Когда Дипак задвинул решетку, Лали изобразила голосом ее скрип; когда кабина начала подъем, она стала вторить урчанию мотора.

— Если ты пришла посмеяться, не стоило утруждаться…

— Ты никогда не посмел бы так говорить со своими пассажирами. Вези меня на девятый и помалкивай, будь так добр. Мне хочется, чтобы ты обращался со мной, как с остальными.

— Хорошо, на девятый и вниз. И все! — строго проговорил он.

Но на девятом этаже Лали попросила его открыть решетку и вышла из лифта.

— Что это такое, в конце концов?! — возмутился Дипак.

— Я хочу, чтобы все было по-настоящему — обслуживание по высшему разряду. Возвращайся на первый этаж, я тебе позвоню, и ты приедешь за мной, выражая почтительность, как будто я владелица квартиры в этом невероятно прекрасном доме.

Дипак недоумевал, что за муха ее укусила. Он закрыл решетку, кабина поехала вниз.

Проведя в холле несколько минут, он удивился, что не слышит звонка, забеспокоился и поднялся на девятый этаж. Его тревога усилилась многократно, когда он не обнаружил жены на лестничной площадке.

Хлоя усадила Лали на диван.

— Я заварю чай. Сейчас, я мигом!

Находиться в такой шикарной квартире, тем более позволить, чтобы вокруг нее суетились, было для Лали так необычно, что она не стала спорить. Оставшись ненадолго одна, она залюбовалась видом из окна.

— Это мой наблюдательный пункт, — объяснила хозяйка, вернувшись с подносом на коленях. — Заняв позицию у окна под определенным углом, можно увидеть триумфальную арку в Вашингтон-сквер-парке. Вам-то нужно всего лишь немного наклониться…

— Как же чудесно так жить!

— Прикованной к креслу?

— Я не это хотела сказать…

— У вас срочное дело? Мистеру Ривере стало хуже?

— Нет, речь о другом человеке.

— О Дипаке?

— Нет, о вашем бухгалтере со второго этажа.

И Лали рассказала о монтажном комплекте, установка которого похоронит карьеру ее мужа. Она сама не знала, зачем сюда пришла. Ей всегда удавалось устранять проблемы, но сейчас она впервые в жизни ощущала беспомощность. Ей требовался союзник в битве, кто-то, кто поставил бы на место Грумлата, пока она не придумает выход. Услышав о плане бухгалтера, Хлоя всерьез рассердилась.

— Не знаю пока, каким образом мы расстроим его планы, но мы обязательно это сделаем, положитесь на меня. Попытки выгнать Грумлата в шею ничего не дадут, он найдет способ вернуться. Нет, здесь нужна дискредитация. Это наверняка не первая пакость на его счету. Я проберусь к нему и пороюсь в его бумагах.

— Не представляю, как вы сумеете остаться незамеченной…

— У вашего мужа есть дубликаты всех ключей.

— Дипака нельзя в это вовлекать. Он до того порядочный, что…

Хлоя в задумчивости курсировала между диваном и окном.

— Я тоже такая: расхаживаю, чтобы лучше думалось, — заметила Лали, а потом спохватилась и пробормотала, что очень ей сочувствует.

— Ничего страшного. Я попробую выиграть несколько дней. Поговорю с отцом, он хороший советчик.

— Что бы он ни посоветовал, не впутывайте в это Дипака. Если он узнает, что я что-то замышляю у него за спиной, он никогда мне этого не простит.

— Проводить вас на служебную лестницу?

— Нет уж, одного падения с нее вполне достаточно!

Хлоя проводила гостью до двери.

Лифт приехал на девятый этаж, и Дипак доставил жену вниз, обращаясь с ней в высшей степени почтительно — так, как она не ожидала: не промолвил ни слова, даже не покосился в ее сторону, когда она вошла в кабину, потом, по-прежнему молча, провел ее по холлу, отворил перед ней дверь и сопроводил на тротуар. Там он попрощался с ней, церемонно приподняв фуражку, и вернулся за свою конторку. Стоило ему сесть, как в кармане завибрировал телефон.

— Вот и еще восемьдесят восемь метров, — пробормотал он, поднимаясь на девятый этаж.

Санджай и Сэм шагали по Таймс-сквер.

— В кои-то веки ты не пытался задремать во время встречи! Я тебя прямо заслушался! Чрезвычайно убедительно! Еще чуть-чуть — и я побежал бы вкладывать свои деньги в твой проект! — захлебывался от восторга Сэм.

— Чуть-чуть не считается, — отозвался Санджай.

— Наберемся терпения, нам предстоит уломать еще два десятка инвесторов.

— Пойми, Сэм, в этой гонке для меня важна каждая секунда. Проиграю — всего лишусь.

Сэм взял Санджая за локоть:

— Погоди! У меня идея. Знаешь, что заставляет инвесторов тормозить? Им страшно инвестировать в Индию. Что нам мешает открыть филиал в Америке?

— Катастрофическая нехватка времени — вот что!

— Здесь — храм капитализма, регистрация фирмы — дело считаных дней, я могу взять это на себя.

— Во сколько это обошлось бы?

— Пришлось бы потратиться на юристов — сущий пустяк по сравнению с ожидаемой прибылью. Но от тебя потребовалось бы финансовое вложение в доказательство твоей беззаветной веры в успех. Полмиллиона баксов — и дело в шляпе. Полагаю, для тебя это не проблема?

Санджай вспомнил Хлою, и идея создать отделение в Нью-Йорке показалась ему заманчивой. Имелось, правда, одно, но существенное препятствие: его состояние нельзя было превратить в живые деньги. Ему пришлось бы взять их в долг под залог его доли акций отеля «Мумбаи Пэлас». К своему удивлению, он даже не встревожился при мысли, что дядья примут в штыки его действия.

— Согласен, — сказал он. — Сейчас же позвоню в Мумбаи, пусть сделают расчет. Я распоряжусь об изготовлении макета интерфейса для американского рынка. Через несколько часов мы будем знать, что к чему.

— Опомнись, в Индии сейчас ночь…

До ноздрей Санджая долетел будоражащий запах, и он стал нюхать воздух, словно мышь, почуявшая сыр.

— Ты что, кролик? Или мышь? Что на тебя нашло? — возмутился Сэм.

Но Санджай уже обнаружил уличного торговца.

— Мумбаи никогда не спит! — воскликнул он. — Пойдем, не пожалеешь!

— Что это? — настороженно спросил Сэм, глядя на странный гамбургер, который протянул ему торговец: вместо мяса между двумя ломтями хлеба виднелось нечто непонятное, поджаренное и смазанное сверху еще более непонятной оранжевой массой.

— Если хочешь прожить хотя бы день в Индии, начинай привыкать к нашей кухне.

Сэм неуверенно надкусил сэндвич, скорчил удивленную гримасу, отдавая должное вкусу вада пав, и поспешно сглотнул. Не прошло и пяти секунд, как из глаз у него полились слезы, лицо побагровело. Жестами он потребовал бутылку воды и залпом ее осушил.

— Фу, так-то лучше… Ты за это ответишь! — прохрипел он, пытаясь отдышаться.