

Кованый сплюнул и потянулся за прибором ночного видения. Он удобнее расставил локти и приложил окуляры «Ворона» к глазам.

— Кубинец, а Кубинец? — после некоторых раздумий толкнул Сергея в плечо Воробей.

— Ну, чего тебе?

— А ты сыворотку против змей взял?

— Взял, взял! Если что, я тебе свою отдам!

— Да ладно, у меня своя есть, — успокоенно пробормотал снайпер, — я так, на всякий случай.

— Тихо вы! — зашипел Кованый и крепче сжал бинокль. — А ну, Воробей, посмотри в прицел на тот берег! Видишь?! Под плотиной? Обезьяны, что ли, на водопой спустились?

Воробей, уже собравшийся было спать, отбросил капюшон с головы, ловко повернулся со спины на живот и одним движением приставил винтовку к плечу. Он включил батарейку на прицеле, и его правый глаз на мгновение озарился зеленоватым бликом.