делал в фонтане, а по поводу зарплаты… Зарплата — единственная стабильная вещь в нашей стране! — вскинув подбородок, воскликнул бывший мертвец, — я себе уже и морковь купить не могу, она теперь дороже бананов стоит! Конечно, морковь ведь в Эквадоре растет, — фыркнул Милош Аскольдович.

— Хватит! — рыкнул Могильников, — и так на душе тошно.

Эскимос замолк, сделал пару глотков чая и отодвинул кружку.

— Весьма специфичный вкус, — поморщился дед.

— Не пей, — холодно ответил Могильников.

— Боюсь даже на пенсию идти с такой зарплатой. Точно придётся за монетками в фонтан нырять, чтобы булку хлеба купить и литр молока, — снова заворчал дед, — да и студенты надоели уже, особенно сын ваш, Дарьян! Кстати! — будто бы осенило его, — Дарьян! Он же в поход собрался. Ну как собрался — я его уговорил!

Могильников навострил уши, перестал есть и вопросительно посмотрел на Эскимоса.

— Да, да! Внучка моя группу собирает, а Дарьян — любитель путешествий, вот я и предложил ему. Целых пять дней его в университете не будет — райское время для меня! — хихикнул доктор наук.

Могильников погрузился в мысли, сделал глоток спирта и впал в ступор.

— Олег Уюкович, с вами все в порядке? На вас лица нет! — минут через десять Эскимос помахал пальцами перед лицом патологоанатома. Тот глухо рыкнул. По телу Милоша Аскольдовича пробежались дерзкие мурашки. Ему даже показалось, что он протрезвел…

Затем Могильников вздохнул. Тяжело вздохнул. Так тяжело, что у бедного преподавателя аж в глазах потемнело. Эскимос понял, что без горячительного напитка разговора по душам не получится. Сидеть рядом с патологоанатомом страшно, а уходить как-то неудобно. Старик, не торопясь, вернулся к шкафу с маринованными конечностями, взял бутылку с ранее продегустированным спиртом и вернулся к столу, вылил чай в раковину, налил жидкости из принесенной бутылки и разбавил водой из стоящей на столе бутылки. Сделал глоток и скукожился, в стакане оказался голимый спирт!

— Я же разбавил! — простонал он.

— Ты разбавил спирт спиртом, друг! — буркнул Могильников.

Эскимос кинулся к канистре — там уже пусто, кинулся к другой — в ней плещется жидкость, напоминающая кровь. Открыл первый попавшийся шкафчик — нашёл бутылку, с надписью: «Седой татарин». Сделал пару глотков из горлышка. В бутылочке вместо воды оказалась водка. Вспотев, доктор наук принялся в панике бегать по ординаторской, ища спасение хоть в какой-нибудь таре. Нашел в дальнем пыльном углу еще одну канистру, аналогичную той, из которой недавно пил воду. Глотнул — опять спирт.

— Чтоб у тебя вся кровь заспиртовалась, — пробормотал он, задыхаясь. Могильников, тем временем, сидел неподвижно, погрузившись в свои мысли. Эскимос подбежал к раковине, открыл кран — тишина.

— Холодную воду отключили — профилактика, — сказал спокойно Могильников.

— Помогите, — сквозь слёзы пробормотал Эскимос.

— Водички? — предложил Могильников и, непонятно откуда, достал пластиковую бутылку. Эскимос пулей подлетел к нему, вырвал бутылку из рук и чуть ли не одним глотком ополовинил.

— Больше никогда не буду пить! — выдохнул Эскимос, сел на стул и посмотрел на Могильникова. Тот держал в руках уже известную читателям фотографию сына, смотрел на нее и медленно, тяжело дышал.

— Олег Уюкович, а что же у вас произошло? Почему вы не можете видеться с сыном? Суд запретил? — поинтересовался Эскимос.

Могильников выпил рюмочку, вздохнул и начал рассказ…

— Ты тут, как случайный попутчик в поезде, с ними мы, люди, часто бываем откровенны в течение долгого пути. К тому же Дарьяна моего знаешь… Итак, двадцать три… Или двадцать два года назад, супруга моя, бывшая, забеременела. Мне тогда пришлось уйти со службы. Устроился на работу в местную больницу. Денег было мало, но на жизнь хватало, — Могильников прервался, чтобы выпить ещё рюмку и продолжил: — Лето, День города. Мы с женой посмотрели на салют, затем пошли по набережной к дому, — рассказчик выпил ещё рюмку. Эскимос подавился куском сала, закашлялся, Могильников глянул на него — сало само упало в пищевод.

— Теплый вечер. Вдруг со стороны темного переулка, послышались крики. Кричала женщина. Я решил посмотреть, что происходит, вдруг помощь нужна? Жену попросил остаться на освещённой набережной, — Могильников снова опрокинул в рот рюмку, опустил взгляд, затем сжал кулаки и правой рукой ударил по столу — стол треснул. Эскимос с испугу упал с табурета.

— Она ведь просила меня никуда не ходить, остаться с ней… Но я не мог бросить человека в беде! — вспоминал Могильников, расхаживая по ординаторской. — Во дворе увидел, что трое пьяных парней приставали к девушке, хотели затащить её в подъезд… Я вступился, с двумя смог разобраться, а третий… — он замолчал. Эскимос поднёс ему рюмочку, тот выпил и через некоторое время продолжил: — А третий ударил меня чем-то тяжелым по голове. Очнулся я спустя четыре месяца в больнице. Чуть не отключили от системы жизнеобеспечения, но успел выкарабкаться!

— А с женой, что случилось? На нее тоже напали? — приложив руки к груди испуганно спросил Милош Аскольдович.

— Не знаю, скорее всего, она убежала, потому что скорую помощь мне вызвал прохожий. Я тогда подумал, что, может быть, она тоже пострадала… Она и мой будущий ребенок. Но, оказалось, с ними все было в порядке. Вскоре ко мне в палату явился полицейский, фамилия его вам знакома — Дубанько. Он сказал, что один из тех выродков оказался сынком криминального авторитета, который имел большие связи «наверху» — патологоанатом показал пальцем в потолок, — имя его озвучивать вам не буду — не доверяю!

— Можете сказать, Олег Уюкович, я нем, как рыба, — искренне вставил Эскимос.

— Тишина! — рявкнул Могильников, Эскимос застыл, патологоанатом продолжил рассказ.

— Меня выставили зачинщиком потасовки, приписали причинение тяжких телесных двум парням. Действия третьего расценили, как самооборону при нападении. Я настаивал, чтобы нашли ту девушку, которую я спас. Она бы выступила свидетелем. Но искать ее никто не стал. В общем, тюрьма мне грозила, у Дубанько, при всем его мне сочувствии, тогда и связей-то не было, чтобы мне хоть как-то помочь. Тогда я решил пойти к этому авторитету и поговорить, — Могильников сделал паузу, тяжело вздохнул — над входной дверью с потолка упал кусок штукатурки. — Самое забавное… оказалось, что моя жена ушла к этому самому авторитету. Меня она даже не навестила в больнице…

— Женщины — коварные существа! — эмоционально высказался Эскимос.

— В общем, этот бандит сделал все для того, чтобы я исчез из жизни жены и сына. Мне и приближаться к Дарьяну нельзя… — закончил рассказ Могильников.

— Не мое, конечно, дело, Олег Уюкович, но я тут подумал, может, вам стоит присоединиться к группе Валенова и отправиться в поход? Проведете несколько дней рядом с Дарьяном.