Белье во дворе госпиталя было уже убрано, и теперь он выглядел значительно просторнее. На лавочке, прислонив костыль к стене, сидел совсем юный безногий боец. Прищурившись на зарево заходящего солнца, он вдумчиво смолил цигарку. На лице, залитом багрянцем, прочно лежала непробудная печаль. Мысли его были глубокие и очень невеселые.

Романцев прошел по узкому коридору и увидел у двери двух бойцов, стерегущих пленницу. Красноармейцы выглядели спокойными, было ясно, что караул протекал без происшествий, но для порядка капитан поинтересовался:

— Все в порядке, Сорочан?

— Без происшествий, товарищ капитан, — бодро отозвался черноволосый молдаванин, старший наряда.

— Товарищ капитан, у меня вопрос есть, — произнес второй, худой, как высохшая жердь, с выступающим острым кадыком на тощей шее.

— Слушаю, — охотно откликнулся Романцев.

— Как-то неловко нам стоять тут… Вместо того чтобы диверсантов ловить, мы какую-то девчонку охраняем.

— Ты тут не стоишь, а караулишь, — посуровев, поправил Тимофей. — Это первое… А второе, если бы не было нужно, тогда бы не охраняли. Ты не смотри, что на ней платье, она злее всякого мужика! С месяц назад вот такой же сердобольный, как ты, спрашивал, чего же это мы бабу охраняем? А она вытащила у него из кобуры пистолет и в упор расстреляла, а с ним еще двоих за компанию! Как тебе эта история? Не нравится? Мне тоже… А совсем недавно, прежде чем ее успели связать, она еще одного в грудь ранила. Не знаю, выживет ли… Вопросы есть?.. — Бойцы угрюмо промолчали. — Вижу, что вы все поняли, вот так оно будет лучше. Смотреть за ней в оба! Будете меняться через каждые восемь часов, кто бы к ней ни приходил, никого не пускать! Если кто-то попытается прорваться, стрелять на поражение, это приказ!

— А кто же она такая?

— Любовница Остапа Гамулы. Слыхали о таком?

— Кто же о нем не слышал.

— Теперь вам все понятно?

— Так точно, товарищ капитан! — живо ответил чернобровый молдаванин.

Открыв дверь, Тимофей вошел в палату. В самом углу комнаты подле окна лежала задержанная. Ее голову обтягивала широкая повязка, через тугой бинт просачивалась свежая кровь. Встретившись с ней взглядом, Тимофей снова увидел в ее глазах одну лишь ненависть. Сомкнув челюсти, девушка зло прошептала:

— Думаете удержать мене тут? А тильки ничого у вас не вийде. Хоч сто чоловик поставте, а я все одно убегу! Прийде мой милий и осовободит мене, а вас усих убье!

— Пусть сначала придет, — спокойно отреагировал Тимофей, — а уж мы его встретим, как подобает. Ну, и поговорим с ним по душам… А темы для разговоров у нас найдутся. Пристегните ее к койке, чтобы ненароком не сбежала! Еще неизвестно, какой она фортель может выкинуть.

— Есть пристегнуть, товарищ капитан! — охотно откликнулся Сорочан. Вытащив из вещевого мешка кожаный тонкий ремешок, он набросил его на запястье пленницы и ловко привязал ее к металлической спинке кровати. — Теперь она никуда не денется!

— Як мене не привязуйте, а я все одно втечу[3], — проговорила Оксана.

— Поглядим, барышня.

Тимофей вышел из палаты. На душе было гадко. Все то, чем занимался он сейчас, совершенно не походило на его прежнюю службу. Одно дело — ловить диверсантов, подготовленных и обученных «Абвером», и совсем другое — выискивать среди местного населения затаившихся предателей, отлавливать бандеровцев. А ведь этот враг не менее опасен и очень жесток.

Вернувшись в штаб и пройдя в свой кабинет, он подошел к столу и вновь перечитал шифровку, полученную накануне. Аккуратно смял ее и положил в стеклянную пепельницу. Чиркнув трофейной зажигалкой, поднес огонек к самому краешку бумаги. Следовало соблюдать осторожность. Сводки из мест расположения воинских подраз-делений приходили тревожные. Усиленное патрулирование помогало мало, террор против командиров Красной армии не прекращался.

Гамула Остап — враг идейный, сильный, бескомпромиссный. Но он всего лишь один из многих, активно действующих в районе. А ими всеми руководят из центра, причем делают это очень грамотно и осторожно. В подчинении руководителей УПА не менее двадцати пяти куреней. Но кто эти руководители, никто толком не знает. Ясно одно — за грамотными тактическими действиями ощущается рука немецкой военной разведки.

Из полученной шифровки было известно, что УПА области возглавляет человек, известный под несколькими псевдонимами: Коваль Яким, Шевченко Степан, Конец Григорий, Сичовик Тарас. Настоящее имя неизвестно. Имеются только его общие приметы, под которые подходит масса людей: ему около сорока, худощавого телосложения, выше среднего роста. По оперативной информации — ближайший сподвижник главнокомандующего Украинской повстанческой армией. О его биографии известно также немного. Только то, что родился он в Австро-Венгрии, учился во Львовском университете, рос в патриархальной многодетной украинской семье, где проповедовались идеи национализма. Ранее состоял в Украинской войсковой организации, причем в наиболее ее реакционном крыле. Позже стал одним из активных членов организации украинских националистов. Некоторое время Коваль Яким был следователем Украинской повстанческой армии, курировал наиболее сложные дела, затем стал прокурором. Несколько месяцев назад возглавил область и руководил командирами куреней. Недоверчивый, злопамятный, желчный, он не доверял никому.

Негромко постучавшись в дверь, в комнату вошел старший лейтенант Игнатенко. Смотрел так, словно предстояло серьезное объяснение.

— Что-нибудь случилось? — невольно напрягся Романцев.

— Случилось… Только что сообщили… У меня свой человек в банде куренного Гамулы был… Убили его, когда домой вернулся… Хорошо, что в это время жены с детьми не было, а то бы и их не пожалели…

— Как это произошло? Да ты садись…

Игнатенко устало плюхнулся на стул и продолжил:

— Эти гады собрали все село и сказали, что так будет со всеми, кто станет служить большевистской власти. Кто-то же должен за это ответить! Добраться бы до них, так я бы их собственными руками…

— Далеко это отсюда?

— В соседнем хуторе, километров пять будет. Под самым нашим носом зверствуют, а мы ничего поделать не можем. Руки, конечно, опускать не собираюсь, но порой от отчаяния выть хочется, — негромко признался старший лейтенант.

— Оперативников туда отправил?

— Да… Выехала опытная оперативная группа. Надеюсь, чего-нибудь отыщут.

— Нужно было на подступах к хутору еще людей поставить, может, кто-то бы и попался.

— Бандеровцы уже далеко ушли, у них разведка работает как надо, — поднял на капитана крупные, чуток навыкате, карие глаза Игнатенко. Ровный лоб, слегка заостренный подбородок, располагающее добродушное лицо. Ничего отталкивающего. Человек с такой внешностью вызывает расположение, с ним хочется поделиться сокровенным. Наверняка он в полной мере использует это в своей профессиональной деятельности. А оперативник он весьма толковый.